— Да, Ладиэль, я тебе сейчас обещаю за всех нас, что о твоем участии в нашем поступке никто не узнает! Помоги нам и мы сможем оказаться полезными тебе! Не сейчас, пусть лет через сто, но это будет! Я почему-то это знаю.

— Ладно, пусть Миэль сделает здесь все как нужно и будем спешить. Я и так сильно отвлекся.

Солнце над головами не успело пройти и шестой части своего ежедневного пути, как Миэль, появившись перед Ладиэлем, беззвучно кивнул, показывая, что сделал все как надо и теперь можно идти дальше.

С усталым вздохом поднялся с земли отдохнувший старший садовник. Впереди предстоял длинный путь и много-много-много размышлений, встреч и событий.

Караван все также тащился по дороге, когда Хорст выехав с добычей из леса, остановился на плосковерхом кургане, дававшем прекрасный обзор окрест на многие лиги. Вид, открывшийся его взору, был давным давно знаком, но только сейчас воспринимался совершенно иначе, чем каких-то девять лет назад, когда маршал в последний раз поднимался на ровную как стол вершину кургана.

Теперь все далекое стало различимым, близкое — четким, а бесцветно-серое марево там, где должны сходиться вместе небо и земля — ярким цветастым полотном с тысячью разнообразных деталей.

Тонкая нитка дороги, скользящая меж невысоких холмов, пересекающая несколько мелких речушек по каменным и деревянным мостам, изгибалась в этих местах огромной дугой. Гровель и Бродерик с караваном были где-то в ее начале, а сам Хорст со спутниками по удачной охоте расположился в фокусе этой дуги. Заканчивался изгиб у ворот славного городка Золле — его посещение Хорст наметил давно, еще до прибытия в Мерид, ведь монастырь яковитов, где доживал свой век старый Намюр. Острый шпиль часовни этого почтенного заведения заметно выделялся среди невысоких построек провинциального городка.

Тронув пятками раздувающиеся бока коня, Хорст направил обученное животное прямо — к той точке на петляющей дороге, где наметил встречу с друзьями.

— А куда это Хорст запропастился? — Спросил Гровель маршала, пристраиваясь на своем муле справа от подремывающего в седле герцога.

Бродерик даже не оглянулся, размеренно, в такт шагам лошади, кивая головой. Гровель опасливо покосился на Рональдо, но телохранитель, перехватив его взгляд, пару мгновений пристально всматривался в его глаза, потом демонстративно отвернулся и едва не вслух принялся считать ворон.

Осмелевший купец тронул герцога за колено, укрытое складками толстого дорожного плаща, потом осторожно потряс. Лан покачнулся в седле спросонья, но ухватившись за луку седла, сумел удержаться, а увидев рядом Гровеля — даже улыбнулся в бороду.

— Что случилось, Ганс? — Спросил герцог.

— Да вроде бы ничего, — ответил купец. — Спрашиваю, куда сынка твоего понесло?

— А? — Рассеянно переспросил Бродерик и, подавив зевок, махнул рукой куда-то в поля, — на охоту поехал. Молодость играет, скучно ему плестись с нами.

Лан посмотрел вверх — на давно миновавшее зенит солнце и добавил:

— Да уж и вернуться бы пора.

— Не-е, — Гровель подозрительно огляделся, но Рональдо все так же считал ворон, вплотную приблизившись ко второй сотне, а все остальные были на почтенном расстоянии и слышать ничего не могли. — В Брюннервельде, помню, когда граф охотился, бывало что и по три дни по лесам со свитой носился. Чего уж они там делали? Не знаю… Соберутся толпой, с собаками, несутся по лесу, такой шум-гам поднимут на все графство — не только лисы с зайцами, там и самый глухой и глупый медведь схорониться успеет. А эти, знай себе — в дудки дудят! Может, они так драконов искали?

— Каких драконов? — Усмехнувшись, полюбопытствовал маршал.

— Ну как же! У нас, рядом с Брюннервельде, с самого основания мира стоит лес. Небольшой, но очень дремучий. Бывало, только по опушке пройдешь, а уже все ноги поисцарапаешь, а то и переломаешь… Ну так вот в том лесу, говорят, есть пещера в холме. А в ней, в незапамятные времена, когда еще здесь жили эльфы, или еще раньше, когда вообще никого не было… Ну, не важно! Вот тогда в этой пещере дракон прятал свои сокровища!

— Какие сокровища могут быть у дракона? — Безмятежно поинтересовался Бродерик и сам же себе ответил: — Баранья лопатка! Или четверть свиной туши?

— Не-е, — от возмущения Гровель даже замахал руками, но, почувствовав спиной пристальный взгляд Рональдо, мигом успокоился. — Нет, конечно! Скажешь тоже! Золото, настоящее золото, очень много золота! Слитки, браслеты, кольца, серьги, кубки, чаши, монеты! И жемчуг…

— И где же он все это брал?

— Известно, где берут свои сокровища драконы! Отбирал, конечно!

— Так ведь не было же еще никого — даже эльфов. А те-то и по тысяче лет живут! Значит, о совсем старых временах речь идет. Кто же ему браслеты и монеты из золота делал? Другие драконы?

— Драконы? — Гровель усомнился в таком нелепом предположении. — Да где им лапищами-то своими? Не-е-е, драконы сами только стеречь сокровища умеют!

— Тогда кто?

— Ну, не знаю. Может те, еще кто до эльфов здесь жил? Великаны какие-нибудь? Да это и не важно! Главное, народ зря врать не будет! Значит, были там какие-то сокровища! Вот и граф не просто так все возле того лесочка охотился!

— Граф-то? Нет, конечно… Графы они такие — без выгоды ничего делать не будут…

— Вот вы с Хорстом все смеетесь надо мной, а мне сдается, что это вы неправы. Это же не вы, а я придумал, как использовать жадность Ротсвордов и остальных менял, и это я нашел себе самую лучшую невесту в королевстве! Шутка сказать — у самого короля увел! И вот еще: помнишь, как ты хотел наказать наших менял? Так вот — я кое-что придумал, но коли уж вы все время насмехаетесь надо мной, я, пожалуй, придержу это при себе.

— И что же пришло в твою мудрую голову?

— Не, — Гровель начал рыться в седельной суме, выискивая какую-то важную мелочь, — от же ж! Запропастилась куда-то!

— Рассказывай, — Бродерик чуть склонился в седле и своим сухоньким кулачком уцепился за белый кружевной ворот негоцианта.

— Вот еще, — пробурчал Гровель, но, даже не сделав попытки освободиться, состроил заговорщицкую гримасу и, приподнявшись в стременах, горячечно зашептал в большое волосатое ухо герцога: — Когда вернемся, я пойду по всем купцам Первой и Второй гильдии, наведаюсь и к Ротсвордам, и к Сальвиари, и к прочим всем тоже зайду. Расскажу им, что в странствиях наткнулся на одно очень прибыльное дело, — он скорчил таинственную гримасу и еле слышно пробормотал: — я еще не придумал какое, но с твоей помощью мы что-нибудь сообразим. Потом пожалуюсь, что одному мне это дело не потянуть, а тем, кто вступит со мной в долю — пообещаю на каждый вложенный лотридор через полгода выплатить треть лихвы!

— Тебе придется отдавать свои деньги!! — Возмутился Лан.

— Чего это? Скажешь тоже! В том-то и прелесть моего плана, что моих денег вообще не нужно!

— Продолжай, — Бродерик отпустил воротник негоцианта и принялся задумчиво теребить свою бороду, как он делал каждый раз с недавних пор, когда стоило о чем-то хорошенько поразмыслить.

— Ну так я и говорю: сначала, конечно, желающих будет немного, но уже через неделю я начну выплаты!

— Зачем?! Как за неделю ты сможешь сделать прибыль? Ты сумасшедший!

— Вовсе нет, — Гровель наконец-то нашел то, что так долго искал. В его руках оказался свиток пергамента, на котором был изображен какой-то необычный рисунок. — В прошлом году к нам в Брюннервельде приехал человек, который представился графским приказчиком и пообещал платить любому по медной монете за каждую шкуру черного волка, что расплодились тогда по нашим лесам. Вроде как граф задумал для устрашения соседей вырядить свою дворню в плащи из этих шкур. Устроился человек в нашей корчме у Лысого Хью и стал цедить его вонючее пиво. А твари и вправду страшные были!

— Ты это к чему?

— Не надо меня перебивать, а то забуду. Так вот, сначала, конечно, добытчики еле собрались за шкурами, а у половины охотников дела поважнее нашлись, но когда приезжий вывалил за шкуры по монете, мужики начали почесывать в затылках. А приказчик этот возьми и скажи, что, мол, графу шкуры нужны быстро, поэтому велено будто ему не считаться с расходами. И тут же назначил цену в три монеты за шкуру!!!