— Так, Аканш… Если вдруг что, и придётся обороняться от конницы, распорядишься свести в линию транспортных ящеров (а если понадобится, то и не в линию, а полукругом), завалить их всех, сразу за телами поставить бойцов с луками и арбалетами, у кого что есть. И пусть кони наскакивают. Посмотрим, кто кого. Кстати, следи за флангами. Возможно, в какой-то момент придётся защищать фланг — например, от засадного полка. Тоже ящерки пригодятся.

— Завалить?

— Перерезать, друг мой! Головы посрубать. Что тут сложного?

— И остаться без транспорта?

— Обеспечить себе опору для обороны. Может, и против пехоты будет действенно. Имей в виду.

— Потом тебе придётся отвечать за потерю подвижного состава, — усмехнулся мой зам.

— Да плевать. Если меня за проступки наказывают отсутствием подкрепления, то главное — сохранить бойцам жизнь. Раз некем восполнять будет. А за потерю транспорта как-нибудь отвечу. Аштия меня отмажет, я в неё верю.

— А если откажут ещё и в таком пополнении?

— В ящерином-то? Ну и пусть. Тогда будем с полным на то правом везде опаздывать. Или реквизируем коней у местных жителей.

— Не очень-то хорошо выглядит. Платить нам нечем. Да и даже если б было чем платить — где они до наступления следующего дождливого сезона лошадей купят? И на чём пахать будут, если не купят?

— Это война, друг мой. Предпочитаешь заботиться о нуждах землепашцев и бегать пешком?

У Аканша появилось сложное выражение.

— По идее, солдаты и должны заботиться о землепашцах.

— Эффективнее всего мы о них позаботимся в том случае, если побыстрее выиграем эту войну. И для того, чтоб выиграть, нужен транспорт, нужны съестные припасы, нужны отдохнувшие во время перехода люди. А не выжатые тряпки, с десяток переходов скакавшие на своих двоих за штабными телегами.

— Эдак всё, что угодно, можно оправдать.

— А мне не нужно что угодно. И оправдывать не нужно. Разве нами придумано: селяне обеспечивают армию, армия их защищает? Вот пусть обеспечивают.

— Добрый ты, командир.

— Не я добрый — жизнь такая!

Я вспомнил об этом разговоре на заре следующего дня. Отдых получился коротким, всех подняли ещё до рассвета и наскоро накормили. Построить своих ребят я уже не успел — передо мной вырос младший адъютант госпожи Солор. Парень был с пустыми руками, то есть без письменных предписаний. То есть сразу же стало понятно, что меня зовут к её светлости. А если зовут, значит, будет совещание. То бишь предстоит бой. Прямо сегодня. Я многозначительно посмотрел на Аканша. Тот коротко поклонился, мол, всё помню и сделаю, как было велено, не волнуйся.

Занимался рассвет. Дымка таяла, открывая глазу свободные плавные перекаты луга, отороченного лесами по обе стороны, бахрому деревьев, вытянувшихся вдоль реки… Кстати, реку было видно только слева и совсем чуть-чуть, потому что её практически полностью заслоняла армия. Аккуратная такая армия, совсем не страшная, особенно со столь приличного расстояния. Но всё равно большая — это видно. Изрядно они людей нагнали. Интересно, почему же расположились вот так, перед рекой, а не за? Если бы за, так нам было бы очень весело перебираться на тот берег. Особенно если под стрелами и атакующими чарами — мы бы уложили половину армии только на этом.

Может, у ребят был какой-нибудь план, и мы его нарушили, оказавшись гораздо ближе, чем предполагала их разведка? Хорошо бы.

Перед штабным шатром, который показался мне на изумление приземистым, громоздился помост, укреплённый на спинах сразу трёх крупных ящеров. Интересно, а двигаться они в такой связке способны? Если да, то лучший вариант командного пункта просто невозможно себе представить. Только вот вопрос безопасности… Если офицеры вознесены высоко над головами солдат, то их разглядит и противник. И одной батареи магических орудий хватит если и не для того, чтоб истребить штаб, то хотя бы чтоб закрыть ему обзор.

Но, наверное, местные ребята не идиоты, всё предусмотрели, всех защитили. И на трёх ступенях помоста привольно толклось множество разного народу, от крупнейших генштабовских чинов до целого табуна адъютантов и посыльных. Я поклонился Аштии, едва заметил её в толпе чопорных невыспавшихся офицеров, но она мне не ответила. Может, не заметила. У неё было белое лицо и отсутствующий взгляд. Поозиравшись, я разглядел и Руштефа Лагроя, мужик тоже выглядел фигово. И, похоже, особой уверенности в себе не испытывал.

— Хотелось бы знать, почему твоя разведка не разобралась заранее в планах противника! — громогласно прошипел Лагрой. И, похоже, это была уже не первая реплика такого рода.

— Моя разведка выполнила свои обязанности, — тоном, исполненным безупречной вежливости, ответила Аштия. Вся — само спокойствие и безмятежность, статьи устава незримо расписаны на лице и в чертах фигуры. Поди придерись хоть по какому-нибудь пункту. Я смотрел на неё и едва узнавал. — У меня нет к ней претензий.

— Зато у меня есть! Объясняйся!

— Готова выполнять свой долг, командир. И мои подчинённые тоже.

— Я говорю о том, что ни ты, ни твои люди не выполняют своих обязанностей должным образом!

— Армия готова встретить врага, предстоящее сражение обеспечено. Командир уже сейчас может отдавать приказ.

— Мы вынуждены идти на поводу у противника! Он, а не мы выбрали место и время. Разве это не провал?

— Не всегда, командир.

— Разве я приглашал тебя к обсуждению? — Руштеф сузил жёлтые от бешенства глаза. Столь сильного взгляда он меня не удостоил. Видимо, я рангом не вышел, чтоб так меня ненавидеть.

— Прошу прощения, командир.

— Если теперь ты не найдёшь выхода из положения и позволишь себе проиграть бой, я тебя уничтожу.

Я подумал, что этот мужик уже вполне конкретно начинает выбешивать. Может, оттого так встряхнули до глубины души и его интонации, и манера разговаривать, что Аше мне всё-таки не чужая. Немного успокоила мысль, что женщина, если захочет, сама отлично поставит начальство на место. Характера ей хватит. К тому же подобные прямые угрозы, озвученные при посторонних, не свидетельствуют о блестящем уме.

— Начинай, — сквозь зубы бросил Лагрой. — Давай.

— Командир сам отдаст сигнал к выступлению?

— За твои ошибки брать на себя ответственность? Нет уж! За всё, что сделаешь, ответишь сама.

Её светлость остановила на собеседнике бесстрастный взгляд и несколько мгновений невыразительно рассматривала его. Потом слегка поклонилась. Поди угадай, о чём подумала.

А через миг скупое оживление, начавшееся позади, на нижнем горизонте ступенчатого помоста, захватило и занятое нами пространство. Оглянулся я вместе со всеми, вместе со всеми же, увидев императора, поклонился. Но, пользуясь прикрытием в виде чужих спин, почти сразу приподнял голову, чтоб не пропустить, если вдруг произойдёт что-нибудь интересное. Сейчас его величество трудно было отличить от других офицеров — где золотая парча, где волочащиеся по полу рукава, где всякие прочие атрибуты высшей власти? А, нет, вон тащат за ним два золотых свёртка — камзол и плащ. Наверное, чтоб правитель мог в должном виде встретить победу.

Пока же и самый бдительный вражеский наблюдатель не отличит властителя Империи от обычного штабиста. Разве что в такой вот момент, когда все офицеры разом принимаются изображать из себя модерновые столики.

— Государь, — голос Лагроя вздрогнул. — Войско построено, готово выступить и уничтожить мятежников всех до одного. Как и велит высший закон!

— Хорошо. Приступай.

— Его величество отдаст сигнал самолично?

— Пожалуй. — И император принял от Главнокомандующего поспешно снятый с пояса диск, символ высшей военной власти.

Я, к тому моменту уже получивший право законно разогнуться, приподнял бровь. Увернулся-таки от ответственности. Во даёт! В изворотливости мужику не откажешь! Настоящий политик! Отыщутся ли у него другие достоинства?

Золотой диск взмыл над головами офицеров. Я видел только спину его величества, идеально прямую, с внушающим уважение размахом плеч, обтянутых багряным шёлком строгого одеяния. Одеяния, исполняющего в Империи роль военного мундира без знаков различия. Правитель поднялся на три ступени помоста для сигнальщика, поднял руку, и армия пришла в движение. В ответ на взблеск сияющего, будто второе солнце, предмета над солдатскими рядами один за другим поднялись стяги подразделений. Готов, готов, готов! — так можно было это прочитать.