— Владыка Вирн, — снова заговорил Ашур, появляясь в видимой наблюдателям части зала и приближаясь к ощетинившейся мечами и посохами группе. — Ваша недавняя попытка связаться со мною и предложить какие-то условия смешна. Мы не желаем никакого диалога со служителями Дня. Ваша Эпоха кончилась, встретьте смерть достойно!

Словно по команде при этих его словах вперёд прянули трое атакующих магов Ночи, намереваясь покончить с прижатыми к стене. Но Повелитель остановил их небрежным жестом левой руки:

— Я сам, — и крутанул в правой руке секиру, лезвие которой отозвалось мощным серпообразным выплеском темноты.

Защитники Владыки вскинули посохи, пытаясь закрыться полотном света, но силы были неравны. Лезвие тьмы распороло сияющую преграду и, срубив навершие одного из посохов, пронзило обоих сдерживающих магов. Следующим движением Повелитель Ночи обрушил секиру на ближайшего стражника. Тот увернулся и контратаковал мечом, норовя подрубить врагу колено. Ашур, выказывая поразительное проворство, взвился в воздух, пропуская клинок под собой, и рубанул секирой сверху вниз. Шлем не спас голову стражника от этого удара. И вновь, не глядя на падающего противника, Ашур продолжил атаку, заставляя отшатнуться второго стражника. Несколько быстрых движений, пируэтов в смертельном танце стали и магии, и последние защитники Владыки пали.

— Прими последний бой, старик! — выдохнул Ашур, стряхивая с лезвия секиры кровь убитых.

Но Вирн даже не попытался оборониться, он опустил руки и закрыл глаза. Затем проговорил:

— Моё время пришло. Я это чувствовал, предвидел. Живу на свете уже достаточно давно, чтобы не бояться смерти. Но ты, ночное создание, переживешь меня не намного, попомни…

Возможно, он хотел добавить что-то ещё, но не ведающее промаха оружие Ашура, окутанное тёмной пеленой глубинных сил Ночи, перерубило тощую шею одним махом. Голова старика отлетела в сторону, а снаружи в то же самое время слетел вниз терзаемый огнём главный шпиль Храма с огромным знаком Великого Дня.

— Здесь мы закончили, — брезгливо проговорил Ашур, вытирая секиру о некогда белоснежные одеяния мёртвого Владыки Западного Храма. — Выбираемся, пока стены не рухнули…

Жрец и Фихташ взирали на всё это молча, с разными выражениями на лицах. И если первый был в целом доволен увиденным, второй не придавал разгрому Западного Храма сколь-нибудь существенного значения. Сюзерен Мёртвых земель думал о другом: его мысли всецело занимал Гаситель, который представлялся центральной фигурой в разыгрывающемся грандиозном спектакле. И Фихташ размышлял о том, будет ли иметь успех его план, придуманный и реализуемый втайне от двух других Повелителей Ночи. Ибо от этого начинания зависело очень многое…

Хищно изогнутый нос корабля резал тяжёлые океанические волны, и белопенные крылья хлестали по высоким бортам. Сильный попутный ветер наполнял огромные паруса, гоня судно вперёд с большой скоростью. А вдалеке, у самого горизонта, уже виднелась смутная полоса скалистого берега.

Лиуджайн, цепко держась руками за фальшборт, стояла на самом носу и вглядывалась в эту полоску. Девушке одновременно хотелось и оказаться там поскорее, и оттянуть момент, когда придётся покинуть корабль, а вместе с ним проститься и с ощущением чего-то знакомого и привычного. Не то, чтобы принцесса чего-то боялась, — сила Великой Ночи по-прежнему с ней, — но предстоящая миссия была не из разряда обыденных и будила в душе смутные тревоги. Лиуджайн изо всех сил боролась с ними, ибо не привыкла, чтобы какие-либо эмоции и чувства оставались вне её контроля.

— Пора бы переодеться, моя принцесса, — напомнил тихий голос. — Нам нужно соответствовать избранным ролям.

Верная Шьямала как всегда рядом. Лиуджайн обернулась и поглядела на свою лучшую охранительницу. На красивом, но жёстком лице — ни тени тревог и сомнений. Её цель ясна, как и прежде, — защита госпожи, даже ценою собственной жизни. Время, место, окружающая обстановка не имеют значения, они рассматриваются лишь с точки зрения того, не таят ли какой-то опасности для принцессы.

«Хотела бы я так же отринуть всё ради своей цели», — подумала девушка, закусив губу. — «Но для этого нужно полностью осознавать цель, верить в её важность. Этим я пока похвастаться не могу».

Воля отца направила её сюда, к берегам первого континента, к пустому скалистому мысу на юго-западе Аркираниса, у которого обычно не бросал якорь ни один корабль. Необходимость этого была осознана. Но вот личных мотивов не было никаких… Почему она, принцесса Ночи, дочь властителя Мёртвых земель, должна, подвергая себя опасности, пускаться в трудное путешествие, маскироваться под неведомо кого и играть недостойную роль, с которой могла бы справиться любая мало-мальски подготовленная девка? Лиуджайн негодовала в душе, хотя и знала, что ослушаться не вправе. Но непокорная стихия Ночи, которой девушка была всецело привержена, бурлила в ней, наполняла мятежным духом, не позволяла смириться с пассивной ролью…

«Что же, я буду играть по навязанным тобою правилам, мой хитроумный отец и Повелитель!», — мысленно произнесла Лиуджайн. — «Но никто не помешает мне вплести собственную тоненькую нить в придуманный тобою узор».

— Пошли, Шьямала! — резко бросила принцесса. — Ты права, пора сменить одежду и подготовиться.

Девушки спустились с палубы в небольшую, но обустроенную с наибольшим для принцессы комфортом каюту. Шьямала заперла дверь, и Лиуджайн принялась раздеваться. С привычными одеяниями тоже было неприятно расставаться, но обтягивающая чёрная кожа вряд ли была подходящей для той роли, которую девушке предстояло играть. Здесь, на первом континенте, она ни в коем случае не могла быть собою — дочерью Повелителя Фихташа. Это родство должно было тщательно скрываться как от местных, так и от любых агентов двух других Повелителей Ночи. Что же, сменить одежду, причёску, начать изъясняться на местных языках, изучаемых с детства, было не так уж сложно. Труднее было скрыть дар Ночи, умение повелевать мощными магическими силами, доставшееся от отца. Но и на сей счёт имелась «легенда»: Лиуджайн должна была стать дочерью сильного мага из числа служителей-жрецов Великой Ночи, потерявшей отца в том самом кораблекрушении, которое должно было вот-вот произойти…

То есть, разумеется, никто не собирался и впрямь разбивать корабль о рифы у этого коварного мыса. Но в просторных трюмах дожидались своего часа самые настоящие обломки бортов и мачт другого корабля, действительно потерпевшего недавно крушение у восточного побережья Мёртвых земель неподалёку от Бхадренжа. Снаряжая дочку в путь и снабжая её правдоподобной предысторией, Фихташ позаботился даже о таких реалистичных деталях. Команде корабля предстояло высадить «жертв кораблекрушения» — принцессу с небольшой группой воинов — на берег, раскидать по волнам обломки и как можно быстрее уйти обратно в океан. Так что если даже потом кому-то захочется проверить правдивость истории Лиуджайн, он сможет найти вынесенные на прибрежный песок свидетельства гибели некоего судна.

Свою одежду принцесса не бросила небрежно, а собственноручно бережно сложила в дорожный сундучок вместе с другими личными вещами.

— Это мы всё же возьмём с собой, — уверенно сказала она. — Вряд ли нас станут обыскивать. А если кто-то осмелится, поплатится жизнью!

Шьямала, которая тоже всё с себя скинула и уже начала облачаться в неприметный и удобный дорожный костюм, похожий на те, что носили путешествующие дамы в Аркиранисе, поглядела на госпожу с сомнением:

— Ваш отец не одобрил бы такого нарушения его… эм, наставлений, — осторожно проговорила она.

— Ну и что? — Лиуджайн резко тряхнула головой, рассыпая по обнажённым плечам и груди роскошные локоны. — Он далеко, а здесь у меня свобода действий! Главное, достичь той цели, ради которой он меня сюда послал. Выбор средств я оставляю за собой. Помни это, моя милая Шьямала, и больше не перечь, ссылаясь на Повелителя. Поняла?