...Дмитрий Петрович Мордухай-Болтовский внимательно выслушал Михаила, произнес с огорчением: «Что же, значит, наступила твоя пора. Помни: всегда посодействую, чем могу».

Мария Ивановна поцеловала и перекрестила его. Гимназисты Митя и Саша проводили до дома, где Калинин снял себе угол.

За неделю Михаил побывал на четырех заводах и везде получил отказ. Не так-то просто устроиться работать, не имея специальности. С утра возле проходных выстраивались длинные очереди просителей. В основном это были крестьяне, покинувшие свои деревни.

Деньги у Михаила скоро кончились. Возвращаться к Мордухай-Болтовским было неловко: только начал самостоятельную жизнь - и сразу на попятную. Но ведь есть-пить надо?..

Пошел по объявлению в дом баронессы Брудберг. Та взяла его на неопределенную должность «прислуги за все». С утра помогал кухарке. В обед и вечером, когда приезжали гости, Михаил накрывал стол, откупоривал бутылки, бегал с подносами.

Собирались у баронессы люди пожилые, в чинах. Разговаривали в своем кругу откровенно. На прислугу не обращали внимания, просто не замечали ее. А Михаил, слушая, думал: насколько же пусты и чванливы эти напыщенные выходцы из прибалтийских княжеств! Они ничего не умеют делать, многие из них просто полуграмотны, обучены только языкам да танцам. От них нет никакой пользы, они паразиты на теле общества. Но эти паразиты владеют богатством, полученным по наследству, на них работает государственный аппарат, их защищает армия. Они не хотят никаких перемен. Их цель - сохранить существующее положение навсегда. Они не пойдут на уступки, борьба с ними предстоит жестокая.

Пребывание в доме баронессы тяготило Михаила, и он очень обрадовался, когда Дмитрий Петрович помог ему наконец устроиться на завод «Старый Арсенал». Произошло это осенью 1893 года.

Михаил не рассчитывал, что его встретят с распростертыми объятиями и сразу поставят к станку. Сперва, конечно, будешь на побегушках у тех, кто постарше, разве что дозволят инструмент или деталь подержать. И за чаем пошлют, и брань стерпишь - на то и ученик. Хорошо хоть, что учитель попался ему степенный, спокойный, даже голоса не повышал. Да и надобности такой не было. Михаил старательно приобщался к совершенно новому для него делу - к обработке металла.

На своего наставника Калинин не обижался, но обстановка на «Старом Арсенале» не пришлась ему но душе. Ведь он искал бурлящий, революционно настроенный рабочий коллектив, а оказался в тихой заводи.

Здесь трудились мастера и пожилые рабочие, имевшие высокую квалификацию. Они получали приличную плату, почтительно относились к начальству и требовали того же от всех других. Будешь, мол, послушным и добросовестным - тебя оценят. И многие верили в это. Работали с раннего утра до позднего вечера, жили в бараке, но не роптали, надеясь на лучшее. А кто начинал роптать, того сразу осаживали мастера или их приспешники.

Нужно было подыскивать другое место. Тут как раз перешел на Путиловский завод наставник Михаила - заработок был выше. Месяца через три заглянул в цех к старым знакомым. Спросил своего недавнего ученика: «Помощник мне нужен, хочешь?» Калинин сразу же согласился.

Он много слышал о предприятии, которое считалось одним из самых крупных в России. Двенадцать тысяч рабочих было тогда на Путиловском. Но одно дело слышать, и совсем другое - увидеть собственными глазами, пройти по огромной заводской территории. Размах был широкий. Делали здесь станки, вагоны, паровозы, артиллерийские орудия, прокатывали рельсы, отливали инструментальную сталь. И почти все - вручную. Рабочий день длился десять с половиной часов, но очень часто людей задерживали в цехах гораздо дольше. Бывали случаи, когда мастеровые теряли сознание от усталости или падали на месте и засыпали.

Начальство стремилось получить побольше, а заплатить' поменьше. Рабочие недовольны были тяжелыми условиями, низкой оплатой. Страсти кипели в каждом цехе, в каждой мастерской, не то что на «Старом Арсенале».

Михаил теперь управлялся с токарным станком не хуже, чем его наставник. А может быть, даже и лучше. Наставнику трудно давались новые детали, а Михаил схватывал все, как говорится, «на лету», свободно читал чертежи. Сказывались знания, накопленные у Мордухай-Болтовских.

Довольно скоро он стал одним из лучших рабочих пушечной мастерской. Оп понял это, когда Сила Семенович Штырев осмотрел сложную деталь, выточенную Калининым, и сказал: «Ишь, ты! Красиво!» Более высокой похвалы от него никто не слыхал.

Штырев был лет на десять старше Калинина, считался виртуозом в своем деле, его мнение было весомым. Михаилу начали доверять самую тонкую работу. Ответственности прибавилось, но и заработную плату ему повысили. Теперь он имел возможность регулярно помогать семье. Каждую получку отправлял часть денег матери. И себе оставалось. Впервые он смог хорошо одеться.

Как и прежде, много времени Михаил проводил над книгами, много размышлял, а главное - искал единомышленников, пытался нащупать связь с подпольной организацией. В том, что такая организация существует, он не сомневался. Ведь нашел же однажды в своем кармане листовку, которая начиналась словами: «Союз борьбы за освобождение рабочего класса...» Не этот ли «Союз» провел стачку на соседней ткацкой фабрике, собирал рабочих на тайные сходки, о которых Калинину довелось слышать?

Михаил еще не знал тогда, что царская охранка, использовав провокаторов, бросила за решетку и отправила в ссылку многих активных участников «Союза борьбы», в том числе Владимира Ильича Ульянова. Были арестованы почти все социал-демократы Путиловского завода. А те немногие, которые остались, ушли в глубокое подполье, установить с ними контакт было очень трудно.

По существу, революционную работу на заводе требовалось налаживать заново.

У Михаила постепенно появилось много знакомых. Особенно хорошие ребята встретились ему в Нарвском вечернем техническом училище для взрослых. Сюда приходили заниматься наиболее квалифицированные, наиболее грамотные путиловские рабочие, тянувшиеся к знаниям. С новыми друзьями Михаил часто заводил разговоры о положении на заводе, о борьбе рабочего класса за свои права и о том, как лучше вести эту борьбу. Но дальше разговоров дело не двигалось.

Поступив в училище, Калинин перешел из пушечной мастерской в механическую - там меньше загружали сверхурочной работой. Однажды при нем молодой токарь поспорил с мастером по поводу расценок. Токарь был прав, и Калинин поддержал его. Мастеру это не понравилось. «Два сапога - пара!» - бросил он, удаляясь.

Ну, насчет сапог еще не известно, кому такое прозвище больше подходит, а что пара - тут старый ворчун как в воду смотрел! Если Михаил искал связь с подпольной организацией, то его сосед по мастерской Иван Кушников пытался найти людей, с которыми можно вести работу, создать подпольный кружок. Связь с городским революционным центром у Кушникова была, он установил ее окольным путем, через своих земляков в Туле.

Принялись действовать вместе. Без спешки, по одному подбирали товарищей, которые казались надежными. И вот в начале 1898 года образовался на Путиловском заводе марксистский рабочий кружок, возникла новая ячейка «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».

На первое занятие кружка пришли шесть человек: Кушников с двумя туляками - Коньковым и Татариновым, два Ивана - Смирнов и Иванов - и Калинин. «Союз борьбы» прислал руководителя: рослого, красивого юношу в студенческой форме. Фамилия его Фоминых, подпольная кличка - Николай Петрович. Сразу начали чтение и разбор «Эрфуртской программы».

Через две недели собрались опять, теперь уже вдесятером.

Михаилу занятия в кружке принесли большую пользу. Знакомство с марксизмом помогло связать воедино, прочно скрепить все те разрозненные знания и впечатления, которые были получены прежде.

Кружковцы часто встречались и без руководителя, читали вместе художественные произведения, обсуждали заводские новости, намечали планы. Михаил не заметил, как выдвинулся среди товарищей, стал вроде бы старшим среди них. Наверно, сказались его образованность, жизненный опыт и то уважение, которым он пользовался среди товарищей, как хороший токарь и как человек, всегда готовый помочь советом и делом.