– Этого я боялся, – вздохнул Септембер, посмотрев на Хасбогу. – Наш юный друг идеалист.

– Не будь слишком уверен в этом, Септембер, – предупредил его Флинкс. – Когда нужно, я забываю об идеализме.

– Полегче, парень, – сказал Септембер. – Исили, а что ты скажешь, женщина?

Хасбога посмотрела на своего партнера, потом на Флинкса.

– Это существо принадлежит Флинксу. Оно на его ответственности, – объявила она, не отрывая взгляда от лица Флинкса. – Мы все еще не знаем, дерутся ли аборигены друг с другом. Подождем и посмотрим, что они будут делать. Я не хочу предпринимать решительных действий, пока у нас есть вода и пища. Аб останется с нами, если парень этого хочет.

– Музыка, музыка, временно сконфужена, – рифмовал Аб, не сознавая своего положения и того, что только что решалась его судьба.

– Ну, подождем, – согласился Септембер, сдаваясь. – Мне просто не нравится ждать. – Он снова стал смотреть в туннель. По крайней мере холодный воздух замедлит разложение. Иначе зловоние разлагающихся трупов и дым заставят их надеть маски.

Совершенно неожиданно в противоположном конце туннеля стало темно. Флинкс всмотрелся, не веря своим глазам. Септембер перегнулся через стену и пытался заглянуть за изгиб. Тьма чуть приблизилась.

– Что они делают? – беспокойно спросил Флинкс. – Замуровывают коридор?

– Нет, – негромко ответил великан. – Не думаю.

Первой поняла, что делают туземцы, Хасбога.

– Он снимают фонари, – сообщила она, когда появилось несколько новых метров темноты. – Не прикрывают рефлекторы, а просто снимают и выносят из туннеля.

– Последние три снять не смогут, – сказал мрачно Септембер, поднимая свое громоздкое ружье и чуть поворачивая его влево. Крики и вопли прервали разговор; из-за поворота показалась новая толпа туземцев. Септембер прицелился в место рядом с драгоценным фонарем и разносил одного туземца за другим, когда они пытались добраться до неуничтожимых шаров. Хасбога старалась сдержать остальных, а Флинкс, как мог, помогал своим маленьким пистолетом.

Но они наступали такой тесной толпой, их было так много, что Септемберу пришлось повернуть свое оружие, чтобы изгнать туземцев из туннеля. В это время один из аборигенов сумел добраться до фонаря. И с торжеством выдернул его из крепления.

С победными криками толпа отступила в безопасность, неся с собой драгоценный свет. Теперь оставалось только два шара, один на полпути от только что снятого, а другой в нескольких метрах от Хасбоги. За ними полная темнота.

– Они готовятся к новому нападению – мрачно сказал Септембер. – Успех их подбодрил. Теперь руководит один воин. – Гигант указал на второй фонарь в глубине туннеля. – Если они доберутся до этого, у нас будут неприятности.

Это напомнило ему о прерванном разговоре. Септембер указал на распевающего Аба.

– Ну так как?

Хасбога посмотрела на чужака, потом задумчиво – на Флинкса, потом на свое оружие.

– Пока нет. Может, они не доберутся до этого фонаря.

Септембер негромко заворчал, но не стал спорить. Флинкс заметил, что с приближением вероятной смерти великану стало отказывать чувство юмора.

Прошло несколько часов, и мирную тишину прервали ужасные крики и вопли. Флинкс на этот раз не подпрыгнул, слух его еще не пришел в себя от прошлого нападения. Они ждали атаки, но ее не было.

– Почему они не идут? – напряженно спросила Хасбога, пытаясь заглянуть за поворот темного туннеля.

– Пытаются запугать нас, – холодно предположил Септембер, на которого, очевидно, эта душераздирающая какофония не подействовала. – Не обращайте внимания и будьте наготове. Шум нам не повредит.

– Физически, – ответила Хасбога. – Но все равно действует.

Концерт продолжался бесконечно. Флинкс уже нервничал, когда он начал слабеть. Но тут крики быстро затихли, и все стало спокойно. Слишком спокойно.

– Клянусь О'Морион, – удивленно сказал Септембер – Я думаю, они уходят.

– Может, все-таки начали драться друг с другом, – предположила Хасбога, не осмеливаясь поверить в это.

– Нет, кто-то идет, – сообщил Флинкс и тут же выругал себя за эти слова.

Септембер взглянул на свое оружие. Прошло несколько секунд, и он неуверенно посмотрел на Флинкса.

– Откуда ты знаешь, молодой приятель? Я ничего не вижу и не слышу.

– У меня очень острый слух, – солгал Флинкс.

У него создалось впечатление о присутствии там какого-то разума. Но помимо этого, он ничего не чувствовал. Сознание его отупело от попыток прошлого дня, от эмоционального перенапряжения. Сейчас он не мог определить, кто приближается, как не смог бы отличить гранит от гнейса.

– Я тоже что-то слышу, – прошептала Хасбога, прижимая к груди оружие, как ребенка. В тишине они услышали легкий скрип камня под ногой.

– Несколько лучших лучников пытаются подобраться поближе, пока мы еще не пришли в себя, – решил Септембер. – Но эта тактика не сработает. – Он слегка изменил прицел и уменьшил уровень заряда: незачем тратить энергию на несколько аборигенов.

В тишине слышалось только их собственное дыхание. Это заставило мягкий педантичный голос казаться громче обычного.

– Пожалуйста, не стреляйте, – попросил этот голос на превосходном терроанглике, но с легким акцентом. – Надеюсь, вы не ранены.

– Это голос транкса, – удивленно сказал Септембер. Он встал и всмотрелся в темноту. – Выходи, кто бы ты ни был!

Снова послышался скрип. И вскоре на свету появились две фигуры. Почтенный пожилой транкс, очевидно, тот, который обращался к ним. Антенны его свисали, а хитин приобрел глубокий пурпурный оттенок. Оба крыла прошли лечение от растрескивания, но инсектоид шел с достоинством, а его блестящие сложные глаза казались совсем молодыми.

Спутником его был высокий худой человек, тоже пожилого возраста. Глаза у него простые, не сложные радужные, но они тоже блестели под слегка раскосыми бровями.

– Как быстро ни идешь, все равно опоздаешь, – устало заявил транкс. – Вам не причинили вред?

– Нет, нет, – ответила Исили Хасбога. Она пыталась заглянуть в темноту туннеля за этими двумя. – Что случилось с отоидами?

– Я рад сообщить, – ответил высокий человек на терроанглике со странным акцентом, – что мы приземлились прямо в их середине, обсудили ситуацию и уговорили их уйти с миром. К несчастью, у них больше воинственности, чем ума. – Он казался смущенным. – Наш скиммер у входа в этот храм. И с нами тяжелое оружие.

– Откровенно говоря, я бы не расстроился, если бы вы полностью уничтожили этих маленьких ублюдков, – заявил Септембер, вставая и стряхивая пыль с одежды.

– Простите, – с ледяной вежливостью ответил транкс, – но мы не занимаемся геноцидом.

Для транкса необычно так хорошо владеть терроангликом. Флинкс придвинулся, чтобы лучше разглядеть спасителей. За всю свою жизнь он встретил только одного транкса, который говорил на языке людей, как на родном. Это был…

– Трузензузекс! – воскликнул Флинкс, протискиваясь мимо ошеломленного Септембера. – Бран Цзе-Мэллори!

Партнеры старатель и археолог тупо смотрели, как их молодой посетитель обменивается приветствиями со странными спасителями.

Цзе-Мэллори улыбался своей легкой улыбкой, за которой он скрывал свой энтузиазм. Эйнт Трузензузекс издавал щелкающие звуки высокого транксийского, соответствующие приветствию и большому удовольствию, потом добавил на терроанглике:

– Как приятно снова увидеть тебя, юный Флинкс.

Септембер смотрел на эту встречу с открытым ртом; потом брови его задумчиво сблизились, он продолжал наблюдать и слушать.

– Умственно и эмоционально я согрелся, – заявил философ транкс, – хотя не могу того же сказать о физическом состоянии. Поэтому я вынужден… попросить тебя… убрать руки… с моей груди… чтобы я мог… дышать.

– О, прости, – извинился Флинкс, переставая обнимать старого инсектоида. Восемь дыхательных спикул снова заработали. – Но что вы здесь делаете, старые друзья? Из всех мест вселенной меньше всего я ожидал…