– Мы с Ольтом вынуждены оставить тебя ненадолго, выяснить пару деловых вопросов. Это не займет много времени. Всего несколько минут.

Зали коротко кивнула и проводила мужчин взглядом. Как только утихли щаги в коридоре, она подошла к двери комнаты, которую Ное закрыл, выходя, и дернула за ручку. Дверь приоткрылась.

Зали замерла на мгновение. Ей совсем не хотелось мешать мужскому разговору, но в последнее время вокруг происходило столько непонятных и пугающих вещей, что новых тайн она просто не могла вынести. Тем более сейчас, когда ей было обещано пролить свет на происходящее.

Зали бесшумно выскользнула в коридор и, на цыпочках добравшись до кухни, затаилась у двери. Сквозь шум воды из крана она расслышала, как Ольт сказал:

– Я уже говорил тебе, что ей можно полностью доверять.

– Очень на это надеюсь, – в голосе Ное послышались ледяные нотки, – Ты ведь знаешь, как меня расстраивают предательства.

– Да, Ное, мне бы и в голову не пришло…

В разговоре повисла пауза. А спустя несколько секунд дверь кухни резко распахнулась, и в проеме возник Ное. Зали отступила на шаг и сжалась от испуга – было очевидно, что придумать оправдание ей не удастся.

Ное взял ее за плечо, и Зали даже через ткань бронекостюма почувствовала силу его хватки. Он криво улыбнулся и сказал:

– Так что, говоришь, тебе можно доверять?

Зали открыла рот, но не смогла сказать ни слова, и только коротко кивнула.

– Смотри, не разочаруй меня, – сказал Ное, положив руку на рукоять револьвера, висевшего на поясе. – Проходи, – добавил он уже мягче, и, отпустив Зали, отступил к стене, чтобы та могла войти.

– Так на чем мы остановились? – обратился Ное к Ольту, который все это время напряженно наблюдал за ситуацией, готовый в любую секунду сорваться с места и прийти Зали на помощь, если в этом возникнет необходимость.

Ольт вздохнул:

– Сделка не состоялась. Ишчелианцы слишком напуганы и пока перекрыли все теневые поставки.

– Вот тупые мих-бакулы! – выругался Ное.

– После того, как убили Танбара, нет ничего удивительного в том, что они стали более осторожными.

– Убили? – переспросила Зали. – Разве это был не несчастный случай?

Несколько дней назад она слышала новость о том, что каста ишчелианцев лишилась одного из своих почетных членов – директора фабрики по производству оружия.

Ное хохотнул:

– Ага, конечно, несчастный случай. Шестидесятилетний ишчелианец сидел на подоконнике среди ночи, болтал ногами и вывалился. Прямо сплошь и рядом такое случается.

– Но кому понадобилось бы его убивать? И зачем?

– Да мало ли найдется желающих, – пожал плечами Ное. – Танбар так взвинтил цены на оружие, что практически сам подписал себе смертный приговор. Келгани вряд ли пошел бы на убийство, а вот Тейт – запросто.

– Думаешь, аж-сулы имеют к этому отношение? – спросила Зали.

– Вполне возможно. А может, это был кто-то другой. В любом случае, аж-сулам невыгодно раздувать это дело – поднимется слишком много шуму, могут всплыть нелицеприятные подробности.

– Например, какие?

– Например, лишний раз будет обращено внимание на тот факт, что продажа боевых ресурсов ведется не напрямую, а через несколько киничийских кабинетов, в которых успевает осесть добрая половина прибыли. В итоге цены для военных постоянно растут, и на боевых позициях не всегда оказывается достаточно оружия.

– Звучит невероятно, – сказала Зали. – Разве мы не боремся за общее дело? Какой смысл в деньгах, если мы можем потерпеть поражение?

– Ха! – Ное скрестил руки на груди и откинулся на стул, довольный тем, что ему выпала роль умудренного опытом просветителя несмышленой женщины. – Зали, война идет долго, слишком долго. Возможно, она закончится только тогда, когда погибнет последний дикарь. Также возможно, что никто из нас не застанет этого момента. Положить целую жизнь на служение высокой цели, плоды которой мы вряд ли сможем пожать – это слишком большая роскошь, доступная только поистине сильным духом. Далеко не все готовы пойти на это. Многим хочется жить и получать удовольствие от жизни уже сейчас. А это куда проще делать в шикарно обставленных комнатах комфортабельных домов, пока кто-то из наших, из опустившихся, подносит тебе еду и напитки.

Ное посмотрел на Зали и остался вполне удовлетворен ее беспомощным видом. Несколько секунд он насладился эффектом, который произвели его слова, и затем продолжил:

– Но и это еще не всё, – сказал он. – Ишчелианцам тоже невыгодно раскрывать свои маленькие тайны. Вряд ли они обрадуются, если всем станет известно о том, что они продают оружие на сторону.

– На сторону? – переспросила Зали.

– Да. Поскольку у жителей нашего района нет возможности получать оружие централизованно, нам приходится организовывать небольшие секретные поставки. Каждый выкручивается, как может.

– Но это же незаконно! – возмутилась Зали.

– Увы, ишчелианцы продадут оружие даже дикарям, если те предложат достойную оплату, – вздохнул Ольт. – Иногда мне даже кажется, что недалек тот час, когда он сами пойдут к землянам с деловым предложением и двумя грузовиками отборных пушек.

– А вы? – не унималась Зали. – Почему вы принимаете участие в этих махинациях, если можно решить всё законным путем?

– Идти на поклон в ажсулат? Вот ещё! Я и так достаточно унижен этой системой, чтобы мне еще лишний раз указывали на это. – Ное подкурил сигарету и медленно выпустил дым, нагнетая драматическую паузу. – Кроме того, чтобы получить оружие от государства, нужно заполнить целую кучу документов и пройти через добрый десяток инстанций. В итоге любая пуля, выпущенная из такой пушки, будет на счету у аж-сулов. Ты даже по годавру не сможешь выстрелить так, чтобы за это потом не пришлось отчитываться. Не говоря уж о том, что по документам меня и вовсе не существует.

– Это все как-то совсем неправильно, – задумчиво проговорила Зали. – Совсем неправильно.

Ное встал из-за стола и открыл форточку, чтобы проветрить изрядно задымленное помещение. Затем он обернулся к гостье и сказал самым будничным тоном:

– Всё это происходит не потому, что мы плохие. И не потому, что ишчелианцы всюду ищут выгоду. То есть, они, безусловно, всегда рады подзаработать, но далеко не всегда это желание превращается в столь откровенный эгоизм. Всё это происходит даже не потому, что в чиновницких кабинетах сидят неподходящие киничийцы. Все мы просто пытаемся приспособиться к той жизни, которая нас окружает. А проблема спрятана гораздо глубже. И состоит она в том, что сама вертикаль власти начала гнить с головы и вот-вот прогниет окончательно. Нужно менять систему.

Зали словила себя на мысли, что уже слышала подобные слова от Тейта. Она горько усмехнулась и сказала:

– Да, пожалуй, ты прав. Если бы это только было так просто, как кажется…

– Никто и не говорит, что это просто! – Вспыхнул Ное. – Я вижу, ты принимаешь меня за кухонного философа? Думаешь, я один из тех ребят, которые сидят за столом со своими друзьями и рассуждают о глобальных свершениях, на осуществление которых никогда не отважатся? Ну уж нет. Я намерен действовать. Мы собираем отряды добровольцев. Учения длятся уже несколько лет, и с каждым годом к нам примыкает все большее количество странников. Настанет день, когда мы войдем в ажсулат с оружием и потребуем уважения к нашим правам!

– Значит, революция, – пробормотала Зали, а про себя подумала «Значит, еще одна революция».

В эту секунду она с ужасом поняла, что, оказывается, внутри Кинчена существовал еще один город. С виду он ничем не отличался о того, к которому привыкла Зали, но только жили в нем не те странники, которыми гордилось Галактическое Содружество, не суровые воины и тонкие философы, а несчастные загнанные в угол существа, которые отчаялись отстаивать свои позиции законными методами и вынуждены были высвобождать из самых темных уголков душ всю накопившуюся там злобу.

Если раньше Зали думала, что через Кинчен пролегает невидимая трещина, которая делит его пополам, то сейчас она поняла, что раскол этот куда глубже и шире, и общество странников представляет собой не единое целое, и даже не два противоборствующих лагеря. Нет, это был целый ряд группировок, каждая из которых защищает свои интересы и готова зубами рвать за них глотки собратьям.