Свод законов эры Дзёэй (Дзёэй сикимоку, 1232) решил эту проблему. Нацеленный на унификацию системы управления вассалами провинций (до того чисто эмпирическую), он представляет первую попытку изменения самих феодальных законов Японии. В нем предписывается почитание религиозной собственности и собственности двора и одновременно в целом выражается уважение ко всей иерархии власти. Наконец, он раскрывает и задачи (нередко деликатно) интендантов сюго и дзитё, как и сам порядок администрации Камакура.

Эти предписания были необходимы. Старая организация сёэнов приходила в упадок, подтачиваемая фискальными поборами дзитё, которым суждено было в конце концов уступить всю часть земель, специально предназначавшихся для взыскания налога (нэнгу). Таким образом, два типа эксплуатации оказались в состоянии противоборства: те, что в разных формах происходили от разных режимов Хэйан, и те, что отныне прямо происходили под полной и абсолютной властью дзитё. Упадок собственников поместий означал подъем миёсю, выходцев из простого народа, которые добились от владельца обширного сёэна предоставления земли для распахивания нови (миёдэн). Хотя они и были простыми крестьянами или рядовыми воинами, носящими меч (буси), бакуфу их охотно поднимал до положения дзитё. В целом же их деятельность оказалась благоприятной, а их инициативы привели к значительному улучшению аграрного сектора экономики.

Области Кинки и Сюгоку особенно процветали в этих благоприятных условиях. Возделывание риса достигало большого прогресса, стали использоваться новые виды растений, это происходило благодаря совершенствованию техники внесения удобрений и практике создания резервных посевов (навасиро) и пересаживания растений. Использование быков в качестве тягловой силы повлекло за собой создание механизмов, таких как водяное колесо, приводившее воду на рисовые поля. Таким образом, можно было добиться двух сборов урожая в один год (нино саку).

Начинается обмен продуктами питания, например, рыбу употребляли ранее только жители прибрежных областей, теперь она перевозится в глубь страны. Металлы из мест добычи перевозятся в разные места, туда, где есть потребность в них для изготовления оружия и сельскохозяйственных орудий. Таким образом, начинают использоваться месторождения железа в Тюгоку, в то время как в областях Муцу и Исэ добываются золото и серебро, которые служили средством обмена с китайскими купцами на их товар. Ремесло — другое занятие крестьянских семейств — совершенствовалось для того, чтобы лучше отвечать новым потребностям высшего общества, в изготовлении снаряжения конных воинов, которые стали носить доспехи.

Когда-то замкнутая на деревню старинная экономика процветала. В конце эпохи Хэйан в столице появились ярмарки, располагавшиеся у ворот храмов и святилищ. В эпоху Камакура этот обычай распространился по всей области Кинай, где ярмарки постоянно проводились три раза в месяц в определенные дни. Торговцы осуществляли торговлю под контролем риосю, которому обязательно платили. Для того чтобы облегчить обмен, использовались, как правило, китайские монеты. Развитие торговли ослабляло старинные связи между ремесленниками или другими производителями и богатыми заказчиками, храмами или частными лицами, на которых они работали. Выбирая риск и свободу деятельности, торговцы и ремесленники группировались в корпорации (дза), способные защищать на определенной территории интересы своих членов. Это новшество не отрицало сложившихся связей, позднее дза часто устраивали свои конторы при храмах или во владениях вельможи, под юрисдикцию которого ее помещала феодальная география. Таким образом, в обмен за некоторую плату они получали защиту от несанкционированных поборов других феодалов. В общей массе крестьяне, занимающиеся ремеслом, и мелкие помещики получали и увеличивали свои доходы от торговли.

Несмотря на непрекращающиеся междоусобные войны, Япония, направляемая властными мудрыми регентами из рода Ходзё, процветала. Неожиданностью для мирной страны было нападение монголов. Конечно, правители архипелага, без сомнения, имели представление о происходящем на континенте. Опасность не была новой, она появилась после объединения монгольских племен под властью Чингисхана (1206), и корейское королевство Когурё, дружественное Японии, существовало под угрозой нападения со стороны своих воинственных соседей. В 1260 году Хубилай, внук Чингисхана, захватил Пекин и сделал его своей столицей. В 1278 году Гуаньчжоу оказался в его руках, и, утверждаясь в качестве основателя династии, он принял китайское имя Юань (1279). До 1368 года монгольская династия правила Срединной империей, осуществляя жестокий административный контроль. Новый властелин Китая не замедлил напасть на архипелаг. Оттуда приходили корабли, которые привозили удивительное оружие и знаменитое золото областей Муцу и Исэ. В воображении монголов в Японии имелись несметные богатства, что мало соответствовало действительности. В 1268 году монгольское посольство прибыло в Дадзайфу и послы потребовали подчинения Японии власти Великого хана. Молодой регент Ходзё Токимунэ, которому тогда едва исполнилось восемнадцать, не счел нужным даже ответить, считая оскорблением сам характер изложения подобного предложения послами. В 1274 году девятьсот кораблей покинули порты ставшего вассальным Когурё, на них находилось двадцать пять тысяч воинов, в большинстве своем это были монголы. Следуя знакомым маршрутом, они достигли Цусимы, Ики и высадились в бухте Хаката, где их поджидала конница Кюсю. Сражения были жестокими. Монголы, эти конники из диких степей, имели небольшой опыт сражения в рукопашных боях, в отличие от японцев, но они взяли реванш, поскольку обладали непревзойденным оружием, этими, как рассказывают японские источники, «ужасными машинами, мечущими огонь в воздух».

Монголы были на подступах к замку Дадзайфу, окруженному рвами, наполненными водой. В этот момент внезапно испортилась погода. С кораблей корейские лоцманы стали предостерегать о неминуемой опасности. Войска быстро погрузились на корабли и возвратились в Корею, имея потери в бурном море. Так завершилось монгольское нашествие.

На этом дело не закончилось. Чтобы ответить на казнь двоих из своих посланцев, направленных в Киото (1275), монголы снова двинулись наЯпонию. В1281 году туда же отправились два флота, один из которых прибыл из Кореи, другой из Южного Китая; их объединенные силы всего насчитывали более четырех тысяч судов и ста сорока тысяч воинов — монголов, китайцев и корейцев. Япония приобрела достаточный опыт в первых сражениях с монголами. По призыву регента началось массовое движение, целью которого было сопротивление вторгшемуся врагу. Двор и сёгунат оставили свои противоречия, конные воины во всей Японии вооружились. Провинция Кюсю объединила силы для строительства заградительной стены (гэнкё-боре), не слишком высокой, но достаточной, чтобы остановить монгольскую конницу и сбросить ее в море. Скромная реликвия героических дел (остатки стены) в наши дни погребена под тонким песком морских пляжей, спрятана хвоей, осыпающейся с гнущихся на ветру сосен, и трудно представить себе, что именно здесь на столетия вперед решалась судьба Японии. Измученные, не привыкшие к замкнутым пространствам, монголы, может быть, со временем и победили бы, но ураган, ниспосланный провидением, — «ветер богов» (камикадзе), — который бушевал над северным Кюсю почти двое суток, разметал и уничтожил «армаду» Хубилай-хана.

Япония вышла из столкновения победительницей, бакуфу — военная администрация — получила всеобщее признание. Вместе с тем монгольская драма имела печальные последствия. Воины гордились своей победой, но в то же время их не покидало чувство, что их обманули. В этой всеобщей победной эйфории возникла привычка считать Японию непобедимой страной богов, которая получила благодать божественного покровительства. Здесь берет начало то, что позднее, в XIX–XX веках, превратилось в современный тэнноизм. Воины, большинство из которых умели только сражаться, в обычной жизни оказались лицом к лицу со своей нерастраченной энергией и невостребованным воодушевлением.