— Вам чем-нибудь помочь? — поинтересовался он.

— Помогите запаковать три бутылочки «Нового Света» — классического.

— Ваш набор вы найдете у кассы. Что-нибудь еще для вас?

— Рюмку коньяку.

— Пройдите. — Юноша указал ей верный путь.

Вася направилась по лабиринту, приближаясь (она почувствовала это по запаху) к заветному. По пути она расслышала беседу группы эстетов о каком-то коллекционном напитке 1936 года и даже увидела запыленную бутылочку в руках одного из них. Она постаралась быстро миновать пугающие цифры. Очаровательная девушка уже поставила на стойку настоящую коньячную рюмку. «Смотрите-ка, как у них все устроено». Девушка вопросительно посмотрела на Васю.

— Чего-нибудь несложного. — Девушка аккуратно налила пятилетнего (или пятигодовалого?) «Кара-Дага».

— Оплатите на выходе, — улыбнулась она.

— Может быть, еще что пожелаете? — услужливый малый опять был тут как тут.

— С вашей чудесной коллекцией только в другой жизни.

Вася расплатилась, аккуратно уложила упакованное шампанское в рюкзачок и по крутой лесенке выбралась на улицу. Окончательно вышло наконец мутное зимнее солнце. Легко забросив рюкзачок за плечи, она подняла голову к свету и улыбнулась. «Жизнь удалась!» — правильно некогда просветил всех один замечательный автор.

Перед самым праздником началась настоящая суета. Юлька, отложив покупку билетов на последний день, их явно не доставала. И звонила как бешеная каждые пять минут с безрадостным докладом, как будто Вася могла ей чем-нибудь помочь. Приходилось выслушивать тирады вокзальной брани, исходившей из Юлькиных девичьих уст. Билет все не давали.

Нарисовалась взбудораженная Ольга.

— Я к тебе приеду на Новый год. Ты же дома будешь? — добавила осторожно.

— Да, жду Юльку из Питера. Но, понимаешь, ее все еще нет. Может, утренним стартанула. В любом случае приезжай. Я никуда не собираюсь, и закусочка кое-какая заготовлена.

— Скворцов прислал? — Фамилия Скворцов стала не просто притчей во языцех. Она уже стала нарицательной.

— Пока прислал мой собственный кошелек. Ты не забыла, что он у меня еще есть? А кстати, — пикироваться было Васиной манерой, — ты что, все не можешь разобраться, с кем из своих мужей встречать рассвет новой жизни?

— И не пытайся меня обидеть. Это отдельная история, — глухо сказала Ольга в трубку и тут же захихикала: — Живем по классике — три девицы под окном…

Юлька по-прежнему телефонировала с вокзала, голос ее от раза к разу становился все веселее. Звонили еще какие-то люди. Куда-то звали. Куда-то ехали. Чего-то хотели. Не от Васи даже — от жизни. Праздника, наверное.

К вечеру подкатила Ольга. При всей своей страсти к семейной жизни и умении ее себе организовывать без перерыва, Ольга не очень любила семейный быт, а с готовкой еды и совсем не справлялась.

— Ну как дела? — бодро сказала она уже в дверях, живо оглядывая хорошо знакомые ей скромные апартаменты. Как будто кто-то здесь прятался от ее зоркого глаза. — Какие новости, дорогая?

— Новый год на носу, и нос чешется.

— Ну что, тогда нальем поварские?

— Ты сначала что-нибудь хоть приготовь.

В четыре руки, однако, они быстро накидали на стол чего-то съестного.

— Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой? Замужняя, можно сказать, двумужняя, женщина и встречаешь семейный праздник здесь и сейчас? Это тоже, конечно, хорошо. Но интересно.

— Да веришь или нет. Актер Сашка уехал на съемки. Позвонил и говорит: слушай, а что мне туда-сюда мотаться? Первого все равно надо выезжать обратно. Один пустой пробег. Я и спорить не стала, скандал закатывать, наоборот, потерла ручки, сказала, что найду себе занятие. А в это время бизнесмен Валера, сообразив, что тоже может оказаться за околицей праздника, прыгнул буквально на лету в самолет с дружками, ухватив горящую путевку в южные страны. Обещал радостно подарок привезти. Вот так затейливо, Вася, и складывается жизнь. — Ольга махом выпила рюмку водки. — Буду пить сегодня водку, не возражаешь? Тяжелый напиток в тяжелые дни.

— Пей, водки залейся. И напиток это легкий и приятный. Надо только привычку иметь.

В разговор ворвалась Юлька, уже совсем пьяная, которая все еще торчала в Петербурге, и, судя по всему, ей уже не было дела до Васиного праздничного стола. Юльке было уже так хорошо, что она потеряла связь времени с событием. Правда, немного беспокойно было за ее праздник, который уже наступил и явно был ей симпатичен. Ничего не поняв из потока переполненного спиртным Юлькиного сознания, Вася отсоединилась.

— Судя по всему, и трех девиц сегодня не получится.

— Видишь, как хорошо, что мои уроды отвяли, а то бы вообще сидела одна-одинешенька.

— Ну и сидела бы, что не сделаешь, Ольга, чтоб тебя порадовать.

— Добрые мы все-таки девчонки, Вася. — Ольга снова махнула рюмку, видимо, очень ей хотелось догнать Юльку в том ее настроении. Впрочем, за старое, за старый год и принято пить горькую, которой Ольга считала водку.

В дверь позвонили. Они переглянулись. Вася отворила.

— Вот это да!

На ее возглас в коридор выбежала заинтригованная Ольга. В дверях стоял огромный букет из елки и цветов. И из-за него выглядывала умытая и причесанная голова Левы Багдасарова. «Прямо и к столу нечего подать такому человеку». — На этой Васиной мысли Лева, шагнув через порог, зычно отрапортовал:

— Ни бэ. Я на минутку. Поздравить только и бегом дальше. — Потрясенная Ольга прижалась к стене, пропуская елку в комнату. — Я на дачу еду к приятелям. Вы оказались по пути, решил поздравить. Вот.

— Согласно указаниям начальства? — завистливо брякнула Ольга, не заметив даже — или как бы ненароком, — что подставила сразу всех. Про Васю мы и не говорим — невелика сошка. Но совершенно необязательно было выказывать перед Левой свою осведомленность возможными делами Скворцова, делами высшего перед низшими. Лева тоже сконфузился. Конечно, главной задачей его визита было убедиться в том, что он практически видел собственными глазами, которым не верил — существует или нет этот фантастический роман. Но с другой стороны, и сейчас он это понял со всей очевидностью, из всей старой жизни, из всех тех дядек и тетек студенческой молодости у него осталась одна только Вася, и за нее тоже хотелось по-человечески держаться.

— Не-а, Оль, у них в компании просто принято бежать впереди паровоза. Ихнему начальству нравится инициатива с мест. Правда, Лев? Так вот, доклада наверх не будет, так и знай. — Что хотел, однако, Лева понял — роман был. — Да, Багдасаров, до чего ты докатился, а так красиво начинал.

Лева еще больше засмущался оттого, что Вася все поняла про него — теперь скрытного очень и прожженного, но тоже единственного сохранившегося у нее «оттуда» человека.

— Да вы че, девчонки? Ладно, Васька, наговаривать лишнего. Во мне иногда просыпаются чисто дружеские чувства. — Это был единственно верный ход, который и сработал на сентиментальную Васю. Она заулыбалась. — Мы же с тобой все-таки не одну собаку вместе съели, когда были помоложе да порезвее. — Между тем, стесняясь, он совал ей какие-то духи. — Я ж не вру?

Лева, в общем, не врал, и скажем больше — был честен. На факультете и после они дружили и частенько вместе и пьянствовали, и гулянствовали. Лева не был жлобом, и когда у него появлялись деньжата, даже в бедные студенческие времена умел налаживать красоту. Отлично знала это и Ольга, которой пару раз тоже привелось поучаствовать в Левиных многодневных и массовых загулах. Только сейчас его поступок выглядел странновато, вернее, совершен он был и от души тоже, но как бы и не просто так, а впрок, что ли, в счет будущих доходов. Так казалось. Хотя, вероятно, было обманом зрения. Лева хорошо замаскировался.

С елкой, которой не было в доме, и духами, которых была батарея, Лева по-джентльменски привез хорошего коньяка.

— Девчонки, давайте выпьем. Васька, где сосуд? — Лева налил и поднял рюмку. — С наступающим! — И закинул в рот маслинку.