Когда с просмотром учений было покончено, Зали с Ное вышли из аппаратной. Услышав звук открывающейся двери, хозяин дома, до этого глядевший в окно, обернулся к гостям:

– Ну что, как тебе результаты? – спросил он у Ное.

– Неплохо, Лоргаун, совсем неплохо. Хотя, конечно, им всем еще есть, над чем поработать.

– Главное, что у них есть сила духа и стремление победить. Это те качества, которые отличают наших бойцов от многих камаштлианцев «по ту сторону».

– Ты полагаешь, – спросила Зали, – что у солдат ажсулата нет этих качеств?

– Безусловно, есть. Каждый странник рождается с этими качествами, иначе не могло бы существовать Галактического Содружества. Но я вынужден заметить, – вздохнул Лоргаун, – Что наши правители делают все для того, чтобы бойцы потеряли веру в себя и в свою нужность народу Кинчена, как бы парадоксально это ни звучало.

– Как так? – удивилась Зали.

– Чтобы объяснить тебе это, я должен рассказать одну историю. Вы никуда не торопитесь? – обратился он к Ное.

– Нет, у нас еще есть время, – сказал он и усадив Зали на жесткую лежанку, сам сел рядом – ближе, чем того требовал этикет.

– Что ж, тогда слушайте, – сказал Лоргаун и начал свой рассказ.

Когда-то те времена, в которые мы сейчас живем, обязательно окрестят смутными. Сейчас же придется обойтись без каких-либо определений и просто сообщить, что случилась эта история пять лет назад. И хотя речь пойдет об обычных бойцах, стоит отметить, что здесь в не меньшей мере замешаны аж-сулы. Сейчас об этих правителях говорят, как о доблестных воинах, мыслителях, тонких философах… Оно и неудивительно – нам нужны герои, великие полководцы, которые могли бы служить примером для молодых бойцов.

На самом же деле, большую часть времени аж-сулы тогда, как и сейчас, были заняты распределением власти, и каждый стремился урвать себе кусок побольше. Простым камаштли при этом пришлось нелегко – пока высокие чины грызли друг другу глотки, на плечи солдат лег груз ответственности за судьбу всей колонии.

Между кастами царила полная неразбериха. Ицамнийцы прохлаждались в своих лабораториях, киничийцы спрятались за толстыми дверями чиновницких кабинетов и оставались глухи к потребностям бойцов; ишчелианцы ломили такие цены за оружие, что в бой иногда приходилось идти с двумя гранатами и винтовкой со сбитым прицелом. И хотя именно от военных зависело и зависит благополучие всей нашей расы на этой планете, никому, казалось, не было дела до их потребностей.

Дикари будто чувствовали слабину и совершали набеги почти каждую неделю. Впрочем, это вам известно не хуже моего. Странники одерживали поражение за поражением. В конце концов, моральный дух солдат упал настолько, что стали появляться дезертиры. Однажды, завидев отряд землян, группа странников бросила грузовик с продовольствием и спасалась бегством. Конечно, их сразу отправили под трибунал, но даже сейчас, пересказывая эту историю, я чувствую мучительный стыд за тех бойцов, которых даже не знал.

В те тяжелые времена мой старший брат имел звание кучлакама и командовал отрядом совсем молодых бойцов, только недавно покинувших учебную зону и участвовавших в своих первых сражениях. Наши родители погибли в бою во время войны с фелкинийцами, когда мв были еще совсем детьми, и с тех пор я никогда не расставался с братом. Мы вместе прибыли на Землю, и я сразу попал под его командование. Когда мой брат выходил на полигон, все затихали – он никогда не повышал голоса и не повторял дважды, поэтому слушать его нужно было очень внимательно. Я безумно гордился им и мечтал, что, когда дослужусь до кучлакама, то буду таким же мудрым наставником и строгим руководителем.

Летом того рокового года отряд моего брата был заброшен вглубь австралийской пустыни и стоял лагерем в тридцати километрах на юго-восток от Кинчена. Это было одно из тех мест на карте, где практически не наблюдалось активности землян, и куда новобранцев отправляли «на всякий случай».

И вот однажды произошла катастрофа. Мне хотелось бы сказать, что эта ситуация была неожиданной, из ряда вон выходящей, но, увы в те времена подобное случалось довольно часто. Наком Кеал не сошелся с ишчелианцами в ценах на броню, и те временно заморозили поставки. В итоге в распоряжении новобранцев оказались только пробитые в боях и на скорую руку подлатанные бронекостюмы. Такая защита была бы взрезана первой же удачно выпущенной пулей.

Брат то и дело опасливо поглядывал на экран тактического компьютера, боясь заметить дикарей в патрулируемой зоне. И, конечно, однажды настал момент, когда радары засекли приближающийся отряд землян.

Это случилось в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля, в самой середине лета. Меня разбудил шум, и я, протирая глаза, выбрался из палатки. Хотя удалось мне это не так быстро, как хотелось бы – накануне я по глупости столкнулся с годавром. В итоге я, конечно, его подстрелил, но он успел хорошенько вцепиться мне в ногу. Лечение в боевых условиях, сами знаете, не самое эффективное, да и на поставке лекарств тоже сэкономили…

– Ближе к делу, – сказал Ное вполне добродушно, но с нажимом.

Так вот, – продолжил Логаун, – Я кое-как выбрался из палатки, подволакивая ногу. Брат стоял посреди лагеря и отдавал команды, бойцы судорожно и, как мне тогда казалось, беспорядочно метались вокруг, готовясь отразить атаку. Все шло не лучшим образом – солдаты были напуганы и не слишком опытны, исход битвы предугадать было невозможно. Но настоящая катастрофа случилась тогда, когда один из авинакенов горестно воскликнул:

– Чего мы стоим без брони? Мы все здесь умрем!

Каждый раз, вспоминая ту ночь, я отчетливо слышу эти слова. Мне даже показалось тогда, что в лагере на несколько мгновений повисла гнетущая тишина – все будто обдумывали эту мысль, пробовали ее на зуб, примеряли, как дырку от пули в груди. А потом началась паника. За несколько минут организованный отряд превратился в толпу напуганных юнцов, вот-вот готовых сорваться с мест и разбежаться кто куда.

Брат схватил одного из солдат за ворот и начал что-то ему говорить. Я не разобрал слов – только резкие, как удары хлыста, интонации. Видимо, солдат не внял его словам – он попытался вырваться, как мальчишка, убегающий от рассерженного учителя. Тогда мой брат ударил его в лицо так, что новобранец пошатнулся, и обязательно бы упал, если бы не крепкая хватка командира.

В иной день такая ситуация заставила бы отряд притихнуть, но в этот раз только усилила панику. Я стоял как вкопанный у своей палатки и не мог пошевелиться. Звуки, лучи фонарей, страх и ярость – всё слилось в мучительный калейдоскоп, и казалось, что это никогда не закончится. Когда брат достал из-за пояса пистолет и выстрелил в воздух, я даже почувствовал облегчение, как будто вдруг оборвалась напряженно звучащая струна.

Бойцы замерли на своих местах и обратили взоры своего командира. Он обвел свой отряд тяжелым взглядом, затем сокрушенно покачал головой и сказал:

– Вы ни на что не годитесь. Верховные магистры выцарапали бы себе глаза, если бы увидели вас сейчас. Если вы думаете, что ничего не стоите без брони, то вы действительно ничего не стоите. Придется мне самому показать дикарям, что странники кое на что способны.

После этих слов он спрятал пистолет в кобуру, развернулся и решительно зашагал в ту сторону, откуда приближались земляне. Какое-то время новобранцы стояли в замешательстве, потом один из них повесил на плечо винтовку и пошел догонять своего командира. Постепенно остальные потянулись следом. Я тоже попытался пойти за ними, но, к моему стыду, боль в ноге остановила меня. Я смог пройти всего сотню метров и совсем выбился из сил. К тому времени отряд уже скрылся из виду. Мне осталось только позорно упасть на землю и ждать, пока кто-то из медиков меня подберет.

Как бы невероятно это ни звучало, но в ту ночь странники выиграли сражение. Отряд понес огромные потери, но территорию мы все же отстояли.

К сожалению, мой брат не выжил в том бою. Но на протяжении всех этих лет, каждый раз, когда мне хочется опустить руки, я вспоминаю, как он один пошел сражаться против отряда дикарей, и понимаю, что какой бы тяжелой мне ни казалась жизнь, я не имею права сдаваться. Никогда не сдавайся – вот главное правило. Если ты сдаешься, тебя найдут уже окоченевшим. Висящим на столбе. Или лежащим в луже собственной крови.