- Ну, ведут или не ведут?

     - Ведут, - уверенно сказал Виктор. - Все тот же "Запорожец".

     - Ах вы, мои милашки! - неизвестно чему обрадовался Смирнов.

     Кривоколенный, Телеграфный,  Потаповский,  Сверчков.  Повертелись  по

родным до слез переулкам  и  остановились  у  обширного  предреволюционной

постройки доходного  дома.  Вылезли  из  машины  и  огляделись.  Метрах  в

тридцати от них  приткнулся  скромный  "Запорожец".  Мирно  здесь  было  и

пустынно.

     - Что и требовалось доказать. Точно мы все с тобой рассчитали,  Витя,

- самодовольно отметил Смирнов. - Пошли.

     Они поднялись по когда-то роскошной  лестнице  на  третий  этаж  и  у

изысканной модернистской формы грязного окна расположились для наблюдения.

     В "Запорожце" все спокойно было, пассажиры его смирно сидели на своих

местах. Смирнов извлек из подмышки парабеллум, навинтил на него  глушитель

и засунул в  левый  боковой  карман  пиджака.  Вынул  из  правого  кожаную

перчатку и, натягивая ее на правую же руку, объяснил Виктору ее, перчатки,

появление:

     - Я ее у тебя на вешалке позаимствовал. Не возражаешь?

     - Не возражаю, - усмехнулся - еще бы возражать! - Виктор.

     - Ну, тогда за работу. Выйдешь из  подъезда,  осмотрись  лениво,  для

понта можешь потянуться, а то и зевнуть. Как я начну подходи  и  действуй.

Они сявые, они Москвы не знают, они за тобой наблюдать будут, а я тут  как

тут.

     Смирнов поднялся на этаж выше, соединительным черным коридором прошел

в  другой  подъезд,  спустился  вниз  и  вышел  в  переулок   чуть   сзади

"Запорожца". Граждане в микролитражке не замечали  его,  заняты  были,  за

литератором следили. Смирнов склонился у приоткрытого  бокового  оконца  и

спросил:

     - Очень интересно?

     И со страшной силой ударил кастетом, надетым на руку в  перчатке,  по

ветровому стеклу. Стекло треснуло, лопнуло, осыпалось.  Двое  на  переднем

сидении в страхе отпрянули. Тогда Смирнов через карман выстрелил  с  левой

руки в правый баллон. Звук был слабым,  как  старичок  пукнул.  Машина  на

глазах кособочилась.

     Подскочил Виктор и деловито защелкал затвором японского фотоаппарата,

стараясь  как  можно  крупнее  запечатлеть  пассажиров   "Запорожца".   Те

опомнились, наконец, склонились, пряча лица.

     - Пошли, - скомандовал Смирнов.

     Быстро, но не суетясь, они устроились в "семерке". Смирнов кинул взор

на зеркало заднего обзора. Из "Запорожца" никто  не  появлялся.  Тогда  он

включил зажигание, и "семерка" через Армянский двинула на Маросейку.

     - А сейчас куда мы? - робко поинтересовался Виктор.

     - На Арбат, - наметил путь Смирнов.

     - Ах, да! - вспомнил ранее оговоренный план действий Виктор.

     Художника-фотографа отыскали без труда.

     - А, щедрый клиент! - обрадовался, увидев Виктора, памятливый по роду

своих занятий  на  лица  фотограф  и  добавил:  -  Кстати,  тот  гражданин

позавчера интересовался вашей фотографией.

     - А своей?

     - Про его фотографию я ему не сообщал. Правильно сделал?

     - Правильно, правильно, - за Виктора ответил  Смирнов.  -  Продукцию,

продукцию показывай.

     Для разминки сначала полюбовались на Викторово изображение. Литератор

на снимке был хорош: гладкая рожа, нахальная улыбка, весь в фирме.  Усатое

же личико поизучали. Смирнов констатировал:

     - Его в машине не было. Что ж, галерея расширяется.

     Не торгуясь, рассчитались с фотографом и из автомобильного  тупика  в

Староконюшенном двинули на киностудию.

     Пропуск Смирнову не стали заказывать -  некогда.  Виктор  вручил  ему

одно из своих  многочисленных  удостоверений  красного,  столь  уважаемого

охраной  цвета  и  они,  миновав  беспрепятственно  кордон,  проникли   на

территорию кинофабрики.

     У одичавшей клумбы, раскинув руки по спинке замызганного  деревянного

дивана,  сидел,  загорая  лицом   на   остатнем   августовском   солнышке,

разомлевший в восточной неге кинорежиссер Казарян. В него-то, в  неге,  но

острый армянский глаз тотчас открылся при их приближении.

     - Ты что же, сыскарь  липовый,  про  переговорник  забыл?  -  с  ходу

перехватывая инициативу, встретил их вопросом Казарян. Смирнов идиотически

заржал, хлопнул демонстративно себя по лбу и признался:

     - Не привык я, Рома, к новейшим методам. Все по старинке. Сделал дело

- и на место встречи с напарником. Ну, как?

     Они уселись рядом.  Довольный,  как  сытый  кот,  Казарян  покряхтел,

поворочался:

     - Все, как мы с тобой просчитали, - начал он наконец. - Как только вы

отбыли, сразу же к "Запорожцу" подъехала  "Тойота".  Ну,  и,  естественно,

производительная летучка: повыскакивали из  машин,  руками  стали  махать.

Видимо, выясняли, кто прав, кто виноват и что теперь делать. Конечно, ты -

старый хрен, но надо признать, что поставил ты их  для  меня  классно:  на

солнышке, по дистанции, как раз на уровень моего второго этажа.  Пока  они

базарили, я спокойненько телевиком их отщелкал.

     - Где пленка? Быстренько ее в обработку, мне их фотки  к  завтрашнему

утру позарез нужны. И все остальные тоже.

     - Уже, -  промямлил  Казарян,  сонно  прикрывая  глаза.  Опять  желал

загорать.

     - Что уже? - потребовал скрупулезного отчета Смирнов.

     - Пленка в  обработке,  Викторова  вся  компания  в  пересъемке  и  в

укрупнении. Все будет готово через два часа.

     - А Семен Афанасьевич в рабочих моментах киносъемок отыскался?

     - Запечатлен, запечатлен, - успокоил Смирнова  Казарян,  не  открывая

глаз. - И что интересно, именно в тот момент, когда его Виктор  за  грудки

трясет.

     - Тогда надо быстрее и мою пленку в работу, - забеспокоился Виктор.

     - Не надо, - осадил его Смирнов.

     - Почему это не надо? - обиделся Виктор.

     - Что ты мог в темном-то салоне снять? - Смирнов улыбнулся Виктору. -

Ты у нас подсадной уткой сегодня работал, Витя.

     - Это теперь моя постоянная работа?

     - Еще успеешь хлебнуть горячего до слез, - пообещал Смирнов. - Не рад

будешь, что с нами связался. Так что поохолонь, расслабься и отдыхай. Вон,

как Ромка.

     Казарян молча покосился на Смирнова,  вздохнул  и,  хлопнув  себя  по

коленям, встал:

     - К сожалению, отдых свой прерываю. Как тебе известно, Саня,  у  меня

еще куча дел. В четыре встречаемся у Алика.

     - Рома, а сколько отсюда по прямой до него,  до  Остоженки?  -  вдруг

загорелся Смирнов.

     -  Верст  пять-шесть.  Поговорить   с   ним   хочешь?   -   догадался

сообразительный Казарян.

     - А возьмет?

     - До десяти должно брать.

     Смирнов вытащил из внутреннего кармана переговорник, вытянул антенну,

скукожился весь, закрывая от посторонних  глаз  секретный  инструмент,  и,

нажав соответствующие кнопки, забубнил себе в ладошку:

     - Срочно вызывается  на  переговоры  знаменитый  журналист  Александр

Спиридонов, более известный в миру как двойной агент Алик. Прием.

     Неожиданно быстро и оглушающе громко был дан ответ:

     - Не наигрался еще, отставной Пинкертон? Что надо? Прием.

     Опасливо оглядевшись (не слышал  ли  кто?),  Смирнов  умерил  звук  и

продолжил беседу:

     - Ничего не надо, кроме шоколада. К четырем  часам,  чтобы  стол  был

накрыт. Икра там, ананасы, коньяк "Наполеон". В редакции был? Прием.