Капитан взял его под руку и направился вниз с ним вместе.

— Я слушаю вас.

— Пани Рудзинская перенесла все это правда очень мужественно, но было видно, что она находится на границе своих возможностей. Поэтому я хотел бы, чтобы вы не пытались с ней связаться сегодня, даже по телефону. Вы меня поняли?

— Да, понял, — почти безвольно. — Я поеду к ней завтра. Она остановилась у своей сестры, правда?

— Да. Она, наверное, не скоро вернется в ту виллу…

Они стояли уже на тротуаре. Шульц невольно огляделся, но никого не увидел. Как бы отвечая на вопрос, капитан сказал:

— Мои люди сидят в автомобиле.

И он показал на незаметную серую «варшаву», стоящую в нескольких десятках метров от ворот.

— Я должен найти такси, — Шульц беспомощно оглянулся.

— Я подвезу вас.

Капитан мягко взял его под руку и помог дойти до автомобиля.

Глава восьмая

Лестничная клетка была тесной. Этот дом был построен за много лет перед войной и по странному стечению обстоятельств уцелел. Зентек медленно поднимался на четвертый этаж. Дождь уже давно перестал. Вторая половина дня была жаркой и душной. Посмотрев на табличку у двери, он прочел на ней:

«АННА СТРАХОВСКАЯ»

Он облегченно вздохнул, медленно поднял руку к звонку и нажал на белую костяную пуговку, минуту подождал. Снизу доносились приглушенные голоса улицы. Он услышал быстрые шаги внутри квартиры, и дверь отворилась.

На пороге стояла Анна Страховская. Она была одета в темно–красный халат, плотно облегающий ее маленькую фигурку. Только теперь капитан увидел, что она невысока ростом и худощава. Раньше ему казалось, что она более плотного телосложения.

«Интересно, — подумал он. — Люди, имеющий сильный характер, всегда на вид занимают меньше места. Но тогда мне не показалось, что у нее сильный характер…»

Он молча поклонился, ожидая, что хозяйка посторонится и впустит его.

— Это вы? — спросила она с легким удивлением. Она не казалась недовольной или испуганной.

— Я. Можно к вам?..

— Пожалуйста.

Только теперь в ее голосе зазвучало сомнение. Она отошла на шаг. Капитан снял шляпу и втиснулся в темную прихожую. Он осмотрелся, стараясь, чтобы глаза привыкли к полумраку. Заметил вешалку и пристроил туда свою шляпу. Хозяйка закрыла за ним дверь и встала с ладонью на дверной ручке, не двигаясь с места. Зентек опустил руку и ждал.

Анна придержала рукой полу халата и быстро подошла к застекленной двери в конце прихожей, открыла ее и сказала:

— Пришел этот пан из милиции.

Никто ей не ответил. Она повернулась к Зентеку.

— Пожалуйста, заходите. Вы к сестре или ко мне?

— К вам обеим, если это не причинит вам особенного беспокойства.

Он остановился в открытых дверях. Перед ним было открыто окно, а за ним темный массив стоящего напротив дома. Мария сидела на простой тахте, очень низкой и покрытой темно–голубым покрывалом. Голову она повернула к вошедшему. Легким кивком головы она ответила на его поклон.

— Прошу прощения, что я должен еще раз сегодня побеспокоить вас.

Она молчала. Ему даже показалось, что она сделала легкое, нетерпеливое движение головой. Может быть, это только вливающийся в окно ветерок пошевелил ее волосами.

— Чего вы хотите? — Анна показала ему на стул и уселась рядом с сестрой.

Зентек не стал садиться.

— Час назад я навестил магистра Хенрика Шульца на его работе. И прошу вас вообразить, что не успел я даже представить ему подробно все случившееся, как он немедленно признался в отравлении профессора Рудзинского.

— Признался… — сказала Мария так тихо, что они едва услышали ее.

Внезапно, прежде чем сидевшая рядом с ней Анна успела вскочить с места, она подскочила к открытому окну, поставила ногу на подоконник и…

Быстрота, с какой капитан Зентек пролетел через всю комнату, схватил ее и упал вместе с нею на диван, была поистине ошеломляющей.

— Пусти! — Мария боролась, как сумасшедшая. Зентек схватил ее за плечи и уложил. Девушка несколько раз конвульсивно дернулась. Потом она успокоилась.

Только в эту минуту Анна вскочила с места, подбежала к окну, закрыла его и встала перед ним, распахнув руки.

Зентек поднялся, потом подал девушке руку и помог ей подняться. Она встала, подбежала Анна. Глаза у нее были испуганные, она прижала Марию к груди и начала быстро, нескладно говорить:

— Тихо, тихо, перестань! Он лжет… он лжет…

— Не лжет, — вздохнул Зентек, отряхивая брюки и предусмотрительно занимая положение между женщинами и окном. — Вы не дали мне закончить фразу. Пан Шульц действительно признался в убийстве профессора, но мы знаем, что он не мог его совершить.

— Не мог…

Мария высвободилась из объятий сестры, сделала два неуверенных шага, обессиленная уселась на тахту. Анна подошла к ней и встала рядом.

Зентек смотрел на них совершенно неподвижно: одна сидела с лицом, спрятанным в ладони, другая стояла выпрямившись рядом с ней в своем кроваво–красном на солнце халате. Они напоминали ему какой–то скульптурный дуэт в мраморе. Он только не мог вспомнить, где он его мог видеть.

— У пана Шульца есть то, что называется «железным алиби», по крайней мере, так я его проинформировал, — сказал он.

— Но почему?.. — Мария подняла голову, она не смогла закончить эту фразу.

Капитан же немедленно ответил своим деловым, вежливым и спокойным голосом:

— Скорее всего, он в первый момент подумал, что это вы убили своего мужа. И поэтому решил взять вину на себя. Не хотел, чтобы вы подверглись наказанию, убив другого мужчину из любви к нему. Очень логично, если посмотреть на все это с его стороны. Я бы сказал даже, что это очень благородно. Впрочем, надо признать, что в благородстве вы ему не уступаете. Минуту назад вы хотели выскочить с четвертого этажа только потому, что я сказал вам о вине пана магистра Шульца. Из этого можно сделать два вывода: первый, что вы должны очень любить друг друга, и второй, что наша любимая Народная милиция, представленная здесь моей скромной персоной, — настороже.

— Перестаньте, пожалуйста! — резко сказала Анна. — Вы не имеете права говорить в моем доме все эти глупости! Это не относится к процессу следствия, если вы ведете какое–то следствие. Прошу вас спрашивать о том, что вас интересует. А потом прошу вас уйти!

— Разумеется. Прошу прощения, но мне казалось, что я должен проинформировать вас о ходе следствия в так близко касающемся вас деле. В конце концов несколько минут назад я спас жизнь вашей безрассудной сестре и, хотя это относится к моим обязанностям, я не могу рассчитывать на какую–то благодарность с вашей стороны, но мне кажется, что…

Он не закончил и развел руками, как обычно, по–мальчишески и беззащитно.

— Вы правы, — сказала Анна почти так же резко, как и до этого. — Я прошу прощения.

— Благодарю вас. Прошу вас поверить мне, что моя работа не принадлежит к самым приятным. Все стараются ввести меня в заблуждение. Буквально все. И это повторяется все время. А я ведь не детектив из сказки. — Он замолчал. — Но несмотря на это, иногда мне все же удается докопаться до правды. Сам не знаю, как это происходит… До свидания. Я уж пойду. Мне кажется, что нужно еще немного, чтобы выяснить все это дело, но… у меня еще много работы. — Он поклонился. Мария ответила ему машинальным поклоном. Он повернулся к дверям, потом слегка кашлянул.

— Вы, может быть, покажете, где выход?

Она не ответила, посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых был дикий, почти звериный страх, медленно поднесла руку ко рту и заслонила его, как бы стараясь сдержать крик.

Зентек повернулся и тихо вышел.

Когда он медленно спускался по лестнице, на его губах все еще играла улыбка. Но он не был счастлив и был не уверен, не стоит ли перед угрозой компрометации себя как профессионала.

Глава девятая

Капитан Зентек вошел в кафе и осмотрелся. Было довольно пусто. За двумя или тремя столиками сидели люди, разговаривая приглушенными голосами. Какие–то старушки сидели, склонившись над чашками чая. В другом конце сидели две молодые девушки и скучающий мужчина, играющий ручкой черного зонтика, который он не оставил в гардеробе. В баре женщина со слишком черными и слишком блестящими волосами занималась, как всегда, протиранием бокалов. Два официанта, сидящие за служебным столиком утомленные и скучающие, записывали что–то в своих блокнотах.