— Нет, мы были вдвоем.

— Разве это хоть как-то оправдывает негодяя? — спросил устаз Захран.

— Ты ведь и сам знаешь законы, — улыбнулся адвокат.

— Но ведь совершенно ясно, что у брата не было намерения убить его, — убежденно сказала Мона.

— Ну, прежде чем что-либо утверждать, я должен поглубже ознакомиться с делом. По газетам нельзя составить правильной картины. Ведь газеты в один голос утверждают, что доктор Али настойчиво искал встречи со своей жертвой. Побывал в студии, ждал около ресторана…

— Но разве этого достаточно, чтобы утверждать, будто мой брат заранее решил убить Рашвана?

— Нет, конечно. Но необходимо точно знать, какие повреждения обнаружила судебно-медицинская экспертиза.

— В любом случае смерть Рашвана — роковая случайность! — настаивала Мона.

— Охотно верю, дорогая! Но веру приходится подкреплять фактами. К тому же ваш брат — врач, и это усугубляет его вину в глазах судей.

Глаза Моны вновь заволокла пелена отчаяния. Но она упрямо стояла на своем:

— Мы должны доказать, что Али убил его случайно. Только так можно его спасти. Но есть ли хоть какая-нибудь надежда? — Из ее груди вырвался тяжелый вздох.

— Конечно, есть! Да поможет нам аллах! — успокаивал адвокат.

Мона теперь жила словно в бреду. Алият и Сания не отходили от нее. Бедная девушка без конца повторяла:

— Даже если он будет оправдан, его карьера кончена… Будь я проклята! Это я во всем виновата…

Ей удалось добиться свидания с братом. Она захлебывалась от рыданий. Но к своему удивлению, она почувствовала, что брат покорился судьбе. Али думал только о том, чтобы утешить сестру.

— Ну не плачь, Мона! Что толку в слезах?

— Но ведь ты из-за меня терпишь этот ужас, — всхлипывала Мона.

— Он покушался на твою честь, — уговаривал ее Али. — Разве я, твой брат, мог простить такое оскорбление? Я потерял контроль над собой и сам не понимал, что делаю…

Он что-то невнятно прошептал, потом снова заговорил громко:

— Всему виной слепой случай, который невозможно предвидеть… И вот человек убит, а потому…

— Этот слепой случай — я!

— Не терзай себя так! Мы не властны над случайностями. Не плачь же… не надо…

— Если бы ты хоть рассердился на меня…

— Что случилось, то случилось. Теперь я должен думать о том, как достойно встретить свою судьбу.

Продолжать работу над неоконченным фильмом было поручено другому режиссеру — Ахмеду Радвану. Его просили, насколько возможно, не отступать от стиля покойного Мухаммеда Рашвана. Марзук с нескрываемым восхищением наблюдал за работой нового режиссера. Отчаяние сменилось надеждой.

Ахмед Радван был очень популярен. Ему наперебой предлагали контракты. Публика хорошо принимала его фильмы, и он напрягал все силы, чтобы не разочаровать ее. До сих пор ему это удавалось. Марзук решил, что перед ним вновь открываются светлые горизонты.

Ахмед Радван часто повторял ему:

— Ты не лишен таланта. Я постараюсь сделать из тебя достойного преемника Анвара Вагди[10].

От таких слов сердце Марзука сладостно замирало. Он уже не сомневался в своей будущей славе. Новый режиссер поучал его:

— Но не следует только подражать хорошим образцам в кино, хотя и это весьма полезно. Надо самому искать и находить новое. Твоя игра должна воплощать добро и зло одновременно. Именно на этом построен весь сценарий, и в этом главное достоинство и трудность твоей роли… Правда, покойный Мухаммед Рашван думал иначе, — со вздохом сожаления заключил Радван. — Какой замечательный был человек и как глупо, напрасно погиб! Ты, кажется, говорил мне, что знаком с сестрой убийцы — Моной?

— Не то чтобы знаком. Просто с ней дружат моя сестра и невеста.

— Ты веришь тому, что она сказала следователю?

— Право, не знаю. Но как иначе объяснить то, что случилось?

Режиссер неуверенно сказал:

— Ходят слухи, что убийца и его жертва… Как бы выразиться помягче… были очень близки.

Марзук смутился.

— Но ведь покойный… Не может быть… Я по крайней мере ничего не замечал…

— А впрочем, какое нам дело? Следствие установит истину, о мертвых же — ничего, кроме хорошего.

Они сидели в столовой студии. Вдруг, не спросив разрешения, к ним подсела какая-то девушка. Режиссер познакомил молодых людей.

— Надер, новая звезда экрана, блистающая в небесах кино уже больше года.

Марзук сразу узнал ее по многочисленным фотографиям. Слышал он и о связи Надер с Ахмедом Радваном. Их свел покойный Мухаммед Рашван. Актрису нельзя было назвать красавицей, но она обладала удивительным обаянием. Марзук уже не раз убеждался, что привлекательность и красота — далеко не одно и то же. Надер была небольшого роста, но стройная, изящная и необычайно женственная. А это покоряет мужчин.

Ахмеду Радвану было пятьдесят пять. Его дети давно стали взрослыми — дочь вышла замуж за дипломата, сын, инженер, был в длительной командировке в Советском Союзе. Но хотя он вот-вот мог стать дедом, это не мешало ему оставаться неутомимым Дон-Жуаном. Надер окончила университет. В мире кино считалось, что она любовница богатого шейха Язида, который снимал ей меблированную квартиру на двадцатом этаже небоскреба «Нил». В Каире шейх бывал редко, главным образом в жаркое летнее время, и лишь проездом.

— Очень талантливая и темпераментная актриса, — сообщил Марзуку режиссер. — В новом фильме она будет твоей партнершей.

Ахмед нежно взял девушку за руку и, обращаясь к Марзуку, добавил:

— Она достойна всяческого уважения еще и потому, что ее брат был офицером и героически пал на поле боя в июньской войне…

Наконец фильм был закончен. Он имел большой успех у публики и критики. Марзука все называли очень талантливым актером и прочили ему блестящее будущее. Ахмед Радван подписал с ним контракт на три фильма. Теперь Марзук мог считать себя обеспеченным человеком и решил как можно скорее отпраздновать свою свадьбу с Алият.

Снимаясь в одном фильме с Надер, Марзук начал замечать, что она проявляет к нему особое внимание. Это было ему неприятно, потому что грозило испортить его отношения с режиссером Радваном.

Как-то раз Надер и Марзук в перерыве между съемками сидели в парке студии.

— Правду говорят, что ты женишься? — неожиданно спросила кинозвезда.

— Да, и очень скоро.

— Поздравляю! Ты будешь первым женатым дебютантом нашего кино!

— Возможно.

— Послушай, артисту необходима свобода, тем более начинающему. Ты об этом подумал?

— Я не могу больше откладывать свадьбу. И так уже все сроки прошли.

Поежившись от вечерней прохлады, Надер спросила:

— Твоя невеста тоже актриса?

— Мы вместе учились в университете. Сейчас она служит в министерстве социального обеспечения.

— Ну, чтобы быть счастливой с тобой, ей понадобится мудрость Сократа.

— К чему преувеличивать?

Надер встала и прошлась по дорожке. Она скрылась в тени, затем вернулась к скамейке и предложила:

— А не создать ли нам собственную фирму?

— Как фирму?

— Не в коммерческом смысле, разумеется. Но мы могли бы стать постоянными партнерами, создать дуэт, которому гарантирован успех.

— Устаз Ахмед уже намекал на что-то подобное. Я был бы счастлив…

— Тем более нам следует подумать о творческом союзе.

— Я со своей стороны готов сделать все!

— Я вполне доверяю своему учителю Ахмеду. Он нам поможет.

Надер бросила Марзуку гвоздику, которую вертела в руках, и ушла. Ее предложение заронило в душу Марзука радужные надежды. Счастье само шло ему в руки. Но тут он вспомнил про Алият, и его охватил стыд. А как же она?

Хусни Хигази был настроен решительно. Стоя посреди комнаты, он похотливо рассматривал Мону Захран. Она закрыла глаза, делая вид, что ничего не замечает. Сейчас даже это было для нее неважно. Мона свернулась в кресле и как будто задремала.