— Как мило с вашей стороны. — Он глядел на вырисовывающийся в лунном сиянии красивый профиль, на шелковистые волосы, посеребренные мерцающим светом.

— Не иронизируйте. Даже самые умные люди порой совершают ужасные ошибки.

К ее удивлению, он вдруг рассмеялся — искренне и без малейшей горечи.

— Джина, для ваших юных лет вы потрясающе прозорливы.

— Да, я такая, — тоже засмеялась девушка.

Не успела она понять, что происходит, как Джейкоб уже обхватил ладонями ее лицо.

— Ох, Джина, что вы-то делаете в моей жизни?

Даже будь у нее ответ на сей оригинальный вопрос, ответить бы она все равно не смогла: Джейкоб нагнул голову и поцеловал ее. Нежно, очень нежно… однако ее бедное сердце словно обезумело. Он легонько покусывал ее полуоткрытые губы, как будто лакомился лесными ягодами. Неповторимое, невозможное, околдовывающее ощущение. Джине хотелось кричать. Она готова была провести всю жизнь, целуясь с ним. Однако когда он наконец оторвался от нее, сил у бедняжки хватило разве что на слабый прерывистый шепот.

— Вы сказали, что больше не будете меня целовать, — задыхаясь напомнила девушка.

Он кивнул.

— Я и не собирался… Тогда.

Он аккуратно взял двумя пальцами упавшую ей на лицо прядь волос и заправил за ухо. Голос его был ласков и в то же время эротичен, а от мимолетного прикосновения его пальца к мочке уха Джину бросило в жар.

— Вот и не надо было. А то я совершенно уже ничего не соображаю, — ответила она.

— А это вам в наказание, — усмехнулся он. — Впредь никогда, никогда не шпионьте за мной. Я в конце концов ваш работодатель. Стыдно, Джина, стыдно!

Джейкоб снова взял ее за руку и потянул за собой к дому.

— А с моими предшественницами у вас были точно такие же проблемы? — не выдержав искушения, поинтересовалась Джина, когда они уже выходили к тропинке.

— Нет. Они, видите ли, были далеко не столь неотразимы и прелестны, как вы. — Было непонятно, над кем он смеется — над ней или над собой. — С ума сойти! Ведь еще две недели назад я вас в глаза не видел.

— Мне тоже все происходящее кажется странным, — тихо призналась Джина. Странным — это еще слабо сказано! Внезапно, после долгих месяцев горького разочарования и невыносимой тоски, мир вдруг разительно переменился. Она доверчиво подняла лицо к своему спутнику.

— Взгляните только на эти звезды. — Джейкоб остановился и легонько обнял ее за плечи. — Сколько их, этих сияющих в небесах далеких миров. Что бы ни происходило с нами, они не меняются. Они неколебимы.

— Как могли бы быть и мы, — еле слышно сказала Джина.

Его прикосновения словно заряжали ее новой энергией, наделяли новой решимостью. Она должна, должна справиться со своей трагедией, преодолеть душевный надлом. Не зря ее столько лет учили владеть собой!

— Вы же знаете, Джина, эту пословицу: всего темнее в час перед рассветом. — Похоже, он читает ее мысли! — Вы должны бороться.

— Да. Я буду бороться.

Они еще немного постояли на тропе, тихо беседуя. Говорил больше Джейкоб, а девушка слушала, но между ними сейчас царила полная душевная гармония.

И никто из них не заметил женщины, что стояла в тени на балконе у них над головой. Никто из них не знал, давно ли она там стоит.

К всеобщей радости, Бобби буквально за одну ночь, образно выражаясь, стал другим человеком. Его было не узнать — милый, покладистый ребенок, цветущий и радующийся жизни под мягким и снисходительным надзором Джины. Лишенный ласки и материнской заботы мальчуган наконец-то нашел любящую душу.

Не прошло и месяца, как жизнь их наладилась настолько, что, казалось, так было всегда. У них сам собой установился отличный и всех устраивающий распорядок занятий: три часа утром, два вечером. Вопреки всему, что говорили Джине, Бобби оказался способным учеником и схватывал все на лету. Девушка из давнего своего опыта общения с детьми знала, как важно сделать урок интересным для ребенка.

Как оказалось, Бобби, что часто случается с мальчишками его возраста, сходил с ума по путешествиям и жизнеописаниям великих путешественников. Теперь они с Джиной из урока в урок странствовали по разным землям и, играя, приобретали знания, необходимые ребенку его возраста. Малыш приятно удивил ее богатством словарного запаса — даже после того, как Джине удалось исключить оттуда ругательства, хотя они еще время от времени соскальзывали с его языка.

Единственное, что не очень давалось Бобби, — это правописание. Но и с ним дело помаленьку шло на лад благодаря двум уловкам гувернантки: во-первых, красивым, ярким карточкам со сложными словами, а во-вторых, «Дневнику путешествий по диким странам», который они с Бобби ежедневно заполняли захватывающими историями воображаемых странствий.

Разумеется, помимо учебы хватало у них и развлечений — игры, купания, прогулки и непременное чтение детских книг по вечерам. У них вошло в обыкновение устраивать небольшие пикники: Джейкоб выделил в полное распоряжение Джины небольшую машину, благодаря которой область, доступная для их с Бобби вылазок, значительно расширилась. Правда, накануне они непременно оговаривали маршрут с отцом Бобби. Джейкоб им никогда ни в чем не отказывал. Порой девушке казалось: он готов дать ей все, что угодно, лишь бы они с Бобби были довольны и счастливы.

Мальчуган обожал эти вылазки на природу. Но был у него один недостаток, просто-таки постыдный для отважного путешественника, — великий первопроходец боялся воды. Нет, на мелководье он плескался с огромным удовольствием, но ни за какие блага не позволял Джине учить его плавать. В саду был отличный бассейн для купания, не говоря уж о пляже на берегу озера. Однако гораздо больше обоим, и воспитаннику, и воспитательнице, нравилась потрясающая заводь в нескольких милях от дома. Питал эту заводь бьющий из скал родник, а сама она, ровная, почти идеально овальной формы, даже в жару оставалась прохладной и свежей.

В один прекрасный день они в очередной раз отправились туда на пикник. Покончив с ланчем — на природе у Бобби появлялся аппетит, сделавший бы честь любому мальчишке, — пошли купаться. Правда, Бобби очень скоро вылез и растянулся на солнышке на возвышающемся над водой плоском валуне.

— Вы похожи на русалку! — крикнул он Джине, заплывшей на середину заводи.

— Здесь здорово! — прокричала она в ответ, желая соблазнить Бобби поплавать.

— Нет-нет! — Мальчик яростно замотал головой. — Там на дне живут водяные.

— Водяные? — Джина удивилась: откуда у него вдруг такие глупые мысли? — Да что ты, Бобби!

— Их тут полным-полно. Р-раз — и утащат! Вы там поосторожнее.

— Разве водяные могут водиться в таком красивом месте, Бобби? Посмотри, как тут тихо и спокойно. Чувствуешь?

— Я-то чувствую, — ответил Бобби. — Но тут все равно много всяких чудовищ.

— Да кто это тебе сказал?

Джина вышла на берег. Со стройного, длинноногого тела, обтянутого зеленым купальником, стекала вода. Она и впрямь была похожа на морскую царевну.

Бобби вприпрыжку помчался за ее полотенцем и, кинув его девушке, остановился, взирая на нее с откровенным восхищением.

— У вас великолепная фигура.

Джина улыбнулась. В устах маленького мальчика подобный комплимент звучал очень забавно.

— Спасибо, Бобби. Я польщена.

— Дядя Айвен говорит, что вы самая красивая девушка, которую он только видел. Вирджиния прямо позеленела, она-то считает, что на свете никого краше ее нет.

— Ох, Бобби, тебе не следует так говорить! — Джина энергично растиралась полотенцем.

— Дядя Айвен всегда говорит то, что думает. — Бобби пропустил замечание мимо ушей. — Он славный, только очень ти-и-ихий.

— Он просто прелесть, — признала Джина, уже успевшая получше познакомиться с Айвеном Муром. — Думаю, он такой из-за неизбывной печали.

Бобби, гордящийся своим словарным запасом, чуть-чуть растерялся.

— А что это значит?

— Неизбывная печаль?

Мальчик кивнул.