- Вчера они. Сегодня ты. Таких, как вы, много?- спросила Катя у мужчины.

  -Тысячи,- ответил Антон.- В каждом из Домов. Когда мы стояли на коридоре, ты сказала, что ты не Орлова. Ты когда-нибудь слышала эту фамилию прежде?

  -Да,- Катя кивнула,- те люди вчера. Они думали, что я дочь Орлова. Я не знаю, с чего они взяли это. Это просто чушь, и я пыталась сказать им об этом, но они не верили мне.

  -Понятно,- протянул парень. Его, похоже, разочаровывал их разговор. - Что ещё сказали тебе Чтецы? Они что-нибудь говорили о смерти Орлова?

  Катя молчала. Ей отчего-то вдруг стало не по себе оттого, что окна были завешены, а Антон стоял около двери, словно удерживая её в капкане.

  Антон в свою очередь не мог скрыть досаду. Он многим рисковал, придя сюда вопреки запрету Старшего Стража. И ради чего? Девчонка была прямо таки безгранично бесполезна. Он не часто общался с обычными людьми, и теперь понял, что ничего не терял от этого. Она, похоже, боялась собственной тени.

  - Нет, ничего,- покачала головой девушка.- Я довольно быстро убежала.

  Катя сглотнула и пристально посмотрела на Антона.

  И тут на неё накатила волна брезгливости и жалости, перемешанной с ненавистью. У девушки перехватило дыхание. Очень и очень сильные эмоции, они принадлежали Антону. Сама она не чувствовала ничего подобного в данный момент.

  Девушка не могла выдавить ни слова. Душившие его чувства душили и её. У девушки закололо в затылке, на глаза навернулись слёзы. Её было физически больно чувствовать тоже, что чувствовал парень напротив.

  -Прекрати,- попросила она, обхватывая свою голову руками. Она с трудом сфокусировала взгляд на парне.

  С её стороны было огромной ошибкой произнести это. Антон мгновенно понял, что она почувствовала его эмоции, и жалость исчезла без следа, осталась только нарастающая ненависть.

  Он стоял, сжав руки в кулаки, и смотрел на неё. Он не пытался заставить её испытать его эмоции, просто они были настолько сильными, что Катя сама чувствовала их. Девушка глотнула воздуха. Ладони вспотели, в глазах потемнело, она согнулась пополам. Если до этого парень сомневался, что она принадлежит к Дому Чтецов, то теперь был в этом уверен.

  Но чем больше она смотрела в его глаза, тем больше её саму охватывала паника. В них плескалась ненависть. Чёрная и всепоглощающая. В ней не было ни тени сомнения или жалости, не было причинно-следственной связи, не было пути к отступлению. Эта ненависть пожирала того, на кого была направлена. А направлена она была на девушку. Катя не могла дышать. Она буквально упала спиной на парту. Никогда ещё никто не ненавидел её так сильно. Ни издевавшиеся и смеющиеся над ней ровесники из детского дома, ни опекуны, видевшие в ней обузу.

  Катя не могла пошевелиться, сил хватило лишь на то, чтобы сдавленно прошептать:

  -За что ты так ненавидишь меня?

  Она сама не расслышала своих слов, настолько сильно ей заложило уши. Антон же, как оказалось, умел читать по губам. Он опять медленно и неестественно наклонил голову, как делают только птицы. А затем посмотрел ей в глаза и серьезно ответил.

  -Ты мерзкий мозгокопатель, это ли не достаточная причина?

  Катя отрицательно помотала головой. Господи, что он несёт? Она ведь ничего ему не сделала!

  Парень стоял, всё так же наклонив голову и наблюдая за ней. Внешне он был абсолютно спокоен. Только глаза выдавали нервное напряжение. Он как завороженный смотрел, как она корчится. У девушки на языке застыла мольба прекратить. Прекратить что? Прекратить ненавидеть её? Он явно не в силах сделать это. Более того, Антон делал это не специально. Он просто так чувствовал, и не его вина была, что его чувства передавались ей.

  От боли у девушки свело судорогой ногу. Она зажмурилась и сжала руки в кулаки, вонзая ногти в кожу. Это немного её отрезвило.

  Антон сделал шаг к ней навстречу и протянул руку. Девушка в неосознанном страхе отшатнулась от него, больно ударившись ногой о край парты. Воздушный тотчас поднял руки вверх в мирном жесте. Глаза девушки слезились, её лихорадило.

  Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась уборщица с ведром воды и шваброй.

  - По расписанию здесь не должно быть уроков,- близоруко сощурилась пожилая женщина.

  Мужчина мгновенье смотрел на уборщицу, затем перевёл взгляд на Катю.

  -Мы не договорили,- бросил он задыхающейся девочке и вышел из класса.

  -Что такое, девонька? -обратилась к Кате женщина. - Тебе нужна помощь?

  Катя сглотнула. Да, ей нужна помощь. Ей вдруг захотелось попасть обратно в детский дом. Не выходить наружу. Задыхаться. Но не чувствовать больше этой ненависти, направленной прямо на неё. Не испытывать этого страха, не бежать в холодную ночь, куда глаза глядят.

  Девушка отрицательно покачала головой и вышла из класса. Она, наконец, могла дышать. Девушка подошла к подоконнику. Вчерашние новые знакомые уже не казались ей такими страшными. Она посмотрела в окно на яблоневый сад. От мокрой земли исходили волны спокойствия. Девушка уткнулась лицом в дрожащие руки. Она больше не выдержит. Желудок скрутило волной боли. Ни секунды больше. Катя отняла руки от лица. Кто они? Эти люди, жившие в поместье яблоневого сада? Не знавшие ненависти и страха? Она завидовала им.

  Девушка облизнула губы. Она хотела заснуть. Просто закрыть глаза и перестать чувствовать. Катя знала, где опекуны хранят снотворное. Она ведь может взять немного так, чтобы они не заметили. Девушка быстрым шагом направилась к выходу из школы. На протяжении всей дороги домой, она старалась ни о чём не думать. Она боялась, что ненависть вернётся. Ненависть, желание убивать, желание мстить. Телефон в кармане джинсов разрывался. Наверняка, звонила Наташа. Катя не обращала внимание. В мозгу у неё словно спасательный якорь белела продолговатая баночка с таблетками. Она заснёт. И боль наконец-то утихнет. В желудке, в голове, в ноге. Мысли отступят. Страх, наконец, даст возможность вздохнуть спокойно.

  Желаниям девушки, однако, не суждено было сбыться. Ещё с лестничной площадки она услышала звуки работающего телевизора. Открыв входную дверь, девушка попыталась незаметно проскользнуть в свою комнату, но боль в ушибленной ноге дала о себе знать. Девушка споткнулась и задела комод в прихожей.

  -Гриша, ты? Принёс?- послышался хриплый голос приёмной матери из зала.

  Катя замерла около двери. Через несколько мгновений в коридоре показалась тучная женщина с красными воспалёнными глазами и недовольной гримасой на лице.

  - Ты,- бросила она разочаровано при виде девушки, а затем зло прищурилась. - Совесть есть у тебя? В доме шаром покати, не могла в магазин за хлебом сходить?

  Девушка сглотнула. Она бы с радостью и готовила, и ходила в магазин за продуктами, если бы у неё была хоть копейка денег. Всё пособие, которое давалось на её содержание, благополучно пропивалось. Говорить об этом вслух, однако, было бесполезно, могло стать только хуже.

  - Ни крошки! Во всём доме! Шваль неблагодарная, вот ты кто!- тем временем распалялась опекунша. Она вышла на середину коридора и упёрла руки в бока. Несмотря на удушающий запах перегара женщина была в трезвом состоянии, а это значит, что она будет пребывать в крайне недовольном расположении духа пока не выпьет рюмку-другую. Женщина всё больше повышала голос,- Мы с Гришей столько работаем, чтобы тебя, тварь, прокормить!

  Это тоже было неправдой. Уже который месяц оба опекуна не работали, живя только на Катино пособие. Именно поэтому собственно у них и было такое плачевное материальное состояние.

  -Хочешь вернуться в детский дом, да? Таким как ты, там самое место! Никчёмным и неблагодарным!- опекунша перевела дыхание,- Что молчишь?

  Катя прижалась спиной к двери. Вот таких вопросов она не любила. На которые требовался ответ. Девушка знала, что такое вот трезво-злоё состояние опекунов было самым опасным.

  - Прошу прощения,- тихо проговорила она.