— Это Лесли. Я обещал привезти ее, — произнес мужчина.

«Ты всегда выполняешь обещание, данное своим друзьям, верно? — подумала девушка. Слово, данное Джерри. Потом жене Дока. Как ты смел обещать что-то, касающееся меня!»

— Мне очень хотелось с вами познакомиться. — У миссис Клаус был мягкий, приятный голос. — Мой муж особенно подробно описывал вас в своем письме из Лимы.

Коттедж был совсем не роскошный, но удобный. Настоящий дом. Элен — вторая дочь, представлявшая собой копию Кейт на два года младше, принесла чай и домашние булочки, и мисс Френтон пришлось, сделав над собой усилие, есть.

Дом Клаусов создавался медленно. Конечно, не та его часть, которая состояла из кирпичей и цемента, а мебель, книги и картины. Это помещение сильно отличалось от квартиры Джастина Марча. Это было жилище с корнями, постоянное, построенное надолго. Даже теперь, когда хозяина больше не было, Лесли чувствовала уверенность в том, что эти женщины, любившие своего мужа и отца, будут продолжать вести именно такую жизнь, которую он для них создал.

Не было сомнений в том, что домашние обожали доктора. Они гордились памятью о Доке, и это было заметно, несмотря на их скорбь. Его жена держала голову высоко поднятой, хотя ее глаза и блестели от слез, и путешественница отбросила прочь память о безумии доктора, поскольку была в состоянии поведать о нем не в большей степени, чем вонзить нож в сердце этой бедняжки. Ее откровения убили бы миссис Клаус так же наверняка, как сталь.

Женщины хотели услышать от Лесли как можно больше историй о Доке, и она рассказала обо всем, что можно было упоминать. О том, как Эдвин Клаус выполнял роль миротворца во время яростных ссор Джима и Эйба, о шутках доктора, о его доброте и храбрости. Девушка понимала, что, хотя остальные члены экспедиции наверняка говорили им о Доке то же самое, домашние жадно ловили каждое слово, каждую интонацию, чтобы вновь и вновь вспоминать их и лелеять.

Когда Джастин взглянул на свои часы, а мисс Френтон встала, пробормотав что-то о новых встречах, они все поблагодарили ее и принялись умолять приехать снова. А потом, столпившись на крыльце, обитательницы дома с такой искренностью махали ей на прощание, как будто она действительно помогла им пережить их потерю.

Когда машина ехала по направлению к Лондону, Лесли, не выдержав, спросила:

— Как они будут жить?

— Они справятся. Обе дочери учатся в колледже. Элен предстоит заниматься еще долго, но у них хватает средств и на образование, и на нужды Мириам. Она — непритязательный человек.

«Теперь она нуждается только в воспоминаниях, — подумала девушка. — Она будет жить ими остаток своих дней».

Неподалеку от города Джастин вдруг произнес:

— Если бы я попросил тебя познакомиться с ними, ты бы согласилась?

— Нет.

— Я так и думал. Привезти тебя к ним без твоего разрешения показалось мне единственным выходом.

— Но ты еще и шантажировал меня, да? Ты рассудил, что, если я познакомлюсь с семьей Дока, мне будет тяжелее сделать сенсационное заявление.

— Я хотел, чтобы ты поняла, сколько вреда причинишь, если проговоришься, — печально произнес Марч.

— Я дала тебе слово, — возразила девушка.

— А потом предупредила, чтобы я не полагался на него. Ты говорила серьезно?

— Да, — кивнула она.

— Стоит ли мне повторять вновь, что я очень сожалею о неприятных обстоятельствах, связанных со смертью миссис Борн, и моем участии в них?

«Ты по-прежнему прикрываешь Дока, — подумала Лесли. — Ты боишься, что я могу облить грязью его имя, вот и каешься. Наверняка это тебе трудно дается, ведь ты из гордецов!»

— Я еще не обналичила чек, — заявила модель. — Пока не получу деньги, я все еще могу передумать. А еще я могу получить эту сумму, а потом заговорить, если мне захочется. Ты не сможешь меня остановить.

Она заставляла Марча познать ту тоску и неуверенность, в которой сама пребывала с тех пор, как рухнул ее мир. Джастин был ее миром. Девушка связывала с его именем все светлое и прекрасное и теперь видела вокруг себя лишь тьму.

— А ты пыталась притвориться, будто деньги миссис Борн для тебя ничего не значат, — с горечью отозвался Джастин. — Чем еще она могла тебя привлечь? Совершенно очевидно, что ты не знаешь значения слова «дружба».

Глава 23

После кинопроб последовало предложение о съемках. Мэй повсюду растрезвонила эту новость, и, хотя мисс Френтон успела позабыть о пробах, она ответила согласием и была готова испытать свои силы.

Лесли не считала возможность сняться в кино подарком фортуны — она была недостаточно амбициозна для мысли об актерской карьере. Девушка помнила слова своей соседки после смерти отца: «Ты получила свою долю невезения».

Лесли была уверена, что полоса неудач закончилась, как только она впервые поднялась на подиум, и началось везение. Но теперь... Ее удача иссякла.

Одинокие вечера дома угнетали. Девушка решила, что ей нужно чаще выезжать в свет и найти новые интересы, чтобы выбросить из головы мрачные мысли, и съемки в фильме, безусловно, могли помочь.

Впервые появившись на киностудии, Лесли узнала, что ее первая роль будет совсем крошечной: она должна будет в красивом наряде присутствовать на вечеринке, где герой влюбляется в героиню фильма.

Роль не казалась многообещающей, но когда были просмотрены предварительные материалы, все — от продюсера до секретаря режиссера — заявили, что в девушке есть нечто особенное. И продюсер заговорил о контрактах.

Лесли оставила заботу о них Мэй. Мисс Филдхаус была деловым человеком до мозга костей, слишком проницательным и умным, чтобы убеждать Лесли подписать какой-нибудь важный, долговременный договор немедленно. В бизнес-кругах в те дни царило смятение, и ее агенту не хотелось, чтобы модель оказалась втянутой в судебное разбирательство из-за нарушения контракта.

Мисс Френтон начала посещать все вечеринки, которые выглядели интересными. Ее видели в ночных клубах и в гостях чаще, чем когда-либо раньше. Лесли была самой веселой среди шутников и самой прелестной.

Практически все мужчины, бывшие прежде ее поклонниками, бросились обратно к ее ногам. Но Джастин не давал о себе знать, да девушка и не ожидала этого. Чек по-прежнему лежал в ящике ее стола. Лесли не собиралась его обналичивать, ей не нужны были эти деньги, но она надеялась, что Марч по-прежнему тревожится из-за ее угрозы обнародовать обстоятельства гибели Дока. Она не чувствовала жалости к нему.

Один издатель пытался уговорить мисс Френтон написать книгу о ее приключениях в поисках Вилькабамбы. Об этом предложении сообщили в нескольких газетах, и, когда девушка давала интервью перед телекамерой, она сказала:

— Если я напишу о наших странствиях, то это будет необычная книга, уж поверьте мне. В ней будут раскрыты тайны, от которых у читателей волосы встанут дыбом.

Лесли надеялась, что Джастин услышит это интервью, поэтому и сделала такое заявление. На самом деле она не могла написать книгу, поскольку для этого ей пришлось бы разорваться на куски.

Марч не мог рассказать другим о шантаже с ее стороны, по крайней мере Анджеле, поскольку она несколько раз звонила. Вначале мисс Мейс предлагала встретиться, но, видя, что у Лесли всегда находились возражения (настоящие, так как ее время было полностью расписано), исследовательница перестала приглашать ее в гости.

Анджела интересовалась, как поживает Лесли, как у нее дела. Голос путешественницы звучал по обыкновению оживленно, и всякий раз, когда собеседница сообщала о своих успехах, Анджела смеялась от радости за нее.

Не мог Джастин поделиться и с Джимом Френчем, поскольку тот как-то вечером зашел к ней домой, позвонив в дверь за несколько минут до ухода девушки на вечеринку.

Модель была облачена в блестящее золотистое платье под цвет ее волос, и Джим, увидев ее, заморгал.

— Ну и ну, если бы туземцы увидели тебя в таком наряде, Джастин не сумел бы их убедить, что ты не подружка солнечного бога!