- Пусть будет по-вашему! А позвольте узнать, где вы оставили шкуры убитых вами животных? - спросил Джонсон, сильно раздосадованный своей неудачей.

- Они висят в хижине Коттона. Если не верите, можете отправиться туда и посмотреть. Хотя…

- Хорошо, хорошо, я верю вам на слово. Я пошутил. Итак, на долю Роусона и мою выпала самая опасная часть предприятия. Что делать! Наше дело взбудоражит все окрестности. Лишь бы удалось выиграть двадцать четыре часа, а тогда уж ни один черт не найдет лошадей. План Роусона великолепен. Главное, не забудьте назначенного места свидания. Уж если нам приходится рисковать головой, то и вы должны быть аккуратны и быть на месте в условленное время. Не забудьте ничего, Уэстон, да оставляйте как можно меньше следов!

- А где же мне ждать вас? - спросил Коттон. - Я не хочу долго сидеть сложа руки. Вот разве не пойти ли мне к Аткинсу и там провести несколько свободных часов.

- К чему, когда вы можете заняться в это время охотой? Кругом масса дичи, и вам нечего опасаться умереть с голода! - заметил Джонсон.

- А Регуляторы?

- Пусть они идут к черту! Следов наших им ни в коем случае не найти, да и поздно будет. Несмотря на всю их ловкость, они ничего не в состоянии с нами сделать. Я уверен, что после нашего отъезда тут поднимется такая суматоха!

- Если мой план удастся, - сказал Роусон, - Регуляторы действительно не будут в состоянии повредить нам.

Главное, они не найдут наших настоящих следов. А ведь вы прекрасно знаете, что стоит одной собаке броситься по неверному следу, как и вся остальная свора, ничего не разбирая, сломя голову бросится за ней. То-то я буду смеяться от души над всеми этими Регуляторами, а особенно над проклятым Гитзкотом.

- Прекрасно! Каждый из нас постарается возможно лучше исполнить возложенное на него поручение. А когда же мы расстанемся?

- Да хоть сейчас! - закричал Джонсон. - Чем скорее мы совершим задуманное нами, тем лучше. А то этот непоседа Гитзкот снова соберет своих Регуляторов и не даст местному населению успокоиться. Если же ему удастся заручиться полной поддержкой окрестных фермеров, наше дело проиграно.

- Что касается лично меня, то я до отъезда непременно должен побывать у Робертсов. Я отправлюсь туда сегодня утром, - сказал Роусон. - Мне по пути. Тем временем вы, Джонсон, отправитесь через лес к истоку Ципреса. Сойдемся у того места, где растет бук с красными листьями.

- Значит, мы начинаем работу?

- Конечно! - отвечал Роусон. - Вы непременно должны первым прибыть к назначенному месту, а возвращаться нам никому не придется.

- Будем надеяться, все обойдется хорошо, - прибавил Котгон. - А теперь прощайте, товарищи, я принимаюсь за дело!

- А когда вы рассчитываете попасть к назначенному месту свидания? - спросил Уэстон. - А то, знаете ли, мне не хотелось бы долго торчать на одном месте с несколькими лошадьми.

- Раньше пятницы мне ни в коем случае не попасть, - сказал Роусон, - да и то, если ничто нам не помешает. Вы же, как выходит по моим расчетам, попадете туда в четверг вечером, и тоже при самых благоприятных условиях. Следовательно, я полагаю, вам удастся встретиться только в субботу или в лучшем случае в пятницу вечером. А теперь пора. Прощайте, друзья мои!

- Прощайте! - отозвались Коттон с Уэстоном, исчезая в кустах.

Роусон проводил глазами скрывшихся в чаще кустарников товарищей и обратился к оставшемуся с ним Джонсону:

- Знаете, я последний раз участвую в предприятии заодно с Коттоном, - сказал он. - Островитяне передавали мне, что не хотят с ним вести дел. По их словам, он только и делает, что пьянствует да ссорится со всеми. А кроме того, не умеет язык держать за зубами.

- Да и этот мальчишка Уэстон кажется мне ненадежным, - подхватил Джонсон. - Я убежден, что в первый же раз, как он попадется, он выдаст нас. Он не внушает мне ни малейшего доверия.

- Будем, однако, надеяться, что он не попадется, - сказал Роусон. - Кто знает, что сделал бы каждый из нас, попав в руки Регуляторов… Своя рубашка ближе к телу. Весьма соблазнительно даже твердому человеку спасать собственную шкуру, пожертвовав чужой. Мы-то с вами доверяем друг другу, но думаю, что кое-кто не питает к нам подобного доверия…

- Чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше! - проговорил Джонсон, опуская глаза и внимательно рассматривая ствол ружья. - Где мы найдем лошадей?

- В Фельуэле. Уэстон прекрасно знает это место и приведет их прямо туда.

- Тогда сделаем следующим образом. Вы отправитесь по большой дороге, а я проберусь лесом. Я думаю, что будет гораздо лучше, если нас не увидят вместе.

- До свидания, желаю вам всего лучшего!

- Прощайте, мой друг, желаю вам того же!

Расставшись дружеским образом со своим собеседником, Роусон направился к дереву, у которого была привязана лошадь, отвязал ее и, вскочив в седло, мелкой рысцой направился к большой дороге. Выехав, он опустил поводья, предоставив животному скоро сменившему рысь на галоп, свободно мчать себя к жилищу своей будущей жены. Едва перед ним среди деревьев мелькнула крыша фермы Робертсов, методист сдержал лошадь и медленно подъехал к дому. Проповедник был приветливо встречен обеими женщинами, но не собирался у них оставаться надолго, сказав, что его ждут неотложные дела.

- Дорогая, Марион, - сказал он, ласково беря за руку молодую девушку, которая сильно побледнела, - скоро у нас будет свой уютный уголок и мы славно заживем. Да и мне пора прекратить ту бродячую жизнь, которую я вел до сих пор. Объезжая окрестные фермы верхом, я часто рискую своим здоровьем и, кроме того, даже своей доброй репутацией, иногда, за неимением ничего лучшего, мне приходится ночевать у людей, знакомство с которыми может сильно скомпрометировать меня.

- А отчего вы в таких случаях, подобно другим фермерам Арканзаса, не останавливаетесь на ночлег под открытым небом? - спросила Марион. - Неужели вы так боитесь?

- Не боюсь, милое дитя, но не хочу рисковать своим здоровьем. Во-первых, я уже не так молод, чтобы безнаказанно подвергаться действию ночных туманов и росы, во-вторых, мне вообще советовали избегать беспокойства и неудобств. Теперь мне все-таки приходится покинуть ваш гостеприимный кров. Прощай, дитя мое, но прежде давай помолимся вместе Богу, чтобы он помог нашим начинаниям и благословил наши намерения.

С этими словами пастор вынул маленький молитвенник в черном переплете, который постоянно носил с собой, и громким внятным голосом стал читать молитвы.

Обе женщины при первых же словах опустились на колени, но мысли Марион, напрасно старавшейся сосредоточить их на произносимых ее женихом словах, были далеко. Бедная девушка своей бесхитростной душой лучше самых искусных молитв ханжи-методиста умела беседовать с Творцом, к которому теперь летели ее пламенные мольбы. Глаза ее наполнились слезами; думы, одна другой печальнее, проносились в голове.

- Возьми лошадей, да оботри их хорошенько соломой! - раздался вдруг со двора звучный голос хозяина, отдававший приказания негру слуге. - Через полчаса они должны быть опять готовы в путь, мы снова поедем. Гарпер, войдите в дом, отдохнем немного, - продолжал он, - сегодня у нас дел по горло, так некогда заниматься китайскими церемониями.

А это что? - спросил старик, услыхав голос Роусона. - Никак опять этот проклятый Роусон появился у меня в доме и жужжит, как надоедливая муха. Вот ханжа-то! Когда только он начнет заниматься более серьезным делом, чем опутывание глупых женщин? Мне теперь нужно бы отдохнуть, а этот проклятый святоша способен отравить мне всякий отдых своим бормотанием. Том! Принеси лучше нам из дома два стула на двор, да поживее! - закричал он негру, уже снимавшему седла с лошадей.

Роусон, тотчас узнав по голосу Робертса, поспешил скорее кончить молитву, и, когда в комнату вошел за сту-льями негр, он пробормотал «аминь», поднялся с колен, поспешно пряча в карман молитвенник и тем давая понять своим слушательницам, что церемония окончена.