Тогда Робертс и Гарпер вошли в дом.

- Здравствуйте, мистрис и мисс Робертс! - сказал Гарпер, подходя к женщинам, бледный как полотно. Осунувшееся лицо и глубоко ввалившиеся глаза говорили о пережитых им волнениях. Вдруг он не выдержал и почти без чувств свалился на стул.

- Боже! Мистер Гарпер, что с вами? - бросилась к нему Марион.

- Ничего, ничего, не беспокойтесь! Эго сейчас пройдет, дайте только, пожалуйста, стакан воды.

Марион подбежала к кадке с водой, зачерпнула из нее тыквенной бутылкой и подала гостю.

- Неподалеку от нас недавно совершено убийство, - сказал Робертс, присаживаясь на стул к камину. - Убит начальник Регуляторов Гитзкот!

- Гитзкот убит? - переспросила мистрис Робертс. - Да не может быть! Откуда ты это знаешь?

- Я своими глазами видел его труп, - отвечал фермер, - очевидно, его убил Браун… Но что это? Марион, что за глупость падать в обморок при известии об убийстве малознакомого человека! Разве ты первый раз слышишь, что людей убивают?

При последних словах Робертса Гарпер, превозмогая свою слабость, быстро подошел к нему и прошептал на ухо:

- Не говорите ничего об украденных у Гитзкота деньгах. Быть может, нам удастся найти в скором времени и настоящего похитителя!

- Ладно, не скажу, - также тихо ответил Робертс. - Тем более что вашего племянника глупо подозревать в подобном преступлении.

Роусон, все время стоявший в стороне и как будто отдавшийся каким-то размышлениям, бросил подозрительный взгляд в сторону шептавшихся и произнес:

- Печально, весьма печально, говорю я, слышать, что такой молодой человек опозорил себя сразу двумя преступлениями: убийством и воровством.

- Воровством? - вздрогнул Гарпер, как от укуса ядовитой змеи. - Откуда вы это знаете?

- Конечно, воровством. Помните, тогда Гитзкот сам говорил нам при Брауне, что у него находится порядочная сумма денег. Я не думаю, чтобы убийца оставил при нем деньги.

При этих словах Роусона Марион вопросительно взглянула на отца, как бы ожидая, что тот немедленно опровергнет подобное недостойное обвинение, но фермер молча сидел у камина, уставившись глазами на огонь.

- Я нахожу смерть этого нечестивца Гитзкота тем более ужасной, - продолжал Роусон, - что он умер без покаяния. Какую, значит, страшную ответственность взял на свою душу его убийца, совершая это преступление! А где было совершено убийство, мистер Робертс?

- Проходя по берегу Литл-Джен, мы нашли кровавые следы. Ассовум нырнул в воду и вытащил оттуда труп.

Роусон помолчал, как бы размышляя о чем-то. Потом он поднял голову и спросил Робертса, на каком основании тот подозревает в убийстве непременно Брауна.

- Во-первых, в день убийства Брауна видели в тех местах, где оно было совершено, - отвечал печальным тоном фермер. - Хотя не нужно упускать из виду, что убийца Гитзкота был не один; мы нашли там отпечатки следов двух человек. Во-вторых же, накануне только предводитель Регуляторов поссорился с ним и грозил его убить. Весьма вероятно поэтому, что молодой человек предпочел упредить своего врага.

- Это возмутительно! Гнусно! - вскричал Роусон. - Я сам отправляюсь на место преступления. Быть может, еще не поздно поймать убийцу!

- Мистер Роусон, не забывайте, что вы менее других должны быть строги к этому храброму молодому человеку, обвиняемому в преступлении. Он поссорился с Гитзкотом, защищая вас от его оскорблений! - смело глядя в глаза жениху, сказала Марион.

- Марион! - накинулась на нее мистрис Робертс, возмущенная такой смелостью девушки, дерзнувшей упрекать почтенного проповедника. - Как ты смеешь так разговаривать с мистером Роусоном? Кто тебе дал право…

- Оставьте, мистрис Робертс! - смиренно сказал опомнившийся методист. - Мисс Марион говорит так вовсе не из дерзости. Господь видит, что сердце ее чисто от всякой злобы и неприязни даже к этому молодому человеку, решившемуся идти на преступление.

- Ловить моего племянника бессмысленно! - серьезно вмешался Гарпер. - Во-первых, это не вернет жизни умершему, а во-вторых, судья должен будет признать Бра-уна невиновным, так как мы все подтвердим, что Гитзкот еще раньше грозил убить его. К тому же Вильям вернется сюда на будущей неделе и тогда будет сам защищаться от обвинений.

- Так он еще вернется сюда? - сухо спросил Роусон.

- О, слава Богу, значит, он невиновен! - радостно воскликнула Марион.

- Послушайте, мисс Марион, мне кажется, что вы принимаете в этом молодом человеке слишком большое, горячее участие и сильно заинтересованы в его невиновности, - подозрительно сказал Роусон, пытливо смотря в глаза девушке.

- Что ж тут дурного? Я с одинаковой горячностью готова защищать всякого невиновного! - ответила Марион, краснея, однако, от мысли, что она слишком энергично вступилась за Брауна.

- Это прекрасно, дитя мое! - ласково сказал Роусон. - Бог не оставит вас за такое великодушие. О, как бы я хотел, чтобы вы навсегда сохранили такую непоколебимую веру в людскую честность. Не дай Бог, чтобы вам когда-нибудь пришлось извериться в людях!

После таких наставительных слов Роусон подошел к мистрис Робертс, пошептался с ней о чем-то, поцеловал невесту и вышел вслед за Робертсом и Гарпером, уже садившимся на лошадей.

Методист в свою очередь вскочил на лошадь - маленького пони - и медленно тронулся по дороге между полями, засеянными маисом, она скоро превратилась в тропинку и шла к северо-западу от реки Арканзас.

Едва миссис и мисс Робертс остались одни, как Марион бросилась к матери.

- Матушка, милая матушка! Я не могу любить этого человека, в моем сердце нет той привязанности, какую нужно иметь к мужу и в какой мне придется клясться перед алтарем!

- Что за ребяческие глупости! - вскричала изумленная и недовольная фермерша, хватая дочь за руку. - Молись сейчас же! Ничто так не помогает избавиться от искушений, как молитва. Ты прекрасно знаешь, что я и твой отец дали обещание мистеру Роусону отдать тебя ему в жены, а кроме того, ты знаешь, что он очень любит тебя. Выходя замуж за такого благочестивого человека, ты многое приобретаешь. Мистер Роусон сказал мне, что, по всей вероятности, ему удастся устроить свои дела несколько раньше, чем он предполагал. Поэтому он думает сыграть свадьбу раньше назначенного срока, недели через две. Исполняй свои обязанности, как ты делала до сих пор, и будешь так же счастлива.

Эти слова мало порадовали Марион, и она, заливаясь горькими слезами, бросилась в объятия матери.

В Птивиле должны были состояться выборы городского шерифа и его помощника. Первую должность явились оспаривать три претендента, а вторую - два. Кандидатом в шерифы выступил некий Коулер, богатый местный землевладелец, страстно желавший попасть на эту почетную должность. Для этого он даже неоднократно угощал своих избирателей. Его неизменными спутниками были бутылка виски и жевательный табак. Всякий раз, как этому фермеру удавалось завербовать себе нового избирателя, он неуклонно прикладывался к горлышку бутылки, а затем, отрезав порцию табака, с наслаждением отправлял ее за щеку, не преминув угостить и избирателя.

Вторым кандидатом был давно уже поселившийся в Арканзасе немец, имеющий в городе небольшой магазин.

Третьим и наиболее опасным для первых двух конкурентов был Ватель, тоже местный житель, слывший за отчаянного пьяницу. Он уже был раз избираем на эту должность, но его непомерная страсть к бутылочке лишила его возможности быть избранным на эту почетную должность вторично. Граждане Птивиля говорили: «Ну, напейся два-три раза в неделю - это ничего; лежать же без задних ног каждый день без просыпу - это неприлично». Но теперь прошел слух, что Ватель начал разбавлять вино водой и уж не хлещет его гольем. Пример такой трогательной воздержанности пленил горожан, и многие избиратели говорили, что подадут голос за него. К тому же это был очень веселый человек, не сердившийся на шутки, но при отправлении своих почетных обязанностей умевший надеть маску величия и серьезности.