У нее перехватило дыхание. Его самодовольная улыбка бесила Эйприл. Но еще больше ее разозлило то, что от одного взгляда Рэнса она снова почувствовала желание.

- Меня не прельщают девицы, Эйприл. Надо дать женщине возможность проявить инициативу, иначе она никогда не станет настоящей женщиной!

- Тебе придется померзнуть одному. Я не собираюсь проявлять инициативу! - выкрикнула она, но Рэнс уже закрыл за собой дверь.

«Да он просто спятил! - кипятилась Эйприл, снимая платье и переодеваясь в ночную рубашку. - Он, кажется, говорил, что не является сторонником насилия? Отлично! Значит, в следующий раз, когда он захочет овладеть мною, ему придется прибегнуть к насилию или он ничего не добьется!»

Эйприл свернулась калачиком под одеялом, дрожа от холода. При воспоминании о том, что совсем недавно происходило в этой постели, ей стало совсем одиноко и еще холоднее.

А ведь Рэнс совсем рядом, за этой стенкой. Стоит только постучать, и он придет, будет обнимать ее, целовать, заставит снова стонать от восторга…

Ну нет! Она ни за что не позовет этого наглеца. На свете есть более важные вещи, и о них стоит подумать. Например, когда она сможет вернуться в Пайнхерст. К тому же Рэнс Таггерт ничего для нее не значит. Он просто самец и относится к женщине, как жеребец к кобыле - совокупиться и тут же забыть об этом. И хотя Эйприл не могла сказать, что любит Олтона, ей почему-то казалось, что он совсем другой. Вот мужчина, который ей нужен! А вовсе не Рэнс Таггерт…

Она повернулась на бок и кулаком взбила подушку. Лучше помечтать об Олтоне, о том, как они поженятся и будут любить друг друга! Только это будет спокойная и дозволенная любовь, не то что…

Однако лицо мужчины, который, представляясь Эйприл в мечтах, сжимал ее в своих объятиях, было совсем не похоже на Олтона. Она видела жгучие карие глаза, черные, как вороново крыло, волосы, самодовольную улыбку, которая и раздражала, и возбуждала ее. И еще эти поцелуи, напоминающие вкус теплого сладкого вина…

Рэнс Таггерт лежал на кровати, подложив руки под голову. От Эйприл его отделяла лишь тонкая стенка. «Черт побери! - выругался он про себя. - И почему мне досталась в качестве приза именно Эйприл Дженнингс?»

У него нет времени на женщин. Идет война. Ему надо готовить лошадей для конфедератов. И без Эйприл полно хлопот. «Самое лучшее, - вдруг подумал он, - это отпустить ее. Пусть убирается к черту из моей жизни!

Перед Рэнсом встали ее чистые синие глаза, опушенные блестящими черными ресницами, он вспомнил, как касался ее золотистых волос… А как таяло прекрасное тело Эйприл в его объятиях!…

Дикое желание охватило Рэнса.

Нет, он не отпустит Эйприл Дженнингс. Ни за что не отпустит!…

Рэнс Таггерт, обнаженный до пояса, с удовольствием подставил спину мартовскому солнцу. Конечно, воздух был еще недостаточно прогрет, но, разгоряченный тренировкой, Рэнс не чувствовал холода.

Радостно улыбаясь, он погладил спину жеребца, которого только что объезжал. Капитан Джеймс Рандольф просил подготовить ему самую лучшую лошадь, и Рэнс был преисполнен решимости выполнить эту просьбу. Он докажет, что лучше его коней нет на всем Юге.

Молва утверждала, что конница конфедератов значительно превосходит кавалерию янки, и Рэнсу хотелось, чтобы так было и впредь. До сих пор южанам помогали в этом их собственные традиции. Добровольцы, приходившие в армию конфедератов в основном из сельских районов, были с детства приучены к лошадям. Да и неписаные законы рыцарской чести Юга предписывали отправляться на войну верхом, а не пешим. Это считалось делом чести и доблести воина. А многие янки не умели даже держаться в седле. Впрочем, Север никогда не был страной наездников!

Но и в славных традициях конфедератов было уязвимое место, о существовании которого Рэнс догадался гораздо раньше, чем правительство. Как правило, солдат-южанин ехал воевать на своей собственной лошади. Однако, лишившись коня в бою, воин должен был сам позаботиться о том, чтобы добыть себе другого. Иногда ему давали отпуск, и он отправлялся домой за новым четвероногим другом, иногда вынужден был сражаться пешим.

Вот тут- то, по замыслу Рэнса, и должны были прийти на помощь выращенные им кони. Он хоть сегодня мог отправить триста животных в Долтон, штат Джорджия. Например, капитан Джеймс Рандольф готов купить весь табун целиком и даже выложить за него деньги из собственного кармана. Наверняка нашлись бы и другие офицеры, которые, подобно Рандольфу, нуждались в породистых лошадях для своих солдат.

Но вот загвоздка: где найти такое количество животных и как их быстро объездить?

О солдатах Джеба Стюарта уже слагались легенды. Молва утверждала, что его всадники дадут сто очков вперед даже цирковым наездникам. Рэнс питал глубокое уважение не только к Стюарту, но и к другим военачальникам Юга - Джо Уилеру и Натану Бедфорду Форресту. Форреста называли гениальным самоучкой. Выходец из низов, он не получил никакого военного образования, однако, похоже, именно Форрест станет самым прославленным кавалерийским офицером на этой проклятой войне.

«Да с моими ребятами и их лошадками хоть в огонь, хоть в воду!» - любил повторять Форрест. И Рэнс разделял это мнение. Он считал, что с мощью и скоростью кавалерии никто не может соперничать, и, видит Бог, он сделает все, чтобы у конфедератов были самые лучшие лошади!…

Краем глаза Рэнс увидел, что Эйприл идет к хижине и несет двух только что зарезанных цыплят. Он не мог рассмотреть лица своей пленницы, но был уверен, что сейчас мисс Дженнингс презрительно морщит очаровательный носик. За те два месяца, что Эйприл провела здесь, повар многому ее научил, но Рэнс знал, что ощипывать птицу девушке по-прежнему неприятно.

Эйприл остановилась и бросила на него быстрый взгляд. На лице ее не было улыбки. Лишь молча посмотрела на Рэнса и исчезла в доме.

Рэнс снова занялся лошадью, но думал только о том, что, наверное, Эйприл ненавидит его. Если бы он сейчас мог видеть ее глаза, в их сапфировых глубинах наверняка сверкала бы эта ненависть. Рэнсу был хорошо знаком этот взгляд: он преследовал его каждый раз, когда молодые люди молча садились за стол. Иногда Эйприл смотрела на него с ненавистью, а иногда в ее взгляде была такая невысказанная боль, словно он и вправду чем-то жестоко обидел девушку. Обидел… Наверное, у нее есть все основания так считать. Черт возьми, но ведь он не виноват, что выиграл Эйприл на этих проклятых скачках! Так же как она не виновата, что ее воспитали такой…

Рэнсу вспомнилось, как в ответ на обвинения Эйприл, что он относится к ней как к скотине, напомнил девушке, как ее собственный отец обращается со своими рабами. Теперь Рэнс сожалел о том, что не сдержался тогда. Он прекрасно знал, что сама Эйприл вовсе не такая, как ее отец. В Пайнхерсте Таггерт часто видел, как она читала неграм книжки - ведь им не разрешалось учиться. Он даже подозревал, что она тайком учит их читать.

Конечно, Эйприл избалована. И немудрено, если вспомнить, как отец всю жизнь во всем потакал ей, угадывая малейшие ее желания. Единственный раз она осмелилась возразить ему, когда попыталась объяснить, что нельзя так обращаться с Ванессой. Но убедить Картера Дженнингса в том, чтобы он изменил свое отношение ко второй дочери, еще никому не удавалось…

Ну что ж, теперь упрямец получит то, что заслужил. Зная Ванессу, Рэнс не сомневался в том, что она сумеет устроить старику «веселую» жизнь.

Черт возьми, да Эйприл должна быть счастлива, что он держит ее здесь, подумал Рэнс, пытаясь прежде всего убедить в этом самого себя. Неужели ей было бы лучше в забытом Богом горном монастыре или в Пайнхерсте, где она постоянно бы ругалась с Ванессой? А так живет здесь, и живет припеваючи. Никто ее не тревожит, и в первую очередь он сам. Рэнс Таггерт никогда не навязывался ни одной женщине. В ту ночь он повел себя так, потому что думал, будто Эйприл сама этого хочет. Разве можно было предположить, что такая чувственная женщина, как Эйприл, еще девственница? Он до сих пор жалеет, что тогда все так получилось. Ну, или почти жалеет…