- Что ж из этого! Уж не предполагаете ли вы, что мой племянник виновен в этом преступлении? - возмущенно произнес Гарпер, обращаясь к окружающим.

- Виновен ли в этом преступлении Браун? - повторил вопрос старика Куртис. - Конечно, нет! Ни один судья во всем Арканзасе не посмеет обвинить его в этом. Все ведь прекрасно слышали, как Гитзкот грозился при первом удобном случае убить Брауна. Что ж мудреного, что ваш племянник позаботился отправить на тот свет его самого? Будь я на его месте, я сделал бы то же самое. Жаль только, что погиб совершенно здоровый молодой парень, который бы мог быть полезен и себе, и другим. А впрочем, не тем будь помянут покойник, он был страшный негодяй, которому доставляло величайшее наслаждение ссориться, драться и грозить всем, кто ему приходился не по нраву. С подобными личностями одна расправа - пуля в лоб, и баста! Только я одного понять не могу: зачем было убийце Гитзкота распарывать ему живот, набивать землей и бросать в воду? Не проще ли было оставить его прямо на съедение хищным птицам? Смотрите, ведь орлы так и кружатся над нами, и если мы не приберем куда-нибудь труп, то они живо справятся с ним. Как вы думаете, друзья, что нам делать с ним?

- По-моему, - отозвался Робертс, - уносить отсюда труп или вообще трогать его не следует. Пусть он останется там, где его вытащили, как улика. Прикроем его только ветвями и камнями, а сами отправимся заявить о нашей находке в город. Судья пошлет тогда на место преступления констебля, который уж и приберет труп. Ба, Гарфорд! - закричал вдруг фермер, увидев, что купец внимательно осматривает все складки кожаной блузы, которая была на Гитзкоте. - Что вы там делаете?

- У этого человека, - серьезно произнес тот, покончив со своими поисками и поднимаясь с колен, - в кармане вот этой самой блузы находилось четыреста семьдесят долларов. Я сам это видел вчера. Выпасть деньги не могли, так как карман наглухо застегивается. Смотрите, он выворочен и денег как не бывало!

- Так вы осмеливаетесь подозревать, что мой племянник вор? - бешено закричал Гарпер, выхватывая из-за пояса нож и бросаясь на обидчика. - Посмейте еще раз повторить ваше гнусное обвинение!

Старик, допускавший возможность убийства Гитзкота племянником, не мог позволить заподозрить его дорогого Вильяма в воровстве.

- Постойте, - вмешался Робертс, удерживая рассвирепевшего Гарпера за руку. - Никто не подумал обвинить вашего племянника в воровстве. Многое позволяет нам думать, что Браун - виновник смерти Гитзкота, но нет ни одного повода приписать ему второе преступление. К тому же все мы уже хорошо видели, что здесь орудовали два человека.

- Так кто же этот второй?

- Этого мы не знаем. Мы нашли только следы двух человек, один из них был в сапогах, другой в башмаках. Весьма вероятно, что Браун отомстил Гитзкоту, убив его, а другой, воспользовавшись удобным случаем, обобрал труп.

- При Брауне этот другой не посмел бы сделать подобной вещи. Племянник не допустил бы этого! - возразил Гарпер.

- Несомненно, - подтвердил Робертс, - он бы не допустил ничего подобного, если бы увидал, что хотят обобрать труп. Однако, как бы там ни было, в кармане у Гитзкота, я знаю, находилась порядочная сумма денег, подозревать же племянника Гарпера в воровстве, повторяю еще раз, невозможно. Стало быть, ее взял тот, кто помогал ему в деле мщения. Кто он? Никто из нас сказать этого не может.

- О, как все это ужасно! - воскликнул Гарпер, садясь рядом с Ассовумом, расположившимся у подножия раскидистого дерева. Индеец, за все это время не проронивший ни слова, сидел, мрачно задумавшись, опустив голову на скрещенные руки.

- Что ж, господа, - сказал Куртис, - торчать тут, по соседству с трупом, едва ли кому-нибудь приятно. Примемся-ка за дело, да и домой!

С этими словами он стал собирать на земле кучи ветвей, чтобы завалить ими труп убитого.

- Вы правы, Куртис, - сказал Робертс, также принимаясь забрасывать мертвеца громадными сучьями, упавшими со стоявшего неподалеку гиганта дерева. - Еще несколько таких ветвей, и хищным птицам не подобраться к трупу; ну а волки бродят только по ночам.

Работа Робертса и Куртиса скоро была окончена. Они подошли к Гарперу, Ассовуму и Гарфорду, остававшимся молчаливыми и безучастными свидетелями их печальной работы. Видя, что все уже кончено, охотники направились к лошадям. Гарпер молча поплелся сзади. Дядя как-то осунулся, лицо побледнело. Правда, никто не посмел бы укорить его или его племянника в убийстве, но ведь могло возникнуть подозрение, не убил ли Браун Гитзкота внезапно, из-за угла. Эта-то мысль и беспокоила справедливого охотника, и он, понуря голову, машинально шел за своими товарищами. Так же машинально уселся он на лошадь, предоставив ей полную свободу идти, куца хочет. Гарпер не заметил, что Ассовум, сидевший с ним рядом под деревом, даже не пошевелился и не пошел вместе с белыми.

Пока охотники садились на лошадей и один за другим скрывались за деревьями, Ассовум неподвижно сидел под деревом, устремив глаза в землю, но как только замолк топот копыт лошадей его белых товарищей, индеец поднялся и снова начал внимательно исследовать место кровавой сцены. Ножом, висевшим у него за поясом, он измерил и отметил на рукоятке томагавка длину и ширину найденных следов. Наконец, убедившись, что он сделал все, что только возможно, осмотрев все до мельчайших подробностей и все запомнив, краснокожий перекинул поудобнее за плечи свой карабин, бросил последний взгляд на труп Регулятора, прикрытый ветвями, и скрылся в чаще леса, по направлению, совершенно противоположному тому, куда направились белые охотники.

В то самое утро, когда охотники, случайно натолкнувшиеся на следы загадочного убийства, вытащили из реки тело Гитзкота, в лесу, где происходило описанное в первой главе свидание четырех подозрительных личностей, мы находим опять тех же бандитов.

Первыми прибыли Коттон и Уэстон, а вскоре к ним присоединились и Роусон с Джонсоном. Ранее прибывшие приветствовали последних громкими, радостными воплями.

- Замолчите! - закричал взбешенный Роусон. - Вы не на большой дороге! Нужно позаботиться о том, чтобы нас никто не услыхал!

- Вот тебе на! - беспечно отозвался Уэстон. - Да что ж тут странного, если кто-нибудь, услыхав нас, и увидел бы собравшихся здесь четырех джентльменов?

- Вам-то это, может быть, и все равно, - возразил Роусон, - но моя будущая теща - женщина благочестивая, и ей едва ли было бы приятно узнать, что ее зять имеет какие бы то ни было сношения с таким сортом людей!

- Так это, значит, правда, что говорят о вашем безрассудном намерении жениться на дочери Робертса? - осведомился Котгон. - Я, право, не мог поверить этому известию.

- Не вижу ничего безрассудного, милейший Котгон. Задуманное нами предприятие будет последним в моей жизни, а затем я сделаюсь честным человеком.

- Давно бы пора! - засмеялся бандит. - Только, я думаю, это немножко поздно. Мне, ей-богу, от души жаль вашу будущую супругу.

- Котгон! - прикрикнул методист. - Я вам запрещаю отзываться так о моей невесте. Да и вообще я впредь не потерплю подобных шуток, предупреждаю вас!

- Ну, будет вам ругаться, - вмешался Джонсон, - мы собрались вовсе не за этим, а для решения серьезных вопросов. Коттон, расскажите-ка лучше, что вам удалось убить на охоте!

- Четырех оленей и одну лисицу.

- Ну, это довольно порядочно. А вы, Уэстон?

- Двух оленей и несколько дроф.

- Ого, значит, я проиграл, хотя мог бы представить в оправдание несчастье, случившееся со мной вчера. Когда я взбирался на утес, у меня под ногами оборвался камень, и мне пришлось скатиться с порядочной высоты, ссадив при этом довольно сильно руку; я и не мог охотиться.

- Ну, это плохая отговорка. За минуту до скачки поздно жокею говорить, что его лошадь захромала: все равно никто не поверит.

- Однако, дружище…

- Ладно, ладно, нам дела нет до ваших отговорок!