После Сайкстона я учился в школе военных летчиков в Рэндолф-Филд (штат Техас). Рэндолф-Филд, где находился штаб армейской авиации, был в то время известен как авиационный Вэст-Пойнт. После Сайкстона с его холодной погодой и наскоро построенными казармами Рэндолф-Филд, где климат был мягче, а казармы просто комфортабельными, казался мне раем.

Я начал летать на новом для меня тренировочном самолете «Норт америкен ВТ-14» с мотором «Пратт энд Уитни», мощность которого достигала 450 л. с. До этого я еще не летал на самолетах с таким мощным мотором. Летные данные этого самолета также были значительно лучше. Первое время меня снова обучали инструкторы. Однако через пять-шесть полетов я без особых трудностей начал самостоятельно летать на ВТ-14.

Я научился выполнять фигуры высшего пилотажа настолько хорошо, что мог делать бочки и мертвые петли лучше своего инструктора. Здесь, в Рэндолфе, я изучил основы военной авиации. Мы научились летать строем, что очень важно при ведении воздушного боя, летали по приборам «вслепую» — под колпаком, а также ночью, изучали радионавигацию. По мере того как росло мое летное мастерство и я становился все более уверенным в себе, возрастал и мой энтузиазм. Мне казалось, что я родился для того, чтобы летать. К этому я стремился, и ничего больше для меня не существовало вокруг. Жизнь в летной школе была для меня огромным удовольствием, и я наслаждался каждой минутой пребывания там. Три месяца, которые я провел в Рэндолф-Филд, были чрезвычайно интересными: я провел их с большой пользой, и результаты этого впоследствии сказались.

В мае я был послан из Рэндолфа в Фостер-Филд (штат Техас) на курсы усовершенствования. Здесь мы освоили еще один новый самолет — «Норт америкен АТ-6». Это был моноплан с низко расположенным крылом, имеющий еще лучшие летные данные. Совершив один полет с инструктором, я вылетел самостоятельно и энергично принялся за дальнейшую учебу.

Мы летали в любое время дня и ночи, совершенствуясь в полетах по определенным маршрутам, в полетах по приборам «вслепую», строем, в выполнении фигур высшего пилотажа, отработке элементов воздушного боя. Особенно мне нравилась воздушная стрельба, которую мы проводили над Мексиканским заливом. В течение двух недель мы жили в палатках недалеко от песчаного аэродрома, ходили в одних трусах. В стрельбе, которая велась боевыми патронами, успехи у меня были средние, и это меня огорчало. Зато я отлично летал в строю и выполнял фигуры высшего пилотажа. В конце июня я возвратился в Фостер-Филд, и учеба моя закончилась.

В.последний месяц моего пребывания в школе мы с Эвис окончательно решили, что поженимся, как только я закончу обучение. Готовясь к свадьбе, я написал своему другу Дэйву Томпсону и попросил его быть моим шафером. — Но он ответил мне, чтобы я на него не рассчитывал, так как он был зачислен в канадские ВВС и не мог сказать наверняка, получит ли отпуск. Тогда я обратился с той же просьбой к другому своему другу из Фермонта, Рэймонду Клоссону. Но и здесь меня ждала неудача: Рэй служил в пехоте, он находился в Форт- Беннинге и прислал мне такой же ответ, как и Дэйв. В отчаянии я написал письмо своему третьему другу, Джонни Джонсу, который оставался еще в Фермонте. К моей большой радости, в своем ответном письме он заверил меня, что будет счастлив быть моим шафером.

3 июля я получил звание второго лейтенанта армейских ВВС и был назначен в истребительную авиацию. Вскоре я был снова дома, и 8 июля мы сыграли свадьбу. У меня было два шафера: приехали и Дэйв, и Джонни.

В то время у меня не было водительских прав, я их лишился после аварии предыдущей осенью, не имела прав и Эвис. Но на помощь пришел мой двоюродный брат Эд Лайвли. Он — и его невеста отвезли нас с Эвис в отель, находившийся в горах, где мы и провели наш медовый месяц. Я был счастлив с Эвис, но полеты все-таки оставались для меня главным. Незадолго до возвращения домой я уже горел желанием начать тренировку на истребителе и потом полететь за океан.

После отпуска я прибыл в свою часть, которая базировалась в городском аэропорту в Балтиморе (штат Мэриленд). Это была 314-я эскадрилья истребителей 324-го авиационного полка, штаб которого также находился в Балтиморе. Я нашел комнату для нас с Эвис и каждое утро ездил на аэродром вместе со своим товарищем по авиашколе Джеймсом Уайтингом.

Наша эскадрилья летала на «Кёртис-Райт Р-40» — моноплане с низко расположенным крылом, вооруженном шестью пулеметами калибра 12,7 мм. Хотя вес этого самолета был довольно большим — около 4000 кг, в то время это был один из самых скоростных самолетов, и я с волнением ждал того момента, когда мне придется на нем летать. Меня привлекали его хорошие летные данные, я никогда еще не летал на самолете, имеющем скорость 640 км/час. После того как нам приказали начать полеты с аэродрома Вашингтонского национального аэропорта, где взлетные дорожки имели большую длину, я окончательно убедился, что Р-40 — первоклассный самолет. Когда я включил мотор «Роллс-Ройс-Паккард» и направил самолет к краю взлетной дорожки, уже по его реву чувствовалось, что это очень мощная машина. Не было никаких сомнений, что этот самолет один из самых лучших.

Я прижал голову к предохранительной подушке на спинке сиденья, убежденный в том, что при разбеге скорость будет расти неимоверно быстро и я непременно ударюсь затылком. Затем я дал полный газ и затаил дыхание. Разбег Р-40 был необычно медленным, и я подумал, что, должно быть, что-нибудь случилось с мотором. Ни у одного истребителя я не видел такого взлета! Но мотор работал на полной мощности, и, тяжело пробежав всю длину взлетной дорожки, самолет наконец оторвался от земли. Я ушел далеко от аэродрома, прежде чем решился убрать шасси, ибо скорость достигала 200 км/час. После того как я убрал шасси, скорость немного увеличилась, но максимальная скорость, которую я мог выжать в то время, была значительно меньше 640 км/час. В последующие два года я совершил на самолетах Р-40 более ста боевых вылетов, но так никогда и не смог достигнуть такой скорости.

Освоив Р-40, мы возвратились в Балтимору, где продолжали тренировочные полеты на истребителях. В то же время мы были начеку, выполняя задачи противовоздушной обороны восточного побережья. Наш полк находился в распоряжении центра ПВО в Филадельфии, которым командовал полковник Питер Кьюсейда, посланный впоследствии в Великобританию. Во время вторжения союзных войск в Европу он возглавлял 9-е истребительное командование. Когда объявляли тревогу, мы поднимались в воздух для опознавания и перехвата неизвестных самолетов. Однако они всегда оказывались либо нашими же военными самолетами, либо самолетами транспортной авиации.

В течение всей осени мы летали из Балтиморы на аэродром Боллинг-Филд возле Вашингтона и обратно. На каждом аэродроме мы задерживались не более недели. Командир нашей эскадрильи лейтенант Роберт Уорли, так же как и я, очень любил летать, и у нас завязалась тесная дружба. При полетах он часто предлагал мне быть ведомым и мы летали строем. Ему нравилось мое умение летать, и я в свою очередь также уважал его за летное мастерство.

Я любил и всегда был готов летать. За три с половиной месяца я налетал 150 часов, то есть вдвое больше среднего налета пилотов в эскадрилье. Благодаря этому я лучше других овладел техникой пилотирования на Р-40. Я дорожил репутацией ведущего летчика, и моим коллегам было нелегко за мной угнаться. Большое внимание я обращал на взлет. Я отрывал самолет от земли, как только он набирал необходимую скорость, и сразу же убирал шасси. После взлета я круто разворачивался влево, выходя из круга, так что чуть не касался земли левым крылом. Совершая посадку, я приземлял самолет на три точки в любом месте, где мне хотелось. Благодаря моему энтузиазму и приобретенному опыту мне уже через четыре месяца после окончания летной школы было присвоено звание первого лейтенанта.