— Что?! — Эта девчонка еще осмеливается ему перечить?

Мысли Николь лихорадочно метались. Сказать ему, что все дело не в ней, а в миссис Кермит, которая поклялась выжить ее из редакции? Низко. Признать несуществующую вину и молча выслушать незаслуженные обвинения? А как потом себя уважать? Николь набрала воздуха, почувствовала, что краснеет еще больше, и ринулась в бой:

— Мистер Лесли, я знаю, откуда у вас сведения о недостатке инициативы с моей стороны. Я не буду ничего возражать, хотя и не согласна. Я только прошу вас, пожалуйста, оцените мою работу лично. — Николь протянула ему серебристую палочку флеши.

Мистер Лесли от такой наглости слегка опешил. Эта девчонка всерьез думает, что он станет тратить свое время на ее опусы?

— Что вы себе позволяете, мисс Конноли? Вы понимаете, что я могу вас уволить в любой момент?

Николь не отвела глаза.

— Понимаю, мистер Лесли. Более того, я прошу вас, увольте меня…

С удовольствием, собирался было сказать мистер Лесли.

— …но вначале прочтите статью. Пожалуйста. — Николь не умоляла, а словно передавала ему свою уверенность в том, что ее работа этого заслуживает. — Мистер Лесли, вам же понравился мой очерк о студенческой забастовке в Париже, помните?

Мистер Лесли промолчал. Да, он припоминал что-то подобное, материал и вправду быт не плох. Но сдавать свои позиции просто так редактор «The Daily Mail» не собирался.

— Положим, помню. — Он скрестил руки на груди. — И что? Вы же не думаете, что я стану всю жизнь держать вас на этом месте из-за одной удачной работы?

— Эта новая статья еще лучше, — убежденно проговорила Николь.

— Вы самоуверенны, мисс, но это не делает вас хорошим журналистом.

— Вы правы, мистер Лесли… — Николь говорила уважительно, но без подобострастия, которое уже навязло главному редактору в зубах. Ему определенно начинала импонировать эта самоуверенная зеленоглазая девчонка. — Хорошим журналистом меня делает эксклюзивный материал о пиратах-миллионерах.

— О ком? — с оттенком заинтересованности переспросил мистер Лесли.

— О современных потомках королевских каперов, в том числе и тех, кто был приписан к Бристольской гавани. И о том, как ловко они устроились сегодня в политике и бизнесе.

Мистер Лесли окинул Николь испытующим взглядом. Взял у нее из рук флешку.

— Я посмотрю вашу работу, мисс Конноли. Но, учтите, если она окажется хотя бы немного хуже, чем вы ее рекламируете, я уволю вас немедленно. Имейте это в виду.

Николь молча кивнула. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Лесли повертел в руках тонкую флешку, еще раз глянул на Николь. Она прямо смотрела ему в глаза, только на щеках играл лихорадочный румянец.

— Но я не заставлю вас мучиться неизвестностью, мисс. Как только я приму решение по поводу вашего материала, я вам его сообщу.

— Спасибо, мистер Лесли.

— Пожалуйста.

Ее походка была предельно четкой, спина — очень прямой. До самой машины. И только почувствовав под руками привычную твердость руля, Николь дала волю слезам…

Добравшись до своей маленькой комнатки в общежитии, Николь поняла всю меру своей усталости. Медленно и со смаком водрузила себя под теплый душ. А потом — слава богу, что не в середине рабочего дня, — вспомнила, что в предыдущую ночь спала часа четыре от силы, и в нирване вытянулась под одеялом. Ее блаженному забытью не могли помешать ни полуночные посиделки в соседнем блоке, ни свет, который горел допоздна над столом Денизы.

Николь решила, что сегодня самая счастливая пятница в ее жизни. Во-первых, потому что остался ровно один день до встречи с Людвигом. А во-вторых, из-за статьи. В пять часов утра ее разбудил звонок Лесли. Да-да, сам мистер Лесли — а не кто-нибудь из его бесчисленных помощников — позвонил Николь Конноли для того, чтобы сообщить, что ее материал принят к печати. Больше того, он будет опубликован в воскресном номере «The Daily Mail». И по этому поводу ей дается выходной на весь сегодняшний день. Редактор не добавил ничего ни о приеме в штатные сотрудники, ни о премиальном гонораре. Но этого Николь и не было нужно. По крайней мере сейчас. Сейчас она праздновала победу. И даже подумывала о том, чтобы объявить каждую пятницу священным днем. Веселиться, буянить, транжирить деньги до самой ночи. И передавать эту чудесную традицию из поколения в поколение.

— Значит, Ларри, мы договорились. Весь мой заказ — и одежда, и обувь, и драгоценности — должен быть у меня не позже пяти часов утра. Завтра, в субботу. — Людвиг поправил наушник сотовой гарнитуры. — Что? Да, все одного размера, я же указал это в интернет-заявке на вашем сайте. Как это, вы можете не успеть найти рубиновые серьги? Я же плачу вам за срочность. И защитный шлем тоже? Да, мне нужны гарантии, в противном случае я обращусь к услугам другой фирмы. Да, с обязательным внесением в наш договор пункта о срочности и компенсации.

Он пощелкал мышью, открывая на экране ноутбука вкладку «документация». Что городит этот Ларри, все пункты в договоре прописаны вполне однозначно. Будем надеяться, что проверенная фирма имеет только один недостаток — нерадивого менеджера Ларри Смита из отдела вип-шопинга.

— Значит, найдете? Вот и славно. Все формальности можете обсудить с моим юристом. Подтверждение о заключении договора вы должны выслать немедленно на мой имейл.

Людвиг нажал кнопку отбоя. Он не любил обрывать разговор не прощаясь, и для него не имело значения, с кем происходит этот разговор — с официантом в баре или с нефтяным магнатом дядюшкой Уолдменом. Но этот Ларри определенно занимал не свое место, а потому отнял у Людвига слишком много времени своими бестолковыми вопросами и плохим знанием формы заказа.

Людвиг устало поднялся с кресла, подошел к окну, как всегда завешенному жалюзи. Приоткрыл тонкие полоски матового пластика. Дорогие жалюзи разошлись, впуская в помещение пронзительный весенний луч. Людвиг недовольно закрыл глаза. В последнее время — год, пять лет? — его больше устраивал мягкий полумрак офиса. Не режет глаза, не так заметна смена времени суток, поэтому ночью работается практически так же, как и днем. По его мнению, современный человек не должен зависеть от прихотей природы, от всех этих демисезонных плясок погоды, бесконечных ветров и дождей. Поэтому искусно созданная атмосфера цивилизованного комфорта его вполне устраивала. Кондиционер прекрасно справится с очисткой воздуха, свет дневной лампы заменит непредсказуемое небесное светило, бесшумный кусок металла, обтянутый изнутри дорогой тканью, избавит от необходимости тратить свое драгоценное время и силы на дорогу. И все это нужно только для одного — чтобы жизнь была более комфортной и приятной. Почему же он в последнее время как-то совершенно незаметно для себя почти перестал ощущать эту — приятную и комфортную — жизнь?

Людвиг подошел к столу, потер пальцами виски. Машинально поднес к губам чашку с кофе. Брезгливо поставил обратно. Холодный.

— Бетси, будьте добры, еще кофе.

Коммутатор послушно пискнул, выключаясь.

Людвиг в задумчивости теребил гладко выбритый подбородок. А правильно ли он делает? Конечно, это вопрос не о кофе, хотя приглушать и без того слабый аппетит безмерным количеством кофеина, видимо, не слишком полезно. Значит, пусть это будет одной из форм мазохизма. Пить обжигающий горький кофе и чувствовать, как он причиняет тебе вред. Людвиг хмыкнул.

Подождал, пока выйдет Бетси. Взял новую чашку и снова уселся перед монитором. Правильно ли он делает, заказывая для Николь сразу столько всего? Может, не стоит торопиться? Он пролистал электронные страницы, еще раз внимательно вгляделся в изображение серег с винно-алыми рубинами. Ей наверняка очень пойдет. Темная глубина драгоценных камней оттенит белизну ее кожи, подчеркнет красоту шеи и густую медь волос. Только бы сияли радостью глаза цвета молодой листвы.

Людвиг глотнул кофе, вспомнил, как она, все еще с припухшим от слез носом, жмурилась перед камином, осторожно отпивая кофе маленькими глотками. Дикая зеленоглазая кошка, которая случайно заглянула к нему в комнату, да так и пригрелась в кресле. Маленький гордый зверок. Как решительно она ушла после появления презрительного Дэвида! Да, теперь Людвиг был уверен, что причина заключалась именно в этом. Наверняка она подумала, что Людвиг относится к ней так же, как его брат. Просто из вежливости или из жалости не показывает этого. А потом, когда она прочла его письмо и увидела цветы, то поняла, что была не права. Ей наверняка понравились цветы. Хотя за ними и пришлось ехать в особняк, но букет того стоил. Людвиг с удовольствием вспомнил, как выбирал упругие бутоны, как устраивал их поудобнее в плотной, наполненной водой специальной губке для флористики. Да, цветы ей понравились.