Но вот их лодка пристала к причалу, где помимо катеров-такси выстроились в ряд гондолы. Водитель, пожилой мужчина с добродушной улыбкой и орлиным профилем, помог Клер поднять и поставить багаж на узкие мостки, затем подал руку, когда она выбиралась из моторки. Она подняла голову и увидела две одинаковые мраморные колонны, увенчанные крылатым львом, символом святого Марка, и статуей святого Теодора, – они отмечали вход в Венецию. Четыреста лет тому назад, как и теперь, пьяццетта была настоящей Меккой для прибывающих в Венецию туристов. Повсюду ларьки и прилавки, повсюду, насколько хватало глаз, люди, прибывшие со всех концов света, многообразие лиц, рас, самых экзотических нарядов. Это место между двумя колоннами традиционно служило площадкой для азартных игр, здесь также устраивались казни. Четыреста лет тому назад, подумалось Клер, многие из испанских заговорщиков нашли здесь свою смерть. Даже теперь, в наши дни, суеверные венецианцы предпочитали не проходить между колоннами.

Они вышли на площадь. Белое двухэтажное здание, сооруженное архитектором Сансовино, – Библиотека Марчиана – располагалось с западной стороны и выходило фасадом на Дворец дожей. Но шел уже седьмой час вечера, и библиотека была закрыта. Таща за собой чемоданы на колесиках, Клер и Гвен подошли к кампаниле Сан Марко. Согласно карте, выданной агентом туристической компании, их гостиница находилась где-то за северо-восточным углом площади Сан-Марко. Прохожие и голуби расступались перед ними, и Клер начала переходить площадь по диагонали, а Гвен уныло тащилась за ней.

Час спустя они входили в вестибюль отеля “Белль аква”, вообще-то это заведение находилось всего в десяти минутах ходьбы от площади Сан-Марко. Если, конечно, знать дорогу. Довольные тем, что их блуждание по узким лабиринтам улочек и проулков наконец закончилось, спутницы озирались по сторонам. Небольшая, но роскошная гостиница могла устроить кого угодно и во всех отношениях – начиная от выгодного местоположения, изумительного вида из окон на два пересекающихся канала, элегантно обставленного вестибюля и заканчивая молодым человеком за стойкой регистрации, который, как позже заметила Гвен, поднимаясь на верхний этаж в крохотном лифте, был “сногсшибательным чуваком”.

Номер на четвертом этаже вызвал у Гвен зевок, а у Клер – чувство благодарности за то, что судьба преподнесла ей такой подарок. Ведь на свои деньги она никогда не смогла бы поселиться в этой прелестной комнате, напоминавшей музыкальную шкатулку в стиле рококо. Белые с синей отделкой стены, похожие на веджвудский фарфор, венчала искусная белоснежная лепнина по всему периметру. С высокого потолка свисали целых две люстры из венецианского стекла. Две кровати были застланы голубыми кружевными покрывалами, у изголовья лежали белоснежные пышные подушки с оборками. В просторном алькове комнаты уютно разместились маленький диванчик, два кресла и расписанный вручную стол. Четыре окна со ставнями, из них открывался совершенно завораживающий вид на каналы, каменные мостики и притягательные витрины магазинов. У изгиба большего из каналов находился причал, там длинной вереницей выстроились гондолы, и в них сидели гондольеры, поджидающие клиентов. Слишком хорошо, слишком прекрасно, чтобы быть реальностью. Все это походило на декорации к спектаклю, где действие разворачивалось в Венеции.

– Ты должна это видеть, – восхищенно прошептала Клер и обернулась.

Гвен лежала на кровати, зарывшись лицом в подушки и раскинув руки, и тихонько посапывала. Она даже не удосужилась снять обувь.

В девять вечера Клер и Гвен бродили по узким проулкам неподалеку от гостиницы в поисках ресторана, который рекомендовал им красавец, дежуривший за стойкой регистрации. Он уверял, что это заветное место находится всего в нескольких кварталах, и даже показал дорогу на карте. Но несмотря на это, Клер вовсе не была уверена, что они попали туда, куда нужно. Впрочем, с виду заведение показалось уютным, так и манило заглянуть, и она решила, что сойдет.

Дамы уселись за столик, и пожилой официант в белом фартуке до колен подал каждой меню. Гвен на свое даже не взглянула.

– Мне чизбургер, – сказала она.

– Но ты уже ела чизбургер на обед.

Или то был завтрак? Клер казалось, что они перекусывали в кафе миланского аэропорта несколько дней тому назад, а не часов.

– И что с того?

– Неплохо было бы разнообразить питание, тебе не кажется?

– Я так и делаю, – ответила девчонка. – Иногда ем пиццу.

– Не думаю, что здесь подают чизбургеры.

– Да что это за ресторан такой, где нет чизбургеров?

– Хороший ресторан, – ответила Клер и открыла меню. – Почему бы, например, не попробовать маргериту? Та же самая пицца, что и у нас, только намного вкусней.

– Я хочу чизбургер.

К столику подошел официант.

– Buona sera, signorine[10],– сказал он. – Я Джанкарло. Что вам подать?

Клер подняла глаза от меню. Святый Боже! Рядом с их столиком стоял самый красивый мужчина из всех, кого она только видела в жизни. Ростом шесть футов с лишком, широкие мускулистые плечи, узкие бедра, немного выгоревшие на солнце каштановые волосы, локонами спадающие на плечи. Загар чудесного золотисто-коричневого оттенка, губы четко очерченные, чувственные, с красивой продолговатой впадинкой над верхней губой – такие она видела только на портретах времен Ренессанса. Нос крупный, но изящный, казалось, в нем больше плоскостей и углов, чем в обычном человеческом носе. Благодаря ему симметричное лицо не казалось неестественно совершенным или слишком красивым.

Неужели в Италии такие мужчины встречаются на каждом шагу, служат простыми официантами, водителями моторных лодок, клерками в отелях? Если бы Джанкарло оказался в США, огромный его снимок в модных шмотках от Кельвина Кляйна украсил бы все постеры на центральных автомагистралях, площадях и улицах. Это бы произошло быстрее, чем он успел произнести “бог солнца”.

– Привет. То есть я хотела сказать buona sera, – ответила Клер.

– Buona sera, – повторил Джанкарло, только на сей раз он произнес эти слова с улыбкой и задержал на ней свой взгляд значительно дольше, чем позволяли приличия.

Очевидно, хочет установить доверительные отношения “клиент – официант”, подумала Клер. Глаза у него были большие, ореховые, изумительное сочетание зеленоватого и золотистого оттенков. А когда он улыбался, то и глаза, казалось, улыбались тоже, точно жили какой-то своей отдельной жизнью. Наверное, именно это имела в виду Мередит, расхваливая достоинства мужчин-итальянцев, уверяя, что от одного их взгляда любая женщина может растаять? Теперь Клер понимала, что имела в виду подруга, потому как Джанкарло был способен сказать многое одним только взглядом. А говорил он примерно следующее: что находит ее привлекательной, что приятно удивлен, даже восхищен их встречей и что, если бы представилась такая возможность, он не прочь поближе познакомиться с ней. Совсем близко…

Клер сделала над собой усилие и отвела взгляд. Боже мой! Да на нее так не глядели вот уже… возможно, даже никогда и никто на нее так не глядел.

– Гвен, – позвала она. Девочка смотрела на официанта, разинув рот. – Так ты решила, что будешь заказывать?

– Э-э… – Гвен потрясла головой. – Ну, ту штуку, о которой вы говорили.

– Ей принесите маргериту. А я буду спагетти alle vongole[11],и еще каждой зеленый салат.

– Так вы говорите по-итальянски, – заметил официант.

– Боюсь, что нет, – ответила Клер, снова переходя на английский.

– Мне было приятно слышать.

– Grazie[12].

– Желаете вино к обеду? Я рекомендую Пино Гриджио. Сухое белое вино.

– Да, это было бы прекрасно.

Официант удалился на кухню. Гвен хлопала глазами.

– Да, это было бы прекрасно, – передразнила она Клер.

– Прекрати.

– А вам не кажется, что он для вас немного молод?

– Нет. И вообще, не твоего ума это дело.

Однако эти слова все же заставили Клер призадуматься о возрасте красавца. Сколько ему? Лет двадцать восемь – двадцать девять? Ненамного моложе ее… но все-таки моложе. Мередит чувствовала себя вполне нормально с совсем молодыми мужчинами, а вот Клер не была так в себе уверена. Да и не может между ними ничего быть. И времени у нее на это нет. И Гвен тут совершенно ни при чем!