Когда я поднялся наверх и открыл дверь, небо начало плакать. По моему лицу били огромные капли дождя. Я закрыл глаза и стоял на тротуаре, засунув руки в карманы, молясь, чтобы небо затопило весь мир.

— Так где полчища диких бобров, которые мне обещали?

Дэнни цокнул языком.

— Будь терпеливее, они появятся. Наверное, ждут, пока сначала из леса выйдет лось и станцует в твою честь.

— Это будет нечто.

— Видел бы ты их на День Канады. Они все синхронно танцуют и носят маленькие канадские флаги как плащи.

Я усмехнулся, и Дэнни рассмеялся.

Мы приземлились в Калгари всего несколькими часами ранее и сразу же направились в прокат бюджетных машин. Дэнни сказал, что его папа предлагал забрать нас, но Дэнни хотел поехать через горы. Ещё он упомянул, что в арендованной машине, наверное, будет намного удобнее, чем в каком-то драндулете, на котором сейчас ездил его отец.

Когда мы только выехали на дорогу, я не думал, что раньше видел столько плоской пустой земли. Мне обещали горы и лес, а не поля золотой ржи. Но Дэнни просто усмехнулся, включил по стерео музыку и открыл окна. К счастью, я взял с собой тёплую куртку, потому что ноябрьская погода в Альберте была морозной, хоть Дэнни этого и не замечал.

— Канадская кожа, — сказал он, будто это делало его неуязвимым перед холодом. Я вырос в Аризоне, и это была моя первая поездка так далеко на север, так что я был ошеломлён в тот момент, как мы вышли из самолёта и попали за невидимую стену льда.

— Смотри, — Дэнни, одной рукой держа руль, указал вдаль через лобовое стекло.

— На что мне смотреть? — спросил я, наклоняясь вперёд.

Дэнни бросил взгляд на меня.

— На горы. Пф.

Они были не более чем тенями вдали. Каплями серого на горизонте.

— Они не выглядят особо большими. Я вырос в Аризоне, знаешь ли. У нас там есть горы.

— Не такие, как Скалистые горы.

Когда Дэнни говорил о горах, он будто рассказывал мне о старом друге.

В течение времени маленькие брызги цвета вдали выросли в огромные возвышающиеся горные цепи, которые не укладывались у меня в голове. Вблизи они ничем не были похожи на картинки. Они были массивными и усыпаны деревьями. Верхушки покрывал снег, наряду с густым белым туманом, что создавало иллюзию бесконечно высокой горы. Пока мы продолжали ехать вдоль извилистой дороги, глубже и глубже в горы, мы стали полностью окружены. Мы будто вошли в другой мир, где больше не существовало неба, но эти старые великаны занимали своё место.

— Ого, — произнёс я, практически прижимаясь лицом к стеклу с пассажирской стороны.

Дэнни рассмеялся.

— Знаю, круто, да? Они ни на что не похожи.

— Не помню, когда я последний раз чувствовал себя таким маленьким.

— Ах, мы все маленькие, Эйс. Прямо как снежинки в лесу.

Основание каждой горы было покрыто деревьями. Их листья давно опали, но на голых ветках блестел снег. На некоторых участках дороги по бокам текли реки. Были пруды, покрытые льдом, и маленькие островки из камней повсюду.

Дэнни закрыл окна, когда мы заехали глубже в горы. Должно быть, становилось холодно даже для его «канадской кожи».

Через несколько мгновений тишины, Дэнни сказал:

— В Банфе нет никаких полигонов.

— Я знаю, — ответил я, всё ещё прижимаясь щекой к холодному стеклу.

Он хохотнул.

— Ты уже смотрел? Что я говорю? Конечно, ты уже смотрел.

— Есть один довольно близко. Не против, если я как-нибудь возьму машину?

— Конечно нет.

Маленькая часть меня успокоилась от его разрешения, что было нелепо, потому что я знал, что Дэнни поймёт. Он был единственным в мире человеком, который знал, чего я хочу от жизни.

Я вспомнил первый раз, когда рассказал ему, что ненавижу бизнес и жду не дождусь, когда выпущусь и выброшу на ветер диплом, который получу. Мы сидели друг напротив друга в бургерной возле кампуса. Дэнни спросил у меня, чем я хочу заниматься после выпуска, и в странный момент откровенности я ему рассказал.

— Что, с оружием? — выдавил Дэнни.

Я кивнул.

— Да.

— На полицию?

— На кого ещё?

— Как настоящий снайпер? Как в кино?

— Мой отец работал снайпером на спецназ Индианаполиса больше двадцати лет. Спас много жизней. И мой дедушка всю жизнь был детективом в Огайо.

— Да? В твоих венах течёт голубая кровь?

Я пожал плечами.

— Мой отец впервые отвёл меня стрелять, когда мне было одиннадцать. Мы были на ферме моего дяди, ждали во дворе, когда приготовится обед на Пасху. Как только мои пальцы коснулись металла, я всё понял. Как только дробь сбила банку с забора, я почувствовал себя живым. Мне было восемнадцать, когда я впервые лёг на живот и посмотрел в прицел. Всё было вот так просто.

Дэнни откинулся на спинку своего стула и скрестил руки на груди.

— Ха. Должен тебе сказать, Эйс, я отчасти удивлён. Никогда бы не представил тебя работником правоохранительных органов. Значит, после выпускного ты подашь заявление в академию?

— В тот же самый день.

— Почему бы просто не забрать документы и не сделать это сейчас? В смысле, зачем париться и заканчивать колледж, если ты не хочешь заниматься по жизни тем, что изучаешь?

Я надеялся, что улыбка на моём лице не выглядела фальшиво, когда я сказал:

— Давай поговорим о чём-нибудь другом.

Теперь мы были здесь, Дэнни и я, ехали через холодные зимние степи Альберты, наслаждаясь уютной тишиной в салоне машины. Ещё одна причина, по которой мы с ним стали близки, в том, что он не давил на меня, когда знал, что я не хочу что-то ему говорить.

— Ты там спишь, шериф? — спросил он.

— Нет.

— Хорошо. Мы будем на месте через пару минут.

Солнце светило за основанием Скалистых гор. С небес выглядывала тёмно-синяя вуаль и гналась за закатом. Дэнни предупредил меня, что вечером в это время года рано темнеет. И всё же, резкий холод вечера меня удивил.

Вскоре я заметил вдали мерцающие уличные фонари. Мы ехали по главной улице сонного города. Всё напоминало сцену из сказки — массивные деревянные здания, крыши с зелёной черепицей, кирпичные трубы на каждом доме.

— Видел бы ты всё это на Рождество, — сказал Дэнни. — Это идеально. Всё покрыто снегом, венки на всех фонарных столбах, праздничные гирлянды на каждом здании. Когда я был младше, был даже фестиваль ледяных скульптур. Ночью это выглядело удивительно.

— Ты должен будешь показать мне фотографии.

— Почему бы тебе просто не поехать со мной?

После этого я ничего не говорил, как и Дэнни.

Мы подъехали к деревянному дому в стиле коттеджа, в минутах пятнадцати от Банфа. К тому времени, как Дэнни припарковал машину, и мы вышли, уже полностью наступила ночь. Свет в доме был включен, но темнота на улице практически ошеломляла. Я привык к городским огням и мягкому сиянию людей вокруг меня. Здесь не было ничего. Только тёмные деревья и большая чёрная пропасть.

— Идём, — сказал Дэнни, открывая багажник. — Пойдём повидаемся с моим стариком.

Я застегнул свою куртку до горла и схватил из багажника свою сумку. Оттуда, где мы припарковались за чёрным грузовиком, дорожка к дому состояла из гравия и грязи. Веранда была пристроена к передней части дома, и нужно было подняться по трём ступенькам, чтобы добраться до двери.

Не постучав и не открывая дверь ключом, Дэнни повернул ручку и толкнул дверь.

— Пап! — крикнул он со звоном восторга в голосе. — Мы дома!

Даже просто то, как он позвал своего отца, добавило ещё один порез на рану, которая даже не начала заживать.

Из-за угла вышел мужчина, с бутылкой пива в одной руке. Он улыбнулся в тот момент, как увидел Дэнни, и вытянул руку. Сумка Дэнни грохнулась о пол, когда он поспешил к мужчине, который, как я предположил, был его отцом, и захватил его в объятия.

Я наблюдал за двумя мужчинами, чувствуя, будто вторгаюсь в их момент близости. Но чем больше я смотрел, тем тяжелее было отвезти взгляд. Дэнни не особо был похож на своего отца. У Дэнни черты лица были чуть мягче, чуть милее. Его отец был на несколько дюймов выше меня, в то время как Дэнни был на пару дюймов ниже.