Но все эти предчувствия и ожидания оказались тщетными. Множество людей подходило и уходило, но все это были незнакомые лица, равнодушно встречавшие его вопрошающий взгляд. Тяжелый вздох вырвался из груди Георга.

- Пойдем, пойдем, милый, - сказал старик, отлично понимавший, что происходит в сердце мальчика, - напрасно ты надеешься встретить здесь отца; только крайняя случайность могла бы его привести сюда. Но весьма возможно, что Джемс Логгинс имеет уже хорошие известия о нем, и потому прежде всего мы должны направиться к нашему долговязому другу в гостиницу «Соединенные Штаты».

Вскоре они узнали, где она находится. Но добраться туда было вовсе не так легко, как они предполагали. В то время как у них на рудниках была превосходнейшая погода, в Сан-Франциско в последние три дня шли проливные дожди, и все улицы были переполнены потоками воды и ила, которые в некоторых местах доходили до колена. В то время город не был еще замощен камнем, да и вообще не было удобной дороги для пешеходов. Дома стояли на глинистой почве, и можно себе представить, до какой степени при дождливой погоде от постоянной езды телег с тяжестями была разбита дорога. Грязь на улицах была непролазная.

И теперь снова небо заволокло тучами и пошел не сильный, но порядком густой дождь, делавший состояние улиц еще хуже. Несмотря на это, наши золотоискатели смело прокладывали себе путь к гостинице, по счастью, оказавшейся совсем близко. Однако тщетно справлялись они об оставленном на их имя письме. Внизу в хозяйской комнате, на письменном столе управляющего лежала порядочная кипа писем, но адресованного Георгу Уаклею в ней не оказалось, и даже никто не знал человека, называющегося Джемс Логгинс. Они стояли растерянные и не знали, к кому обратиться.

Прежде всего старик предложил не таскать с собою золото, а внести его в один из открывшихся уже банков. Это значило «вложить деньги в дело» под квитанцию. За это надобно было заплатить самую малость, и тогда они, по крайней мере, могли быть уверены, что никто не украдет их золото. Это тотчас было исполнено, и при этом Георгу пришла мысль разузнать что-либо о своем дедушке. Однако служащие в банке ничего о нем не знали. Это были торговые люди, недавно приехавшие из Нью-Йорка, и знали они только тех, с кем были в торговых сношениях. Все остальное их нисколько не интересовало.

Оттуда наши друзья отправились в полицию, но и там ничего не добились. С некоторых пор записывались фамилии прибывавших на судах, но те, кто прибывал в Калифорнию сухим путем, никакому контролю не подлежали. Так же точно не оказалось в списке лиц, имевших дома в Сан-Франциско, личности, носившей фамилию Георг Г арди.

Что оставалось делать? Ходить по городу и собирать сведения было делом крайне ненадежным и, принимая во внимание состояние погоды и улиц, почти невозможным. Несмотря на это, они посещали различные места и весьма сожалели, что их долговязый приятель не написал им точно, где именно можно его разыскать.

Во всяком случае, когда наступила ночь, они вынуждены были искать себе какое-либо пристанище. Хотя к вечеру дождя уже не было, но без палатки ночевать под открытым небом было невозможно.

Понятное дело, они не позволили себе пойти в какую-либо большую гостиницу, так как не хотели платить громадные деньги. Наконец они увидели палатку из бумажной материи, сверху покрытую просмоленным полотном, и на вывеске значилось, что она принадлежала какому-то Патрику О’Флагерти. Но едва они вступили в нее, как услышали такой шум и такие ссоры и споры, что тотчас же вышли обратно на улицу.

Следующий такого же рода дом принадлежал немцу и был не что иное, как сарай, сколоченный из досок, посередине которого стояли стол и стулья, а по бокам были устроены настоящие корабельные койки для «желающих выспаться». Но таким личностям предстояло принести с собою постель, так как на этих койках ничего не было, кроме двух сколоченных гвоздями еловых досок. Впрочем, койки были сухие, а так как с ними были одеяла и цена, назначенная хозяином этого убежища, оказалась весьма умеренной, они решились ночевать здесь.

По счастью, содержатель этой гостиницы, хотя и немец, но сносно говорил по-английски. Джона Уклея он, конечно, не знал, но все же сообщил им, что сразу после

Калифорнийской улицы, в доме, который он им подробно описал, восемь дней тому назад остановились переселенцы из Америки, прибывшие из-за гор, и весьма возможно, что они и теперь там находятся. Они объехали со своими повозками вдоль всего залива и хотели здесь поселиться.

Так как уже стемнело, наши приятели не решились сегодня же посетить указанное место и, съев довольно сносный ужин, завернулись в одеяла и приготовились, насколько возможно удобно, провести ночь на жестких досках.

В это время в помещение вошла группа людей, говоривших преимущественно по-немецки, на языке, которого совершенно не понимали наши приятели. Однако между этими людьми оказалось человек восемь американцев, говоривших очень много о только что выслеженной шайке воров и грабителей. При этом они ужасно ругали магистрат Сан-Франциско, оказывавшийся или очень трусливым, или чересчур слабым для охраны честных граждан города от негодяев и злодеев. Так как городское управление не умело или не хотело принять энергичные меры против воров и грабителей, по словам разговаривавших оказывалось, что граждане решили забрать власть в свои руки и наказать виновных.

Наши путешественники сначала с большим вниманием прислушивались к этим разговорам, но, после довольно длительного блуждания по мокрым, грязным улицам города, чувствовали такую усталость, что глаза невольно сомкнулись, и они вскоре уснули сладким и спокойным сном.

К началу дня они снова были свежи и бодры и, тотчас после завтрака, поспешили в указанное место, чтобы как можно скорее порасспросить находившихся там переселенцев. При этом они снаряжены были вполне по-походному: с винтовками и одеялами, так как сами не знали, куда им придется вскоре отправиться.

Встречая на каждом шагу разочарование, постоянно обманутый в своих надеждах и ожиданиях, Георг сильно пал духом и был бы рад в этой шумной и пестрой толпе встретить хоть одно знакомое лицо.

Наконец они пришли на Калифорнийскую улицу и, по крайней мере, были довольны тем, что выбрались из грязного ила и вступили на песчаную почву. Они вскоре нашли дом, описанный им немцем, и около него еще издали увидели повозку американских переселенцев со свойственным ей несколько выгнутым посередине верхом.

- Здорово, Георг! - крикнул кто-то, обращаясь к мальчику. Георг, почти испуганно, быстро повернулся, тотчас узнав в приветствовавшем его старике соседа из Арканзаса, который восемью днями раньше его семьи выехал оттуда с одним из караванов.

- Мистер Муллинс! - крикнул обрадованный Георг, протянув старику руку, которую тот с явной сердечностью пожал. - Слава Богу, - продолжал Георг, - что я наконец увидел дружеское лицо! А мне уже казалось, что я на всю жизнь остался одиноким на этом свете.

- Ну что же? Разве ты до сих пор не разыскал отца? - с очевидным изумлением спросил мальчика Муллинс.

- Моего отца! - воскликнул Георг! - Да разве он здесь?

- Да; вчера я видел его здесь, - отвечал Муллинс. - Да разве ты не был в Сансалите?

- В Сансалите? Я вовсе и не знаю, где это!

- А там, по ту сторону бухты. Я встретил Джона Уак-лея вчера на улице, и он мне рассказал, как он потерял тебя, а недавно получил извещение, будто ты находишься в Сансалите. С пароходом, отходящим туда сегодня утром и, быть может, еще не отошедшим, он намерен был отправиться и взять тебя оттуда.

- Ах, Боже мой, значит, опять его нет! - воскликнул мальчик, испуганно сжав руки. - Но мать моя! Где же моя мать и сестренка?

- Гм… мне ужасно досадно, что я не догадался спросить его об этом. Но он ужасно торопился, и я был очень занят. Но, во всяком случае, она теперь в Сан-Франциско.

- Но где же?

- Да вот в этом-то и задача! Хозяева гостиниц почти не знают фамилии своих жильцов, а пересмотреть всю эту тысячу палаток, находящихся как в самом городе, так и вне его, дело почти невозможное. По всей вероятности, он взял ее с собою, так как при теперешнем положении дел в Сан-Франциско опасно оставлять здесь женщину одинокой. Ты, конечно, уже слышал о том, что выследили шайку грабителей.