Я слышал, как где-то далеко в горах завыл волк и как другой его сородич подал свой голос, вторя первому, но уже значительно ближе. Заухал филин. Через некоторое время птица села поблизости и уставилась на меня, точно желая удостовериться, живой я человек или какая-нибудь мертвечина. Затем она, взмахнув крыльями, взлетела и понеслась над чашей. Хо-раби вскочили, хотя полет птицы был почти беззвучным. Однако закованные в черную броню рыцари изготовились немедленно, и я увидел у трех из них готовые к стрельбе луки из черного блестящего дерева. Сердце мое содрогнулось, когда они стали буравить глазами склон. Я подумал, что, если они начнут осматривать кусты, мне следует бежать, может быть, они не сумеют отыскать меня в лесу. Но совершенно лишенный оптимизма внутренний голос сказал мне, что я дурак, потому что время для бегства упущено, и, если меня найдут, мне конец. Я заставил себя затаить дыхание и не шевелиться. Колдун спросил что-то у одного из Измененных, а когда тот ответил, лучники опустили свое оружие, усаживаясь обратно к костру. Ночная тьма нарастала, и тени становились все гуще. Мое тело начало коченеть на холодной земле.

Повелители Небес вернулись в свою корзину, Измененные помахали им на прощанье. Колдун произнес заклинания, и духи воздуха, облегавшие корабль, всколыхнулись. Это было похоже на освещенный огнем туман. Раздались какие-то вздохи или печальное пение, и судно поднялось, уходя прямо вверх в ночное небо. Я рискнул чуть-чуть пошевелиться, моя шея не желала слушаться. Корабль завис в воздухе, затем, развернувшись, двинулся к югу, постепенно скрываясь в ночной темноте. Я перевел свой взгляд на Измененных. Те постояли немного, потом, закидав костер, начали карабкаться по скалам. Я на секунду испугался, что они выйдут прямо на меня, но они избрали путь восточнее и, выбравшись из чаши, скрылись за деревьями.

Я еще какое-то время подождал, чтобы точно убедиться в том, что я совершенно один, потом поднялся и застонал — у меня затекли все мускулы. Размяв свои затекшие члены и постаравшись вновь обрести контроль над своим телом, я медленно побрел к лужку, где ждала меня моя кобыла. Она подняла голову, увидев приближающегося хозяина, и тихонько заржала.

Я откупорил свой мех с вином и долго, жадно пил. В животе у меня урчало, так что я поспешил достать сыра и хлеба и усесться на одеяле. Посох я на всякий случай решил держать под рукой. Это, конечно, было глупостью с моей стороны, но разжигать костер мне расхотелось. Мозг лихорадочно работал, я всматривался в темноту, откуда, казалось, на меня то и дело смотрели чьи-то глаза. Потом я решил, что кобыла заржет, если почувствует приближение чужих людей, и, как мог, постарался привести в порядок свои мысли.

Первым моим импульсом было сесть в седло и во весь опор мчаться в Торнбарский замок, чтобы сообщить Морфусу о предательстве Измененных. А потом я подумал, что, возможно, те Измененные, которых я здесь видел, пришли вовсе не из Торнбара. Хотя, как мне показалось, в этом не было особенной разницы, все равно реакция будет незамедлительной. Как поступит наместник, выслушав мой рассказ? Он известит о том, что Измененные сговорились с Повелителями Небес, Великого Властелина Гаана и других наместников. Это его обязанность, а я отнюдь не считал Морфуса человеком, который может пренебречь своим долгом.

А что затем? Кровопролитие? Чистка среди Измененных? Их поголовное изгнание за Сламмеркин в Ур-Дарбек? В моем мозгу вставали сцены кровавой бойни между Измененными и людьми Истинного народа. Кто одержит в ней верх, я не был уверен.

Ночь становилась все холоднее, а душу мою окутывал могильный холод: что станет с нами, Истинными? Мы слишком зависели от труда Измененных, чтобы наш мир мог спокойно существовать без них. Общество наше не сможет выжить без них. Это была тревожная мысль.

Но в то же время получалось, что по всей стране Измененные могли играть роль шпионов Повелителей Небес, у Хо-раби были глаза и уши повсюду в Дарбеке. И когда Аны начнут свое Великое Нашествие, Измененные воткнут нож нам в спину.

Куда ни кинь — всюду клин. Хлеб, который я жевал, грозил застрять у меня в горле. Я выплюнул его и прополоскал себе рот вином. Что делать?

Я посмотрел в небо и увидел, что оно светлеет с приближением зари. Я проклинал себя за то, что вообще заметил этот огонь, что вообще не уехал раньше или позже из Торнбара или не выбрал другой дороги. Я ругал и себя, и свою судьбу, но что было, то было. Утро я встретил, скорчившись на одеяле, не замечая ни росы, ни щебетания птиц. Любопытные зайцы разглядывали меня, но мне было плевать на них. Я так ничего и не решил, не нашел никакого выхода.

Как мне сейчас не хватало Урта и Рвиан! Будь они здесь, я спросил бы у них совета, как поступить. Как мне хотелось хоть с кем-то разделить свою страшную ношу. Вес ее прижимал меня к земле.

Солнце медленно ползло к зениту, а я все сидел, не зная, что делать. Кобыла моя утратила надежду получить овса и принялась щипать траву. Я был, наверное, на грани помешательства.

Ответа не было — только перспектива резни, если я выполню свой долг, или ужасного кровопролития, если я этого не сделаю. Я никак не мог заставить себя выбрать тот или иной путь. Потому что в одном случае мне пришлось бы предать свой народ, в другом — Измененных.

Я достиг компромисса. Вероятно, он был продиктован мне моей трусостью. Я не знал ничего, кроме того, что этот путь казался мне единственным, которым я мог пойти, оставшись в ладу со своей совестью. Я решил молчать.

Повелители Небес еще не обрели достаточной власти над элементалами и не могут начать массовое вторжение. До тех пор Дарбек в относительной безопасности. Тем временем я попытаюсь выяснить, все ли Измененные принимают участие в заговоре против нас или только какая-то часть из них держится стороны Хо-раби. Если я обнаружу, что такой заговор существует, я доведу до сведения властей то, что знаю сейчас, и то, что станет мне известно к тому времени. Меня, конечно, ожидает суровое наказание, но до тех пор, пока я не буду знать наверное, я стану хранить молчание.

Глава 15

Я держал курс на юг, унося с собой свою тайну. В замках и городах я рассказывал свои истории, встречался с главными магами и жрецами-ведунами, с наместниками и сотниками, с воинами и простыми людьми. Для них я был Давиот-Сказитель, но меня не переставала грызть мысль, что на самом-то деле я Давиот-предатель. Очень часто я едва преодолевал искушение проболтаться, иногда я почти забывал обо всем, улыбался и говорил, притворяясь, что все в порядке. Часто мне казалось, что колдуны видят меня насквозь и лишь играют со мной, заставляя поглубже увязнуть в предательстве. Но я молчал, точно язык мой был заперт на замок, ключом к которому стала моя нерешительность.

Это было настолько маленькое селеньице, что и имени не имело, едва ли больше семи грубой постройки хижин, разместившихся в лесной вырубке в тесном соседстве с загонами для скотины и огородами. Когда я увидел, подъехав поближе, что там всего лишь семь домов, то подумал, что это, должно быть, какое-нибудь знамение. Разве цифры три и семь не считаются счастливыми? Меня встретила собачья свора, состоявшая из громадных псов всевозможных расцветок, но что роднило их всех, так это огромные клыкастые пасти. Одна из собак, вожак стаи, поднырнула под брюхо моей кобылы. Та задвигала ушами, раздувая ноздри. Она любила собак не больше, чем всех прочих живых существ, а пес в свою очередь залился лаем. Кобыла чуть было не выкинула меня из седла, а к тому времени, когда мне удалось утихомирить ее, мы были уже не одни.

Я увидел только женщин, единственными представителями мужского пола были дети, которые во все глаза глядели на разгневанную лошадку. Одна из женщин рискнула приблизиться, из-за ее юбки высунулись две любопытные мордашки.

— Норовистая у вас лошадь, странник, — сказала крестьянка, которая отнюдь не выглядела напуганной, проявляя лишь разумную осторожность. — Привяжите ее покрепче и будьте нашим гостем. У нас и эль и еда найдутся.