- Прощения? За что? За то, что ты такая неблагодарная тварь? Разве это можно простить ?-рассмеялась женщина. - Глаза б мои тебя не видели!

  Катя опустила глаза. Так ведь и не видят месяцами. Когда водкой залиты.

  -А где куртка? Ты что так пришла? Голая совсем? -вдруг спросила женщина. Гнев в её голосе смешался с удивлением.

  Она, видимо, досадовала, что сама не додумалась пропить ещё и Катину верхнюю одежду. Если бы она была уверена, что девушка выживет без куртки в такую погоду, то, наверняка, сделала бы это давно. Девушка затаила дыхание. Она не знала, что ответить.

  Опекунше ответ впрочем и не требовался. Она удивительно быстро для своих габаритов рванулась к приёмной дочери и наотмашь ударила ей по лицу.

  Катина голова мотнулась в сторону, из губы брызнула кровь.

  - Ах, ты тварь! Продала её что ли? Чтобы деньги на наркотики были?- завизжала женщина и опять ударила девушку по лицу.

  Катя схватилась руками за комод, чтобы не упасть. Какие ещё наркотики? Но воспалённое сознание опекунши уже невозможно было остановить.

  - Это не твои вещи! Ты не имеешь права их продавать! Это мы купили тебе эту куртку! И как ты отплатила, а? -женщина в ярости схватила девочку за волосы.- Да как ты посмела вообще? Ты тут никто! И тут нету ничего твоего! Нету ничего, что бы ты могла продавать!

  Женщина швырнула Катю в другой конец коридора. Девушка упала, неловко подвернув под себя ногу. Обычно опекунша ограничивалась парой ударов. Появлялась одышка, на большее её просто не хватало. А вот приёмный отец мог разойтись намного сильнее, поэтому девушка молила Бога, чтобы он не явился как раз в разгар этой истерики.

  Опекунша и впрямь стояла вся красная. Она тяжело дышала, глаза ещё больше налились кровью. Она смотрела на сжавшуюся в углу девочку, и подбородок её дрожал от ярости.

  Катя чувствовала привкус крови на губах, её рвало. Она стиснула зубы: скоро это закончится.

  - А где деньги? -вдруг прохрипела женщина, и сердце девушки пропустило удар. Только не это.

  Опекуны пили неделями. Она и не думала, что они заметят пропажу, пока она не придумает что-нибудь. Тогда в кафе её охватила такая паника, что потерять куртку и сумку казалось пустяками. Теперь она отчётливо понимала, что пустяками это не было.

  Девушка в ужасе сжалась.

  -Да, деньги!- глаза женщины загорелись алчным огнём. Её абсолютно не волновало, что приёмный ребёнок мог замёрзнуть и заболеть. А вот возможность шального дохода казалась с каждой секундой всё притягательнее. Она даже повеселела. -Осенняя куртка, да ещё в приличном состоянии, за неё не мало должны были дать!

  Опекунша уже, видимо, забыла, как кричала о наркотиках.

  -У меня...у меня их нет, -сдавленно ответила Катя.- Я не продавала её. Она...потерялась.

  -Потерялась?!- тихо прохрипела женщина. Лицо её приобрело настолько злобное выражение, какого девушка не видела за все годы проживания в этой квартире.

  Она опять замахнулась, и удары посыпались градом. Катя пыталась закрыться руками, но это разлило женщину ещё больше. Она принялась пинать девушку ногами.

  Катя не знала, сколько прошло времени, когда коридор опустел и она, наконец, смогла ползком добраться до своей комнаты. Она забилась в угол возле батареи и свернулась калачиком. Боль пронизывала всё тело. Девушка окровавленными пальцами убрала с лица волосы. Её перестало мутить, мысли путались. Ей уже не нужно было снотворное, девушка итак практически теряла сознание.

  Пролежав на полу несколько часов, Катя, открыла глаза. В комнате было темно. Повисла гнетущая тишина: ни голосов, ни шума телевизора, ни храпа. Катя попыталась встать. Медленно прощупала рёбра: главное, чтобы ничего не было сломано.

  Девушка медленно подошла к двери и прислушалась. Затем приоткрыла её. Их не было. Ушли напиваться к друзьям. Катя очень медленно, держась за стену, прошла в ванную комнату и глянула в зеркало.

  Всё могло быть хуже. Губа уже не кровоточила, хоть и распухла. Девушка не хотела стягивать байку. Она знала, что увидит там кровоподтёки. Катя включила холодную воду. Теперь её точно отправят в детский дом. Быть может, это к лучшему? Девушка не могла нормально соображать.

  Да, к лучшему. Она попыталась воскресить в памяти годы, проведённые в государственном учреждении. Это был Ад. С другой стороны, каким словом можно было назвать то, где она находилась последние два дня?

  Девушка сполоснула лицо холодной водой и словно сомнамбула прошла обратно в комнату. Не включая свет, она взяла пакет, с которым ходила сегодня в школу, и начала запихивать туда одежду из шкафа. Рука отчего-то плохо работала. Вещи падали на пол. Куда она пойдёт? Она уже сбегала от приёмной семьи как-то раз. Ни к чему хорошему это не привело. Правда, сейчас ей было куда идти. Катя пыталась собраться с мыслями. А было ли? К Наташе? Она живёт с родителями, которые всей душой сочувствовали, но никак не могли помочь. Школа опять- таки. Девушка дотронулась до щеки рукой. Возможно, если бы она ещё могла заплакать, ей стало бы легче.

  Девушка подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Она всё ещё помнила, где лежало снотворное. Возможно, стоит просто принять чуть больше, чем она собиралась? Ушла бы боль. Ушла навсегда. Девушка пробежалась глазами по пустынному двору за окном. Она ведь никогда не понимала самоубийц. Не могло же быть настолько больно, чтобы по собственному желанию оборвать самое дорогое, что есть у человека. Его жизнь. Или же могло? Катя уже сомневалась в этом.

  И вдруг девушка замерла. Там во дворе кто-то был. Катя прищурилась. Не могло же воображение опять сыграть с ней злую шутку. Абсолютно неподвижная мужская фигура прямо у застывших детских качелей. Катя подавила крик. Неужели это Антон? Девушка зажмурилась. Затем опять посмотрела через стекло. На этот раз очертаний было уже несколько. По другую сторону от качель застыла женская фигурка. Она стояла с запрокинутой головой так же неподвижно, как и её спутник. Поодаль застыло ещё несколько человек. И все, Катя была уверена, смотрели прямо на неё.

  Девушка выпустила штору и, пройдя несколько шагов, упала на кровать, прямо на валявшиеся в беспорядке вещи. Она не могла выйти из дома, там были эти люди. Девушка постаралась принять позу, не причиняющую боли, но так и не смогла этого добиться. Голова кружилась. На миг мелькнула мысль позвонить в больницу, но она сразу же её отмела. Она это уже проходила. Наполовину жалостливые - наполовину безразличные взгляды уставших врачей из бесплатной поликлиники. Они даже обезболивающего ей не дадут, опасаясь, что она наркоманка. Они будут выяснять кто она и откуда, а затем просто позвонят в органы социальной опеки. Минимум помощи и максимум неприятностей. Девушка откинула голову так, чтобы не касаться подбородком ноющей ключицы и вспомнила утренний разговор с Наташей. Этот день просто нужно перетерпеть. Стиснуть зубы и перетерпеть. Катя сделала глубокий вдох, рёбра сразу же откликнулись болью. Если бы счёт шёл на дни, она бы вытерпела, но как быть, когда не знаешь, сколько ещё продлятся подобные будни.

  Следующее утро не принесло ничего, кроме боли и отчаяния. Голова раскалывалась, тело как будто онемело, любое движение давалось с трудом. Катя лежала на смятой не расстеленной кровати, даже не раздевшись, и пыталась придумать хоть какой-то выход. Чувство безысходности билось в ней вместе с пульсом, и Катя неловко закусила губу, чтобы не кричать. Она сразу же почувствовала вкус железа на языке. Разбитая губа вновь закровоточила.

  Девушка всё никак не могла понять. Почему она? Чем она заслужила это? Всё, чего она когда бы то ни было хотела, так это просто жить. Быть такой как все. Учиться, работать, любить. Ещё два дня назад у неё была надежда. Она думала, что сможет дождаться своих восемнадцати. Сегодня она не знала, как пережить один день. Как сделать так, чтобы с ней не происходило ничего странного и дикого. Чтобы в школе её не встречал парень, душащий своей ненавистью, чтобы около её дома не дежурили эти тени, чтобы у неё была новая осенняя куртка, чтобы она могла нормально поесть. Неужели она настолько многого хотела? Неужели кому-то в этом мире она настолько сильно не нравилась, чтобы это имело хоть какой-то смысл?