Теперь на Невелине была лишь тонкая внешняя оболочка скафандра. Лишенная внутренней начинки, она висела мешком, зато стало заметно прохладнее, а защита от острых шипов сохранилась. Так же Григорий отметил, что и продвигаться в зарослях при сдутом скафандре стало намного легче.

- И какого черта я сразу об этом не догадался, - процедил он со злобой. Впрочем, он уже успел наделать столько ошибок, что о существовании еще одной волноваться просто не было смысла.

Все последнее время он слабо понимал, что, собственно делает. Будто на автопилоте, он все продолжал и продолжал движение. Все сильнее и сильнее мучила жажда. Он уже был готов напиться даже смертельно опасной соленой воды, но шлем-ведро остался далеко позади.

Сколько он прошел, он толком не знал. Часы показывали три часа утра, а местное солнце только-только опустилось к горизонту. В очередном прогале, уже привыкший к однообразному частоколу кустарников, редких деревьев и серой, прогнившей траве, Григорий с удивлением обнаружил нечто новое.

Огромные, воронкообразные листы с толстыми, древоподобными стеблями. Листы полтора-два метра в диаметре, а все растение занимало почти всю площадь полянки. Но, главное, в середине одного из листов виднелось небольшое зеркальце воды. Уставший Невелин сначала даже не обратил на это внимание, но потом, осторожно наклонив лист, так, чтобы ни одна капля не пропала даром, единым махом выпил все, что там было. Совсем немного, всего несколько глотков, со странным привкусом, отдававшим серой. Но Григорию было уже все равно.

Темнело. Наступала ночь. И эта поляна ничем не хуже других, встреченных за сегодняшний день. Кроме того, здесь находилось это огромное растение, срезав которое, можно обустроить вполне сносный ночлег.

Маленький кусочек шоколада как чисто символический ужин. Невелин разлегся на срезанных листах, показавшимися ему просто барской постелью и, с последними лучами уходящей за горизонт звезды, забылся.

А очнулся он от того, что его лицо что-то пощипывало. Еще не до конца проснувшись, Григорий попытался укрыться листом и только потом понял, что это такое. Моросил дождь. Маленькие капли с все учащающимся ритмом барабанили по листьям его импровизированной постели. Невелин почувствовал, как небольшой ручеек воды затек за ворот его скафандра и побежал вниз по шее. Вода.

Царила ночь, на небе ни одной звезды, но непроглядная тьма отсутствовала, скорее, вокруг царил этакий полумрак. Григорий вырезал из листа большой треугольник и, согнув его наподобие желоба, на который улавливал дождевые капли, начал жадно пить. Именно в этот момент ярый атеист Невелин был готов поверить во что угодно, даже в святое Провидение.

- Надо набрать. Во что? - немного утолив жажду, Григорий пошарил вокруг глазами. Но ничего подходящего поблизости не было. А шлем валялся теперь уже слишком далеко. Да и во тьме найти его будет практически невозможно. - Рукава!

Быстро сбросив с себя скафандр, Григорий попробовал отрезать его рукав. Но нож, с легкостью резавший любые растения на этой планете, смог оставить лишь небольшую складку на металлизированной внешней оболочке космического снаряжения. Мягкая, практически невесомая ткань, на деле оказалась сверхпрочной броней.

Понимая, как это глупо, Невелин в неистовстве подставил под стекающий поток воды целиком скафандр, но вдруг вспомнил о пистолете. Из-под вырвавшегося на полной мощности луча пошел пар. Запахло паленой гнилью разрезаемой земли. И всего несколько секунд ушло на то, чтобы отделить оба рукава. Они даже не успели нагреться, вернее, их остудил дождь, который к этому времени уже успел превратиться в настоящий ливень.

Связав одни концы рукавов страховочным фалом, Григорий наполнил импровизированные емкости водой, и, крепко завязав рукава с другой стороны, получил, таким образом, некое подобие бурдюков.

Дождь продолжался. Невелин вновь поднес к губам согнутый из листа желоб. Он пил до тех пор, пока организм просто не воспротивился переизбытку проникающей в него влаги. Затем вновь спрятался под листьями.

- А вот без еды я протяну намного дольше, - с вернувшимся оптимизмом отметил он про себя, и, еще раз критически проверив бурдюки с водой, обхватил их рукой, и удовлетворенно закрыл глаза.

Кругом царила сырость. Но сейчас это было неважно, потому что нагретая за день земля все еще оставалась достаточно теплой. Буквально через несколько секунд Григорий снова спал. Его даже не заинтересовало, откуда взялось то тусклое освещение, так помогавшее ему этой ночью. Он слишком устал, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как удивительный факт наличия света при отсутствии внешних его источников. Впрочем, все объяснялось достаточно просто. Свет исходил из моря. Оно фосфоресцировало.

Глава 5

Что-то его разбудило. Открыв глаза и удивленно осмотревшись вокруг, он даже не сразу понял, где находится. Окружавшие заросли, обрыв и видневшееся за ним бесконечное море никак не вязались с тесной капитанской каютой звездолета. Серебристый потолок сменило серое с проседью небо с бегущими где-то высоко облаками. И даже воздух, не инертный, многократно просеянный сквозь бесконечные фильтры, а бойкий, приносящий всю палитру оттенков. Настоящий живой запах, пусть даже где-то не особенно и приятный.

- Где я?

Мало-помалу в голове у Григория начали восстанавливаться события, связанные с крушением звездолета.

Да, он на РТ-308/4, и он здесь уже более двадцати часов. Светало. Местное солнце еще не взошло. На поляне царил предрассветный полумрак. По листве убегала тонкая дымка тумана, а где-то внизу слышался мерный шелест волн моря. Вспомнив о мучившей его накануне жажде, Григорий в спешке ухватился за бурдюки. Все нормально. Рукава комбинезона были все такими же тугими, а завязки на них - прочными. С моря потянуло небольшим ветерком. Вот почему он проснулся.

Холод. Обычный холод и сырость. Откинув лист, служивший ему одеялом, Григорий увидел, что лежит в луже в насквозь пропитанном влагой спортивном костюме. Пришлось встать. Сняв костюм и развесив его на ближайших кустах, Невелин критически осмотрел валявшийся рядом скафандр. На его внешней оболочке блестели бусинки росы, а в середине, в районе живота, даже разлилась небольшая лужица. Помня о предыдущих мытарствах, Григорий, хоть и без особого желания, выпил влагу и только после этого встряхнул комбинезон, и также развесил его на ближайших ветках.

Найдя несколько листов посуше, Невелин переместился туда. Хотелось спать, а еще донимал холод. Положив под голову бурдюки с водой, и накрывшись парой более-менее сухих листьев, он свернулся калачиком и попытался согреться. Пробирал озноб. Обнаженное тело потряхивало.

Холод. Он вдруг почувствовал себя абсолютно беззащитным перед окружавшей его дикой природой. И этот страх был настолько реален, что уже начавший засыпать человек вновь встал и побрел к скафандру. Зажатые в руках пистолет и нож вернули ему уверенность в возможности постоять за себя. Немного погодя под листьями стало теплее…

…Он вошел в квартиру. Пахло чем-то вкусным, доносилось тихое шкворчание и громкий стук ножа по разделочной доске. Григорий быстро прошел на кухню. Точно. Олина у плиты готовит ужин.

На сковородке, среди тройки глазков яичницы уже зарумянилось несколько кусочков мяса, обильно посыпанные луком и помидорами. Как он всегда любил. Еще огромная суповая тарелка с уже почти готовым салатом, и в середине всего этого царства его жена. В халате, с растрепанными волосами и со своей вечной педантичностью в сервировке пусть даже самого простого домашнего ужина. Когда обязательно выставляется напоказ весь сервиз и каждая тарелочка отдельно наполняется каким-нибудь кушаньем. И пусть все будет съедено целиком и сразу, но ты непременно наложи это в отдельную тарелку и только потом съешь. А с кучей грязной посуды вполне справится автоматическая мойка. Для чего же, как не для этого, она вообще предназначена?