Она отвела взгляд от фотографии Стивена... и похолодела. На обложке большими буквами было напечатано: «Сегодня в номере! Самый желанный холостяк Шотландии дает интервью нашей корреспондентке».

— Что все это значит? — задыхаясь от волнения, спросила она.

Джессика явно наслаждалась растерянностью своей сотрудницы. Многозначительно помолчав, она наконец ответила:

— А то, что тебе удалось подцепить одного из самых богатых людей нашей страны. Ему принадлежит один из крупнейших банков. И он не женат.

— Признайся, что ты пошутила, Джесс! — взмолилась Шелли, глядя на нее.

Сказать, что такой поворот событий изумил ее, — значит не сказать ничего. Шелли была буквально сражена этой новостью наповал. До того, как узнала, что предмет ее греховных желаний — миллионер, она еще лелеяла надежду, что когда-нибудь все-таки наберется смелости и позвонит ему.

Но теперь ситуация предстала в ином свете. Навязываться богатому мужчине, о котором мечтают сотни красивейших женщин, отрывать его от важных дел — это она позволить себе не могла. Тяжело вздохнув, Шелли вспомнила блондинку, которую видела вместе со Стивеном. Вот такие роскошные создания имеют право звонить ему и назначать встречу в самых дорогих ресторанах — но ни в коем случае не она, Шелли, которую бросила даже такая посредственность, как Джон.

— С чего ты взяла, что я шучу? — спросила ее меж тем Джессика. — Вот что здесь написано... — Она развернула журнал и начала читать вслух: — «Мистер Лонгвуд является одним из самых молодых миллионеров мира. Благодаря своим задаткам лидера и прирожденному таланту бизнесмена он сумел подняться от рядового служащего до владельца банка. Хотя в списке женщин, с которыми он состоял в близких отношениях, значатся самые известные фотомодели и актрисы мира, этот красавец еще не женат. Так что, девушки, у вас всех есть шанс завоевать его любовь и стать самой счастливой женой на свете...»

— Послушай, — внезапно прервала чтение Джессика и посмотрела на Шелли. В этот момент она походила на гончую, взявшую след. — Ты ведь собираешься увидеться с ним?

— Нет, ни в коем случае, — твердо ответила Шелли.

— А он оставил тебе номер телефона?

— Да, он просил позвонить, если я случайно окажусь в Глазго. Но...

— Что «но»?

— Я не думаю, что у меня теперь хватит на это смелости, — призналась Шелли.

— Но это же отличный шанс завести дружеские отношения с таким человеком! Это может помочь твоей карьере.

Шелли не стала объяснять, что меркантильность и практицизм не в ее натуре. Долгие ночи, полные любви и страсти, — вот что ее могло бы устроить. Но такого рода мечтаниям не суждено сбыться. Она отрицательно покачала головой.

— На твоем месте я бы обязательно позвонила, — продолжала уговаривать ее Джессика.

Шелли подозрительно посмотрела на начальницу и сказала:

— Кажется, совсем не в твоем стиле играть сводницу. Скажи прямо, чего ты добиваешься.

— Ты только представь, какие сенсационные фотографии можно было бы сделать...

Шелли сразу все стало понятно.

— Даже не смей думать об этом, слышишь! воскликнула она. — Если бы я и решила встретиться с Лонгвудом, то ни в коем случае не для того, чтобы обманом заполучить снимки для твоего дурацкого журнала! Так поступают люди, у которых нет ни капли порядочности.

— Не принимай все близко к сердцу, — постаралась успокоить ее Джессика. — На самом деле я так или иначе хотела предложить тебе сделать серию фотоснимков старого Глазго. У нас выходит статья про этот город. Вот я сейчас и подумала: почему бы не убить двух зайцев сразу и не снять нашего миллионера... ну, просто как одного из его жителей. О гонораре можешь не волноваться — заплачу щедро.

— Я не собираюсь встречаться с Лонгвудом, — повторила Шелли.

— И не надо, если не хочешь, — как можно мягче сказала Джессика. — Просто поброди по улицам, поснимай здания, людей, фонтаны — одним словом, то, что тебе нравится. И это все.

И это все, повторяла про себя Шелли, когда ее самолет приземлялся в аэропорту Глазго, когда она получала у портье ключ от номера в отеле и когда боролась с желанием поднять трубку, позвонить и услышать глубокий, чуть с хрипотцой, голос Стивена. Но настал момент, и доводы разума перестали на нее действовать.

Дрожащей от волнения рукой Шелли набрала номер и услышала вежливый мужской голос:

— Добрый день. Головной офис банка.

— Здравствуйте. Мне надо поговорить с мистером Лонгвудом.

— Одну минуту. Я соединю вас с его личным секретарем.

Последовала серия щелчков, затем женский голос ответил:

— Офис мистера Лонгвуда.

— Здравствуйте. Меня зовут Шелли Робсон. Я хотела бы поговорить с вашим боссом.

После некоторой паузы ее спросили:

— Он ждет вашего звонка?

— Нет, — растерянно произнесла Шелли. — Видите ли, мы случайно познакомились, и... и мистер Лонгвуд дал мне этот номер... Вот я и звоню, — закончила она, чувствуя, как нелепо звучит ее лепет.

— Ясно. — В голосе секретарши звучали нотки жалости и понимания. И это естественно, вздохнула Шелли, если представить, сколько таких же наивных дурочек звонят Стивену каждый день. — Я сообщу ему о вашем звонке, но не думаю, что у мистера Лонгвуда сейчас есть время разговаривать: он очень занят.

В трубке опять послышались щелчки, и неожиданно Шелли услышала голос — такой волнующий, теплый и памятный ей голос Стивена:

— Шелли?

— Да. Здравствуйте, вы меня помните? Мы познакомились в Швейцарии...

Конечно, он помнил ее — хрупкую, милую и очень красивую девушку, так похожую на Белоснежку. Он мечтал о ней в течение нескольких бессонных ночей. Но жизнь шла своим чередом, и вскоре волшебный образ Шелли потускнел, вытесненный земными заботами. Оно и к лучшему, решил Стивен. С такой необычной девушкой хорошо иметь романтическую связь где-нибудь в горах. Но он и представить не мог, что появится с Шелли, например, на приеме — слишком уж отличалась она от тех женщин, с которыми принято выходить в свет.

— Да, я помню тебя, — ответил Стивен. — Этот звонок — сюрприз для меня.

Дурацкий сюрприз, мысленно заметила Шелли.

— Просто вы просили позвонить, если я окажусь в Глазго...

— Не «вы», а «ты». Насколько я помню, мы решили обойтись без этой официальной чепухи. А ты сейчас в Глазго, да?

— Да. Приехала на несколько дней. — Больше сказать было нечего, и Шелли замолчала.