— Так о чем вы хотели меня спросить? — повторила она свой вопрос.

— Ваш муж убит вчера ночью в своем кабинете в клинике. Меня интересует, знали ли вы, что он собирается ночевать там?

— Нет, не знала. Хотя последнее время он делал это довольно часто.

— Один из сотрудников вашего покойного мужа уверяет, что в девять вечера Мариус Кристьен разговаривал с вами по телефону.

— Какая разница — знала я или не знала? — вдруг почти выкрикнула хозяйка — Меня это совершенно не волновало.

— Хорошо, будем считать, что вы все-таки знали. — спокойно произнес Тексье, — но объясните мне, пожалуйста, почему вас это не волновало?

— Это личное, семейное дело…

— Я бы и не спрашивал, — прервал ее инспектор, — если бы ваш муж оставался в живых. Но я вынужден разобраться в ваших взаимоотношениях. Мариус Кристьен убит.

— И поделом ему! — зло сказала мадам Кристьен и осеклась. — Уж не думаете ли вы, будто это сделала я?

— Я пока этого не думаю, — невозмутимо произнес Пьер, выпустив тонкую струйку дыма.

— Нет, это возмутительно, — опять вспылила мадам Кристьен, бросив в пепельницу недокуренную сигарету. — Да, он был не очень хорошим мужем. Но подозревать меня?!

— Вы напрасно горячитесь, — сказал Пьер.

— Нет, нет, это абсурд! Поймите, я не скрывала, что давно уже не любила его, как, впрочем, и он меня. Но пойти на убийство… Поверьте, я не смогла бы этого сделать, — произнесла она не столько раздраженно, сколько испуганно и тихо.

— Вполне допустимо. Однако потрудитесь ответить, где вы были вчера примерно с девяти вечера до двух ночи?

— Дома!

— Кто это может подтвердить?

Она на секунду задумалась. Потом почему-то покраснела и опять вполголоса сказала:

— Боюсь, некому.

И тут Пьер вспомнил: когда он входил в парадное, то видел привратницу, Она сидела у лифта и читала какую-то потрепанную книгу. Тексье решил тотчас проверить сказанное мадам Кристьен. Ведь привратница наверняка заметила бы, если жена хирурга выходила вечером из дома и вернулась где-то около полуночи.

— Извините, — сказал он, вставая, — я, кажется, забыл запереть свою машину.

Тексье вышел из комнаты. Проходя мимо вешалки, он вырвал несколько ворсинок из пальто мадам Кристьен. Привратница все так же читала книгу.

— Извините, мадам, — едва ли не вкрадчивым голосом произнес инспектор, — но у меня к вам один пустяковый вопрос. Скажите, вы находились здесь прошлой ночью?

— Не знаю, почему вас это интересует, но я действительно была здесь всю ночь, — ответила привратница, оторвавшись от книги и сдвинув на лоб очки.

— Вы не обратили внимания, когда выходила из дома и когда вернулась мадам Кристьен?

— Это та, у которой мужа убили?

— Она самая.

Привратнице спешить некуда, она обрадовалась возможности поболтать с новым человеком, и ее даже не интересовало, кто он и зачем ему нужно все знать.

— Должна сказать, плохо они жили в последнее время, — начала она издалека. — Раньше, помню, всегда вдвоем, а теперь давно уж не вижу, чтобы они из квартиры-то вместе выходили. Я все замечаю, только ничего никому не говорю…

Она хотела продолжить рассказ, но Пьер спешил. Мадам Кристьен могла догадаться, что он ушел не просто проверить машину.

— Все-таки, когда прошлой ночью она ушла и когда вернулась? — перебил инспектор словоохотливую старушку.

Та обиженно замолчала, по-детски надув губы. Тексье уж подумал: своим нетерпением он все испортил, но привратница вдруг выпалила:

— Да утром же!

— Вы уверены в этом?

— Что значит «уверена»? — ворчливо проговорила привратница. — Сама ей дверь открывала. Уж рассветать начало.

Тексье поблагодарил ее и быстро поднялся наверх.

— Вы знаете, — обратился он к мадам Кристьен, входя в комнату, — я действительно забыл запереть машину.

Люси Кристьен сидела в том же кресле и спокойно курила.

— Так на чем мы остановились? — спросил он таким тоном, словно в самом деле забыл о разговоре. — Да, мы говорили о вас. Вы, кажется, сказали, будто всю ночь находились дома?

— Именно так, — ответила мадам Кристьен.

— Странно, а вот ваша привратница убеждена, что вы вышли из дома около десяти вечера и вернулись только под утро.

— И вы уже решили, что права она? — немного помолчав, сказала мадам Кристьен. — В общем-то, так и есть… Но все равно я не убивала своего мужа. Хотя прекрасно понимаю: у вас нет против меня никаких улик. Иначе вы не стали бы тратить время на разговоры. Разве не так?

Она говорила уверенно. Казалось, ее даже не расстроило уличение во лжи. И Пьер никак не мог понять, то ли это наивность, то ли хладнокровие убийцы.

— Почему вы так уверены, что у меня нет доказательств? — спросил он. — Вы исключаете такую возможность: я уже все знаю и просто уточняю некоторые детали, прежде чем передать вас правосудию.

— Очень может быть. Но я-то не убивала.

— Ладно, оставим это. Вы лучше скажите, где были прошлой ночью?

— И не подумаю, — хладнокровно ответила хозяйка.

— Почему?

— Просто не хочу.

— Странный вы человек, — удивился Пьер. — У вас нет алиби, а вы держитесь так, будто ничего не произошло.

— Знаете ли, не на все вопросы может ответить женщина, даже когда ее муж убит. Я могу тысячу раз повторить — это сделала не я, хотя мой дорогой супруг заслуживал этого. Он дарил медсестрам бриллиантовые серьги. За какие такие заслуги? Может, его убила одна из брошенных им любовниц. Вы не задумывались над такой возможностью?

Последние две фразы Люси Кристьен почти прокричала.

«Но у них нет вашего темно-синего пальто», — подумал Пьер.

— Так где же вы все-таки провели ночь? — опять спросил он. — Вам придется ответить на этот вопрос. Только, если вы скажете, будто бродили по улицам и вас никто не видел, я не поверю.

Инспектор замолчал. Мадам Кристьен встала и пошла к окну. Увидев, что она смотрит в другую сторону, он взял из пепельницы два окурка и, завернув их в бумагу, сунул в карман.

— Есть у меня алиби или нет, — не оборачиваясь, сказала мадам Кристьен, — я не убивала его.

— Вы понимаете, что говорите?

— Я все понимаю…

Пьер подождал еще немного и, поняв, что мадам Кристьен даже не собирается к нему поворачиваться, попрощался и вышел.

«Что же я узнал? — стал рассуждать он, садясь в машину. — Первое. В момент убийства мадам находилась неизвестно где, значит, могла быть и в клинике. Второе. Она не любила своего мужа за то, что он слишком увлекался женщинами. Третье. Цвет ее пальто соответствует цвету тех ворсинок, которые найдены в кабинете. Четвертое — …а вот четвертого-то и нет. Все! Да, не так уж много».

Посидев еще немного, инспектор включил зажигание и поехал в управление.

— Знаешь, — сказал инспектору Пруво, когда Тексье отдал ему окурки и ворсинки от пальто мадам Кристьен, — а ведь сорт-то сигарет один. Обрати внимание на фильтр и на две черные полоски вокруг него. Хотя ведь вы, трубочники, в этом ничего не понимаете. Ладно, иди к себе. Когда во всем разберусь, я позвоню.

Пьер просидел у себя в кабинете, наверное, с полчаса, когда раздался телефонный звонок. Инспектор поднял трубку и услышал незнакомый голос:

— Инспектор Тексье?

— Да, — ответил Пьер.

— Говорит Дени Фосье, министр промышленности. Вы не могли бы сейчас спуститься вниз? Я жду вас в своей машине за углом.

— А зачем? — спросил Тексье, не понимая, что от него нужно министру, с которым у него никогда не было никаких дел.

— Мне бы не хотелось говорить по телефону…

— Хорошо, сейчас выйду, — согласился Пьер.

Он спустился вниз, вышел из здания управления и свернул за угол. У тротуара стоял черный лимузин. Когда Тексье поравнялся с ним, задняя дверца распахнулась.

— Если не ошибаюсь, инспектор Тексье? Мне описали вас.

— Да, — ответил Пьер, думая над тем, как бы не влипнуть в какую-нибудь неприятную историю.