— Как ты мог? — Она пятилась всё дальше к двери с ужасом в глазах. — Я что, совсем ничего не значила для тебя? Всё, что было между нами, было сплошной фальшью?

— Не правда… — Клаус нашёл в себе силы подняться на ноги и хотел было подойти, но она выставила руку вперёд, останавливая.

— Не подходи ко мне, — в отчаянии она запустила ладонь в волосы, — как я могла быть столь слепа. Я верила тебе. — Клаус чуть не застонал, когда увидел слёзы обиды в её глазах.

— Я хотел тебе рассказать раньше, но я чёртов эгоист, Кэролайн. Я боялся тебя потерять. Всё зашло слишком далеко. Твоё признание…

— Забудь, — перебила она его, — я любила Ника, о котором не знала ни черта. Ты моя очередная ошибка. Похоже, теперь меня действительно ничего не держит в «твоём» городе, и, знаешь, ноги моей не будет в тех городах, что ты описывал, — Кэролайн огорчённо улыбнулась сквозь слёзы, — передавай привет своей дочери. Даже не знаю, чем ты заслужил такое сокровище, как она. И кстати, она с самого начала знала, что её лживый папаша послал меня за ней следить. Я сама ей об этом рассказала. Прощай, как там тебя, уже не важно. Надеюсь, что больше на моём пути не повстречаются такие, как ты.

Клаус стоял, словно громом поражённый от её слов. Всё, что она сказала, он заслужил. Его голубка ушла от него насовсем, но он ведь знал, что рано или поздно это должно было случиться. Ему оставалось только теперь жить с этой болью и страдать в одиночестве без неё. Возможно, со временем эта боль утихнет, но пока в этом Клаус не был уверен. Его и так израненные веками душа и сердце были разбиты на мелкие осколки, и собрать их заново могла только она, его голубка.

========== Глава 9 ==========

Коста-Рика.

За этот месяц Кэролайн посетила несколько городов, нигде не задерживаясь подолгу, но так и не нашла успокоения. Она чувствовала себя потерянной. Одинокой и никому не нужной. И хуже того, она не знала, что её ждёт впереди. Она страшилась, что так и будет оставшуюся вечность страдать по Клаусу. Это причиняло ей такую боль, о существовании которой она и не подозревала. Даже смерть матери не доставляла ей таких страданий, если такое возможно. Она несколько раз порывалась за это время вернуться в Новый Орлеан и ещё раз высказать ему всё то, что накопилось в её душе.

Конечно, она не думала, что он оставит её так просто в покое. В Панаме Кэролайн заметила за собой слежку. Дождавшись удобного момента, она припечатала своего преследователя к стене дома на узкой улочке и потребовала, чтобы он передал своему хозяину, чтобы больше даже не думал шпионить за ней, или же она будет отсылать ему их головы в качестве сувениров. Интересно, способна ли была она на такие шаги в их войне с ним? Сейчас наверняка да. Лишь бы забыть. Стереть из памяти всё, что связывало её с ним. А что, собственно, её с ним связывало? Раньше была любовь, а сейчас только боль, страдания и огромный осадок в душе от его предательства.

— Коста-Рика! Что может быть лучше, чем нежиться на белом солнечном пляже и не спеша потягивать через трубочку «Маргариту». — Кэролайн чуть не подпрыгнула на шезлонге, услышав знакомый вкрадчивый голос. Сердце пропустило нескольких глухих ударов, и она вовсе перестала дышать. Сняв дрожащими руками солнцезащитные очки, она повернула голову и увидела Клауса на соседнем шезлонге. Он также был в очках и смотрел на горизонт. За своими терзающими мыслями Кэролайн даже не заметила, как он к ней присоединился.

— Что ты тут делаешь, Клаус? — хриплым голосом спросила она, готовая в любую секунду дать от него дёру. — Я ведь ясно изложила твоему прихвостню, чтобы ты оставил меня в покое.

— Жаль, что я не застал тебя в Панаме, голубка, — хмыкнул Клаус в ответ, — там мне больше нравится отдыхать. Люди там намного…

— Стоп! — Кэролайн, перебив его, села. — Какого дьявола ты творишь?

— Я уйду, но прежде выслушай меня, Кэролайн, — Клаус также снял очки и сел на шезлонге. — Пока ты не сделаешь то, о чём я прошу, не оставлю тебя в покое.

— Прекрасно! Толкай свою душещипательную речь, но всё равно ты потратишь зря время, — Кэролайн развела руками. — Я вся внимание, Клаус.

— Как только я закончу, тебе останется решить для себя одну вещь. Только от твоего решения будет зависеть наше дальнейшее будущее.

— «Нас» никогда не было, нет и не будет, Клаус, — скептически посмотрела на него Кэролайн, а сердце отбивало в груди бешеный ритм в ожидании. Всё это время она настраивала себя забыть, и вот стоило ему появиться опять в её жизни — и она готова прыгнуть в его объятья и никогда не отпускать его, но в то же время она желала бежать сломя голову. Как можно дальше. Как можно скорее.

— Мои дни и ночи проходили в гнетущем ожидании веками. — Клаус в отчаянии запустил руку в волосы. Он не знал, как ей объяснить, что он чувствовал после того, как она покинула его. Никогда он ещё не говорил никому этих слов. Он всегда считал, что любовь для дураков и слабаков. И вот до него тоже добралась эта зараза. — В надежде на что-то лучшее, и вот наконец появилась ты. Но я, как всегда, всё испортил. Я был наивным, полагая, что ты поймёшь и простишь меня. Я сам во всём виноват. Моё враньё дошло до критической точки. Я желал всё исправить. Правда, нестандартными способами, но всё же желал. Отпустить тебя было моим идиотизмом в любом случае. — Клаус поднял на неё взгляд, полный сожаления. Ей бы бежать, но Кэролайн словно приросла к месту. — Сейчас я чувствую себя эдаким мучеником, чья душа горит в Аду. Я не припомню времени, когда моя душа была так болезненно раздавлена… На неё словно упала десятитонная плита и похоронила заживо под собой, и выбраться из-под неё можешь помочь только ты, моя голубка. — Клаус замолчал в отчаянии смотря на неё, но прошла минута, другая, и она не произнесла ни слова. Он чувствовал, что в ней происходит внутренняя борьба. — Куда было проще, когда ты была рядом. Чувство вины не так убивало меня, как после разлуки. Да, я не мог иной раз смотреть тебе в глаза. Корил себя за то, что повернул всё таким образом. И да! Ты вернула мне то, что я давным-давно не ощущал, — человечность! — Клаус горько усмехнулся и отвёл взгляд. Он просто не мог больше смотреть в её осуждающие глаза. — Слабость и ещё раз слабость. Но я готов быть слабаком ради тебя, Кэролайн. Лишь бы ты вернулась и простила. Наверное, это случится в другой какой-нибудь жизни, но я согласен ждать. Твой взгляд, полный презрения и отвращения, оставил при расставании болезненный осадок в самом сердце. Было всё так многообещающе прекрасно, но я умудрился всё испортить.

Клаус удручённо смотрел, как она надела очки и не спеша начала собирать крема и полотенца в пляжную сумку. Она была отчуждённа или старалась выглядеть такой. Повязав яркое парео на бёдра, Кэролайн всё же ответила:

— Бла-бла-бла, Клаус, — она холодно улыбнулась ему. — Из всего, что ты сказал, я поняла лишь одно: ты страдаешь по своей потерянной игрушке, ничего более. Найдёшь себе другую. — Кэролайн медленно пошла по пляжу, но, подумав, обернулась и бросила через плечо: — Я на вербене, чтоб ты знал. На заметочку тебе.

Клаус обречённо смотрел ей вслед. Позволить ей уйти было выше его сил. Он просто не мог потерять её. Не обращая никакого внимания на отдыхающих, он переместился и преградил ей путь.

— Игрушка? — сквозь зубы прошипел он. Желваки на его скулах так и ходили от злости. — Я открыл перед тобой душу, Кэролайн. Как после этого ты можешь говорить, чтоб я нашёл себе другую? Быть может, это всё не те слова, но я прежде никогда и никого не любил, кроме своей семьи. Понимаешь? Я впустил тебя в своё сердце и подозреваю, что это навсегда. Я люблю до умопомрачения тебя, моя голубка. — Клаус обхватил её плечи дрожащими руками и притянул к себе. Чувствовать опять её в своих объятьях было истинным блаженством. — Я готов на все ради того, чтоб ты вернулась ко мне и дала мне ещё один шанс. — Она не могла к нему остыть! Клаус чувствовал её бешеное сердцебиение и частое дыхание. Не могла! Или могла? Неужели он растоптал её чувства, что она испытывала к нему, все до единого?