Среди зрителей, присутствовавших на съемке, были Алият Абду, Сания Анвар, Мона Захран, Ибрагим Абду и Салем Али. Они смотрели, затаив дыхание, боясь помешать, боясь нарушить достоверность иллюзии. Но вот Мухаммед Рашван объявил перерыв, и все ожили.

— Нет, он настоящий артист! — восхищенно воскликнула Мона.

— Просто не верится! — добавил Ибрагим Абду.

Алият безуспешно пыталась взять себя в руки, унять радостное волнение. Марзук подошел, поздоровался со всеми и обнял Ибрагима. Оба были в военной форме. Они осмотрели друг друга и весело рассмеялись.

— Ведь он тебя играет! — сказала Алият Ибрагиму.

Ибрагим еще раз оглядел приятеля и воскликнул:

— Какой элегантный! Офицер, да и только!

— Это потому, что он играет влюбленного, а не бойца, — пошутила Сания.

— Автор сценария пошлет тебя на фронт? — поинтересовался Ибрагим.

— А как же! Мой герой будет творить чудеса храбрости!

Ибрагим засмеялся, но промолчал. Подошел Мухаммед Рашван. И начал пожимать всем руки. С Алият и Санией режиссер был уже знаком. Они представили ему Мону Захран и ее жениха Салема Али. Режиссер вглядывался в лица молодых людей с дотошностью ювелира, оценивающего драгоценный камень. Потом повернулся к Ибрагиму и спросил:

— Ты не мог бы помочь нам получить некоторые сведения…

— Секретные, конечно? — улыбнулся Ибрагим.

— Да что ты! Речь идет о съемках…

— А что там снимать?

— Мы хотим прославить ваш героизм! — обиделся режиссер и, обернувшись к Моне, спросил: — Они ведь этого заслужили, не правда ли?

Она кивнула, а Рашван принялся убеждать Ибрагима:

— Мы ведь все солдаты! Только сражаемся на разных фронтах!

— Ну, сражаемся-то мы, а вы только играете!

Возражение Ибрагима вызвало всеобщий смех. Но тут перерыв кончился и Марзук с Рашваном вернулись на съемочную площадку. Мона сказала негромко:

— Что-то в этом режиссере не внушает мне доверия.

— Во всяком случае, он пользуется известностью, — заметила Алият.

— В отличие от вас я предпочитаю кинокомедии, — объявила Мона.

— Почему, дорогая? — удивился Салем Али.

— Они по крайней мере ни на что не претендуют.

— Что верно, то верно, — засмеялся Ибрагим. А Сании он шепнул: — Вчера дважды чуть не простился с жизнью.

— Да хранит тебя аллах!

Алият тихо спросила Мону:

— Ты все-таки уезжаешь?

— Нет. Он сорвал все мои планы! — Мона указала на Салема Али.

— Мы так за тебя рады! — воскликнула Алият.

— Теперь раньше чем через год я не уеду, — вздохнула Мона.

— Неужели ты можешь уехать в США? — спросил Ибрагим.

— А хоть бы в ад!

К Моне неожиданно пришли Алият и Сания. По их лицам она сразу догадалась, что у них какие-то интересные новости.

— Мы пришли к тебе с очень важным поручением! — сообщила Алият.

Это еще больше разожгло любопытство Моны.

— От кого?

— От Марзука Анвара!

— Великого артиста?

— Да. Дело в том, что с тобой хочет увидеться Мухаммед Рашван, кинорежиссер, — сказала Сания.

Мона не могла произнести ни слова, так ошеломили ее слова подруги.

— Он введет тебя в мир кинозвезд! — подлила Алият масла в огонь.

— Сказать по правде, ты для этого и создана, — добавила Сания.

— Но мне и в голову не приходило, — смущенно пробормотала Мона.

— Вот и Марзук говорил то же самое, — заметила Алият.

— Надо посоветоваться с родителями…

— О чем советоваться? Так можно упустить свой шанс! — воскликнула Алият.

— Какие могут быть сомнения? — добавила Сания.

— Но что я понимаю в актерском искусстве, что умею?

— А что ты понимаешь в любви? Но ведь любишь же! Вот так и тут, — философски заключила Сания.

За какой-нибудь час жизнь Моны перевернулась. Мысль о том, что она станет киноактрисой, была полна неотразимого соблазна. И все-таки Мона колебалась. Она позвонила Салему Али. Едва дослушав, Салем небрежно бросил:

— Это, конечно, шутка!

— Нет! Я убеждена, что это серьезное предложение.

— Так ты решила стать киноактрисой?! — вспыхнул Салем.

— Почему бы и нет?

— Я этого не потерплю.

— Не говори со мной таким тоном! — рассердилась Мона.

— Я не хочу грязи!

— Чего, чего? Да как ты… как ты смеешь!

— Все во мне возмущается от одной только мысли об этом! Я ведь хорошо знаю так называемый мир кино!

— Ты понимаешь, что ты говоришь?!

— Именно то, что ты слышишь!

Мона побледнела от злости.

— Довольно!.. Довольно, — крикнула она в трубку. — Прошу тебя… Я не хочу тебя больше видеть!

— Ты с ума сошла! — кричал Салем.

Снова помолвка Моны оказалась под угрозой. Нервное возбуждение и желание пойти наперекор жениху взяли верх над благоразумием. Мона не стала откладывать встречу с Мухаммедом Рашваном. Она только попросила Марзука Анвара сопровождать ее в контору кинорежиссера на улице Ураби. Рашван был рад их приходу и не скрывал этого. Поздоровавшись, он снова сел за стол и заговорил, не скупясь на похвалы в собственный адрес.

— Меня прозвали Колумбом, дорогая моя, за умение открывать новых кинозвезд. Я еще ни разу не ошибся. И не сомневайтесь, дорогая, вас ждет огромный успех.

— Должен подтвердить, что все это — святая правда, — вставил Марзук.

— Я предлагаю вам главную роль в фильме, которому придаю большое значение, — продолжал кинорежиссер. — Вы поете?

— Нет, — ответила Мона.

— Ну, неважно, что-нибудь придумаю. Но должен предупредить: съемки начнутся не раньше чем через полгода.

— Больше будет времени на подготовку, а у вас — на рекламу, — заметил Марзук.

— Браво, Марзук! Значит, договорились?

Дня через два Мухаммед Рашван позвонил Моне и опять пригласил к себе в контору. Ее сфотографировали в разных позах, записали голос. Кроме того, режиссер попросил ее сыграть какие-нибудь запомнившиеся ей эпизоды из его прежних фильмов. Рашван очень хвалил Мону, то и дело приходил в восторг, и это ей льстило. Тем не менее она оставалась недовольна собой. А потом все чаще ее одолевали сомнения — она чувствовала, что актрисы из нее не получится, и сказала об этом Рашвану.

— Я себе очень не нравлюсь!

Он рассмеялся.

— Слово в слово то же самое говорила в свое время Надер. Думаю, ты ее знаешь. Она тоже окончила университет. И вот стала королевой экрана.

Они встречались все чаще и много говорили об искусстве, о жизни вообще. Мона начала понимать, что, несмотря на свою известность, Рашван далеко не уверен в себе. Его часто одолевали мрачные мысли, быстро менялось настроение. Спустя какое-то время она заметила, что интересует его больше как женщина, а не как будущая звезда экрана. С каждым днем эти подозрения крепли, и вскоре она уже не сомневалась, что искусство тут ни при чем.

Ее охватило негодование, сменившееся отчаянием. А Рашван тем временем решил, что плод созрел и настала минута сорвать его, и предложил:

— Обстановка конторы не слишком располагает к искреннему разговору. Не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?

К горлу Моны подступил комок. Но Рашван не заметил волнения девушки и вкрадчиво добавил:

— Киноактрисе полезно познакомиться с тем, как кормят в ресторане «Аль-Амария».

Мона услышала его учащенное дыхание и вне себя от гнева влепила ему звонкую пощечину. Рашван пошатнулся, но удержался на ногах, и в ярости ударил девушку. Мона упала, а он, стоя над ней, вопил:

— Мерзавка! Кем ты себя считаешь! В наш век вздумала разыгрывать из себя недотрогу?!

Мона с трудом поднялась с пола. Перед глазами ее расплывались круги, ей казалось, что она бредит. Но голос Рашвана вернул ее к действительности:

— Пошла вон, дура! Да не забудь пожаловаться своей мамочке!

Голова кружилась все сильнее. Взяв сумочку, Мона поправила прическу и медленно, неуверенно побрела к двери. Сзади опять раздался голос Рашвана:

— Приглашение к ужину остается в силе. Привет милой мамочке.