Арилье присел перед ней на корточки и протянул руки. Обе руки, ладонями вверх. Фэйри немного помедлила, а затем коснулась пальчиками ладоней эльфа. Синеватый свет побежал по лицу Арилье, и с каждым мгновением в облике эльфа все меньше и меньше оставалось знакомого и понятного: он прямо на глазах превращался в чужое существо, почти ничего общего не имеющее с человеком.

Затем фэйри повернулась к Денису и поманила его пальцем.

— Мы встречались, — произнес тихий голосок. — Я никогда не забываю тех, с кем встречалась.

— Я тоже, — сказал Денис.

Фэйри засмеялась.

— Лжешь!

— Может быть.

— Люди часто лгут.

— Просто у них плохая память.

— Это верно.

— Но тебя я не забыл.

— Это верно, — повторила фэйри.

— Ратхис, — сказал Арилье, — защитница Гонэл послала нас за тобой.

— О, это верно! — воскликнула фэйри. — Здесь становится страшно. Времена изменяются.

— Это так, Ратхис, — признал Арилье. — Времена изменяются даже для нас с тобой.

— Холмы изменяются, — жалобно добавила она.

— Изменяется даже замок, — подтвердил Арилье. — Даже камни не остаются прежними.

— Пещеры зарастают, в поры земли проникает грязь, — продолжала фэйри. — По ночам я вижу туман.

— Ты просила забрать тебя отсюда, — напомнил Арилье. — Мы пришли для этого.

— Правда? — переспросила Ратхис, и вдруг ее глазищи засияли таким ярким, таким лучистым светом, что сумерки рассеялись — на мгновение вокруг стало светло, как днем.

— Конечно, Ратхис. Гонэл отправила нас сюда ради тебя.

— Гонэл добра, — прошептала фэйри. — Гонэл не забывает даже самых маленьких друзей.

Втроем они отправились обратно к месту схватки. Фэйри передвигалась очень быстро. Ратхис не столько ступала по земле, сколько скользила над ее поверхностью, так что трава под крошечными ногами оставалась не примятой.

Денис с любопытством наблюдал за ней: как-то она отнесется к виду убитых троллей? Но Ратхис, казалось, даже не заметила их. Прошла мимо так, словно это были не трупы, а вполне обычные неодушевленные предметы, вроде булыжников. «Стало быть, — решил Денис, — не я один их так воспринимаю. А это уже о многом говорит. О том, например, что я адаптировался к здешним условиям».

Зато раненый человек вызвал у фэйри множество самых разных эмоций. Она бросилась к нему, плача и разбрасывая по сторонам свои сияющие слезы, потом отскочила, как будто наткнулась на острое лезвие и испугалась, что порежется, а после приблизилась снова — уже очень осторожно, шажок за шажком.

Геранн смотрел на нее во все глаза.

— Ты можешь ему помочь?

— Отойди, — прошептала фэйри. — Ты жжешься.

Геранн послушно встал и отступил на десяток шагов.

Денис вдруг понял, что невероятно устал. Слишком много всего случилось.

Он зевнул и уселся на земле, а потом улегся и стал следить одним глазком. Так он, бывало, подглядывал за телевизором, когда мама в детстве укладывала его спать, а сама утыкалась в какой-нибудь душераздирающий фильм. Денис не понимал содержания фильма, но видел мелькающие яркие картинки, и это его интриговало.

Маленькими пальчиками фэйри принялась быстро ощупывать раненого. Он кричал и корчился под ее прикосновениями, а она что-то пела тонким, пронзительным голосом, который, казалось, проникал в самый мозг. Песня тоже была странная, без определенной мелодии, с какими-то неожиданными завываниями, которые ничем не заканчивались — обрывались на половине звука.

Броэрек наконец затих, и вскоре после этого замолчала и фэйри. Она вся была выпачкана его кровью. Голубоватый огонек играл в ее волосах, когда она улеглась рядом с раненым человеком и, обхватив его ручками за шею, крепко заснула.

Денис открыл глаза. Стояло утро во всей его торжествующей красе. Денису думалось, что он проснулся первым. Все прочие, кажется, еще храпели: Ратхис, прикорнувшая рядом с Броэреком, Геранн, небрежно раскинувший во сне руки с таким видом, словно ему плевать на собственные конечности, и если с этими что-то случится, то у него в запасе имеется еще по меньшей мере десяток. Спал и Арилье, а конь стоял над ним, опустив морду, и не без удовольствия обнюхивал хозяина. Очевидно, дыхание животного щекотало Арилье, потому что во сне эльф тихо смеялся.

Не было Гевиса, понял Денис.

И тут же увидел лучника: тот разложил стрелы на траве и, хмурясь, осматривал их. «Вытащил из трупов, — подумал Денис. — А разве так делают? Стрелы, наверное, портятся…»

Гевис встретился с ним глазами и приветливо кивнул.

— Пора будить остальных да отправляться, — сказал он вполголоса.

Обратная дорога заняла два дня. За это время Денис успел узнать, что Броэрек приходился Геранну сводным братом (сказать по правде, младшим незаконнорожденным сыном его отца), а заодно — оруженосцем; что братья направлялись в замок к госпоже Гонэл с неким неотложным делом, о котором Геранн намеревался говорить исключительно и лично с самой Гонэл; что Ратхис могла становиться, по желанию, и страшно тяжелой, как чугунное ядро, и неестественно легкой, словно птичка.

Еще дважды за короткий путь они видели троллей, и оба раза Гевис отгонял их стрелами: он убил еще троих по меньшей мере. До ближнего боя дело больше не доходило — оставшиеся в живых враги после первого же выстрела обращались в бегство. Путники не преследовали их.

Наконец на закате второго дня перед ними предстал замок, и Денис до глубины души понял, что означают простые слова «возвращение домой».

Когда Роселидис назначил Денису дежурство на стене в паре с лучницей Эвремар, молодой человек не сумел скрыть удивления. То есть, Денис, конечно, предпринял такую попытку: он сделал непроницаемое лицо, потупил глаза, сжал губы, словом, превратился в изваяние индейца, который никогда, ни одним мускулом, не выдаст своих чувств.

— В чем дело? — осведомился Роселидис, окинув Дениса критическим взором с ног до головы.

— А? — вскинулся Денис и покраснел. — Что-то не так?

— Это тебя я должен спросить: что-то не так? Почему ты выпучился, словно увидел двухголовую козу?

— Простите, командир, — тихо, с достоинством, осведомился Денис, — но кого вы подразумеваете под двухголовой козой?

Роселидис сказал:

— Ты назначаешься в пару к Эвремар. Мы не будем больше обсуждать это, хорошо?

— А мы и не обсуждали, — пробурчал Денис.

Он откровенно побаивался суровой лучницы и старался держаться от нее подальше. И не потому, что она как-то особенно себя проявила; просто Эвремар принадлежала к тому типу женщин, который всегда вызывал у Дениса оторопь.

Она была высокой, стройной, с сильными длинными ногами, с густыми светлыми волосами. Обычно она носила короткую темную тунику, туго перетянутую в талии, и сапожки с золотыми узорами. Ее лицо обладало той неотразимой эльфийской неправильностью, от которой сердце человека начинало биться сильнее. Именно об этом и говорил Хатра, когда рассуждал об обаянии эльфийских женщин.

«Если вдуматься, то она — типичная блондинка, — думал Денис, поглядывая на свою напарницу, которая также без всякого удовольствия узнала от командира о новом назначении. — Но меня это почему-то не утешает».

В довершение всего Эвремар была молчалива, а это тоже сбивало с толку. Рядом с молчаливым человеком болтун неизбежно кажется глупее. Еще одна печальная истина.

Но самым ужасным для Дениса было постоянное напоминание о Веньо. Кто знает, быть может, Эвремар своей надменностью действительно погубила парня! А теперь ходит мрачная и отравляет существование окружающим.

Денис попробовал было выяснить у Арилье, в чем причина такого решения командира.

Арилье лежал на лавке, потягивал из кувшина и с наслаждением наблюдал за тем, как Денис готовится к дежурству.

— Возьми мои ножны, если хочешь, — милостиво разрешил он. — Они легче, и выделка получше…

Денис сказал:

— С меня и моих хватит. Я к ним привык.