Объяснит, наконец, почему оставила меня?

Скажет, почему разбила мне сердце?

В великой системе вещей, два года — это не долго, но для меня это была вечность. Это была вечность. Двадцать четыре месяца без Даны. Это времени было достаточно, чтобы вырастить свой бизнес и увидеть, как мой лучший друг возьмет в пары женщину его мечты.

Насколько Дана изменилась?

Я не такой наивный, чтобы думать, что она будет ждать меня. Уверен, она спала с множеством людей, и у нее было несколько отношений в то время, как мы были порознь. Хочу знать, скучала ли она по мне. Хочу знать, беспокоилась ли она обо мне. Хочу знать, жаждала ли она меня, как я жаждал ее.

Я тосковал по Дане.

Волк внутри меня плакал из-за нее. Месяцами, в любое время, когда я превращался, единственное, что я делал — выл. Адам, в конце концов, сказал мне прекратить превращаться до того, как я смогу справиться с разрывом, потому что он устал слушать, как я вою на луну из-за моей потерянной пары.

Перевертыши всегда чувствуют все сильнее в животной форме. Это одна из лучших и ужасных вещей. Нахождение в животной форме дает нам преимущества. Мы быстрее, умнее. Мы можем лучше охотиться и видеть, но мы также чувствуем острее. Мы испытываем сильнее счастье, но мы также острее ощущаем и опустошение.

И нет сомнений, что Дана полностью разбила мое сердце.

Наконец-то, я закончил свою утреннюю работу. Обычно, я бы остался, но сегодня взял выходной, и Адам будет главным. Он пришел в восемь, что рано для него, и похлопал меня по плечу.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Независимо от того, что произойдет, все будет хорошо.

— Я ценю твое настроение, но нет никакой возможности, что ты можешь знать это наперед.

— Проблемы с нашими парами — это путь выразить самих себя. Вот увидишь, брат. Вот увидишь.

Адам неожиданно встретил свою милую пару. После нескольких лет поисков, надежды и ожидания, Эми ворвалась в его жизнь, и я никогда не видел его счастливее. Ее машина сломалась как раз возле Вулф Сити, и, когда ее первоначальный план был начать новую жизнь в Ханипот, то судьба внесла свои коррективы и сейчас у них невероятная жизнь прямо здесь в Вулф Сити.

И я хочу того же.

Хочу этого с Даной.

Не хочу признавать, что я все еще жажду ее, нуждаюсь в ней, люблю ее. Не хочу признавать, что я постоянно скучаю по ней. Я никому не хочу говорить, как сильно она разрушила мое сердце, когда ушла.

Каким мужчиной меня это сделает?

Факт о волках — мы чувствительные. Мы грубые и беспорядочные, но у нас есть хрупкие, маленькие сердечки, которые бьются только для наших пар, а Дана моя. Она моя, и я хочу ее, и я скучаю по ней, и я нуждаюсь в ней.

— Я должен пойти в больницу, — наконец, говорю я. Принесу еду для Джаспера и Белинды. Позже я принесу еще больше еды к ним домой, так, что им не нужно будет беспокоиться о походе в магазин или охоте на этой неделе. С больным Джаспером, им захочется отдыхать как можно больше.

— Думаю, Брэндон тоже там будет, — говорит Адам, передавая мне контейнеры. Я начал укладывать их в сумку, чтобы взять с собой.

— Понятно. Он же альфа.

Брэндон управляет стаей. Он не плохой или злой, но у этого мужчины есть заботы. Перед ним, его отец был главой стаи. А до него, был его дедушка. Любая хорошая стая волков имеют альфу. Это просто путь волков. Брэндон — единственный, кто может управляться с любыми беспорядками между соперничающими стаями и с теми, кто помогает разрешать мелкие споры и проблемы в самой стае.

В каком-то смысле, он — мэр.

В другом — властный отец.

Мы с Брэндоном близки. Я не его помощник, но это, потому что я отказался от предложения. Его правая рука — Адриан не подозревает, насколько мы близки, что хорошо. Ненавижу терять друзей из-за ревности. Взрослея, мы с Брэндоном стали лучшими друзьями. Когда он принял управление стаей на себя после гибели отца, все считали, что он слишком молод, чтобы справиться с такой ответственностью, но он снова и снова доказывал себе и другим, и сейчас его уважает не только стая, но и горожане. Люди и медведи-перевертыши, которые живут в Вулф Сити, любят Брэндона.

— Может тебе нужно поговорить с ним, — предложил Адам и пожал плечами.

— Потому что, если не открылся тебе, должен открыться кому-то другому?

— В основном. Ты держал весь мир на своих плечах два года, приятель. Может пора уже позволить этому уйти.

— Честно, на данный момент, я даже не знаю, как это сделать.

— Ты должен поговорить с Брэндоном. Черт, ты должен поговорить с Даной, если увидишь. Уверен, ты натолкнешься на нее где-нибудь. Это маленький городок и будет трудно избегать ее, неважно, насколько она труслива.

Я смеюсь, потому что он прав на счет одной вещи — Дана трусишка. Всегда была. У нее был способ получить то, что она хочет и метод, по которому все происходило по ее условиям.

— Я не особо хочу разговаривать с Даной.

— Уверен, что нет. Это не значит, что ты не должен. Это было давно, Тони. Ты изменился. Уверен, что и она тоже. Может, вы сможете сесть и вежливо поговорить.

— А если не сможем?

— Тогда изменись и борись с ней, Тони, потому что тебе нужно убрать эту женщину из своей жизни, так или иначе.

— Готова?

— Нет.

— Ладно. А сейчас?

— Слушай, — я посмотрела на Ребекку. — Дай мне немного времени, ладно? Это мой отец.

— Да, я знаю, мисс Королева драмы. Это твой отец, и ты опечалена и обижена, и бла-бла-бла. Знаешь, что, подруга? Мы сидим в этой машине двадцать минут. Больница никуда не денется, как и твой папа, так что пошли.

Я собиралась запротестовать, когда Ребекка вышла из машины и захлопнула дверь. Она проделала половину пути до дверей, когда я, наконец, последовала за ней.

— Рада, что ты решила присоединиться ко мне, — сказала она.

— Ты сучка! — ответила я, но в моих словах нет злобы. Она знает, что я дразнюсь. — Я не готова.

Она захихикала, но просто покачала головой.

— Это про тебя, Дана. Ты милая, но никогда не готова. Ты должна отпустить мысль, что ты не готова. Никто из нас. Если кто-то всегда ждет, когда будет готов сделать что-то, никто ничего не будет делать.

— Все готовы, кроме меня.

— Никто не готов, милая. Это короткое экстренное сообщение для тебя. Мы все испуганы, и боимся, но люди, которых ты видишь, это те, кто предпочитает игнорировать страх и делать это, все равно делать это.

Двери больницы автоматически открываются, и мы идем к стойке информации, чтобы выяснить, где находится мой отец. Затем, идем по коридору и ждем лифт.

— Я не должна быть так напугана из-за всего, — наконец, признаю я. — Я знаю, мои страхи беспочвенны.

— Думаю, ты просто напугана тем, что можешь быть отвергнутой, — пожимает плечами Ребекка. — Ты чувствуешь, будто Тони отверг тебя, и, даже если ты этого никогда не признаешь, держу пари, тебя немного задело, что он не последовал за тобой. 

Это причиняет острую боль, но близко к правде. Часть меня обдумывает, почему он не погнался за мной, почему не последовал за мной. Я не была достаточно хороша для преследования? Не была достаточно хороша для этого? В конце концов, он не должен был позвонить или попытаться встретиться?

Затем, снова, я представляю: он создал новую, счастливую жизнь с Синтией. Я представляю: у них приключения и новые опыты, и у него нет времени для маленькой, старой меня.

— Прекрати жалеть себя, — предупредила Ребекка. — Мы уже здесь.

— Я не жалею себя, — протестую я.

Мы достигли стола медсестер и зарегистрировались, как посетители. Весь процесс очень простой и, к счастью, медсестры не пожаловались на то, что я привела подругу.

— Только для членов семьи, — сказала одна. — Это твоя сестра, да? — Она многозначительно смотрела на меня, и я кивнула.

— Да, — говорю я. — Моя сестра, Ребекка.