Вполне возможно, что истеричного пациента охватывал столбняк, если ему говорили, чем именно его лечат.

В народном же способе избавления от туберкулеза заложен более глубокий смысл: пока фармакологи бились над созданием фтивазида и других лекарств, очаг туберкулезной инфекции в легких тушили барсучьим салом или собачьим жиром. Практика показала, что такое лечение помогало в холодное время года. Недавние исследования раскрыли секрет — выяснилось, что на холоде в легких окисляются жиры, принесенные кровью. Но не в этом суть лечения, а в том, что оболочка палочки Коха сложена жирами и когда рядом оказываются близкие по строению жирные кислоты (собачий жир как раз и обладает этим свойством), то они замещают жиры в оболочке бактериальной клетки и микроб теряет жизнеспособность.

Собаки лечили нас и своими слезами. Мы пользовались лизоцимом — антисептиком, благодаря которому на собаке «заживает все, как на собаке». Лизоцим убивает болезнетворные микроорганизмы и, зализывая рану, собака стерилизует ее отменным образом — в слюне много лизоцима. Но во рту собаки могут быть и неприятные вещи — лизоцим не всесилен. И для нужд здравоохранения лизоцим добывали из собачьих слез. Иными словами, собаки немало поплакали для нашего здоровья. Плакали они до тех пор, пока не выяснилось, что лизоцим проще добывать из куриных яиц.

Собаки не одних нас снабжали лекарствами, они заботились и о себе. Об этом твердит людская молва, это подтверждают и прямые опыты. Например, от рыбьей кости, вонзившейся в глотку, собаки «принимали» листья зеленого и сизого щетинника. Действовало растение энергично — собаки быстро выздоравливали.

А между тем щетинник не занесен в списки лекарственных растений. В подобных ситуациях братья наши меньшие прибегали и к помощи пырея, а в качестве слабительного употребляли полынь. Вообще-то псы ищут множество растений: от листьев петрушки до древесных почек и мха.

Кто не наслышан о превеликой пользе закаливания. Некоторые не только слушают мудрые советы, по и лезут по утрам под холодный душ. Так вот, после бодрящей процедуры, растирая тело полотенцем, следует думать не о чем-то постороннем, а о собаках. Ибо научная история закаливания началась в 1881 году с опытов А. Назарова на собаках. С той поры утекло много холодной воды, но феномен Назарова от этого не прояснился. Назаров обнаружил удивительный факт: если песика ежедневно на 15 минут окунать в холодную воду (+10°), то вначале температура его тела будет падать. А потом это явление исчезнет — собака закалилась. Для полной кондиции ей хватает 7—10 процедур.

Подобное происходит и с нами. Однако это не делает попятным физиологический механизм распространеннейшего и прозаического явления. Непонятно главное — почему через десять сеансов четвероногий друг перестает мерзнуть. Физиолог А. Д. Слоним полагает, что закаленный организм не меняет выработку тепла, а противостоит холоду с помощью сосудистой терморегуляции. Любопытно, что собаки и люди лучше закаливаются, если в крови достаточно аскорбиновой кислоты (витамина С).

Четвероногие великомученики протянули нам руку помощи и в прямо противоположной ситуации — подсказали, что надо делать при тепловом ударе. Ценой собственных жизней собаки поведали людям, что корень зла — это перекисное окисление липидов в мозге, которое и влечет за собой смерть. Так вот, если чересчур перегревшейся собаке (или человеку) дать дыхнуть углекислым газом, то можно вырвать организм из объятий смерти. Еще лучше — впрыснуть препараты, мешающие перекисному окислению липидов.

Может получиться и так, что собаки придут в операционные залы не в качестве страдальцев, не в качестве подопытных, а в роли консультантов: хирурги будут советоваться с их носом. Необходимость в этом видит сотрудник Калифорнийского университета О. Чапмен. Вот ход его рассуждений. Запахи — это часть коммуникационной системы любого организма. А иммунная система, защищающая тело от болезней и отвергающая чужие ткани (например, чужое сердце), тоже не что иное, как химическая коммуникационная система. Чапмен предлагает научить собак по запаху подбирать группы людей со сходным химическим составом тела, чьи иммунные системы не будут отторгать пересаженные лоскуты кожи или новые сердца.

И хорошо бы, если б эксперименты на собаках ограничились лишь этим. А то их бьют электрическим током, вживляют в мозг электроды, оперируют студенты-медики...

Высказывание, конечно, верное, хотя о мусоропроводе мечтают не только несчастные бродячие псы, но и их избалованные лакомствами квартирные собратья. И самое странное, что те и другие готовы слопать омерзительные отбросы. Бродячих собак к этому вынуждает голодная сиротская жизнь, а квартирных — хозяева. Живущие в комфорте четвероногие часто маются витаминной и минеральной недостаточностью. При первой возможности они ныряют в помойку, чтобы восполнить этот биохимический пробел. В отбросах их привлекают еще и низшие соединения белка, нейтрализующие избыток кислот, который образуется при однообразной диете. Особенно часто такое случается с молодыми собаками.

Короткий собачий кишечник плохо приспособлен к перевариванию вегетарианских блюд, зато с куском мяса ее желудочные соки разделываются в два счета. Этому помогают крепкие челюсти и набор слюнных желез — околоушные, подъязычные и подчелюстные. Кишки у собаки не свободно болтаются (попробуйте побегать с болтающимся животом), а привязаны брыжейкой. Она словно многожильный кабель — в ней проходят кровеносные сосуды и нервы.

Как и у всех животных, кровь по собачьему телу гонит сердце. И вот что примечательно — левая половина ее сердца выполняет гораздо большую работу, чем правая, мышцы здесь в два раза толще. Сопоставьте: наше любящее сердце слева, и мощная половина сердца собаки. Право, не на этом ли держится наша сердечная дружба? Конечно, не на этом. И хотя в зверинцах и у цирковых дрессировщиков бытует мнение, что путь к сердцу животного лежит через желудок, то к собакам оно применимо лишь с серьезными оговорками.

Иные владельцы собак не дают своим подопечным подкрепиться сырым мясом, мол, от него она становится злее. Конечно, это суеверие — доброкачественное сырое мясо принесет собаке только пользу, ее психика не пострадает. Кормить собаку мясом — удовольствие не из дешевых. Но, увы, пока у нас собачьи консервы не выпускают. А жаль — это не только бы облегчило бюджет собаковладельцев, а пошло бы и па пользу государству: собаки ели бы собачью пищу, а не человеческую. Ибо для собачьего стола сгодились бы и многие миллионы тушек белок, сусликов, ондатр, которые добывают ежегодно и просто выбрасывают. А сколько отходов рыбоперерабатывающих предприятий не пропало бы зря!

В собачьи консервы нетрудно ввести необходимую животным зелень, микроэлементы, витамины и минеральные вещества. Это сделает корм сбалансированным. А пока квартирные псы нередко впадают в меланхолию по причине обильного, но неправильного меню.

При простой потере аппетита ветеринары делают собакам инъекцию инсулина, и пес снова обретает жизнерадостность и лоск. С потерей аппетита можно справиться и домашними средствами — выделение желудочных соков стимулируют растения, содержащие горькие вещества и эфирные масла: апельсиновые корки, полынь, корень горечавки. Конечно, не следует запихивать в собачью пасть сухую апельсиновую корку — ее нужно преподнести в виде настойки. Если же апельсиновых корок под рукой нет, купите глюкозу — ее добавляют в воду и еду. Лучший же способ избавить четвероногого друга от хандры и потери аппетита — это прогуляться с ним по богатому зеленью лесу или лугу, он сам найдет то, что ему нужно.

На фоне всего этого непонятным кажется завидное здоровье собак-камчадалов, которые долгие века ели практически одну рыбу, и собак на острове Хуан-Фернандес — те не глотали ничего, кроме тюленины. В прошлом веке во французском департаменте Бордо собаки пристрастились к пожиранию винограда. И владелец виноградника имел полное право повесить любого пса, гуляющего без намордника. В очень многих странах бродячие собаки вообще питались и питаются бог знает чем. Например, одичавших собак магометане считали нечистыми, как, впрочем, и всех животных, поедавших падаль. Правоверным было запрещено общаться с этими париями. Но если собака становилась ручной, дело коренным образом менялось — нечистым оставался лишь ее мокрый нос.