– Да потому что это мой долг и моя работа! – взорвался Натан Виару, хлопнув ладонью по столу, и глаза его сузились от злости. – Я обязан решить, кому жить, а кого оставить умирать, потому что боги решили убить нас всех! И ни ты, ни ты, и даже ты, – он ткнул пальцем в сторону собравшихся, – не можете решить за меня! Я делаю это, мать вашу, чтобы вы через несколько дней не убивали сами своих друзей! И ты, когда станешь капитаном, обязан будешь сделать то же самое. А нет? Так пошел вон! Я дам тебе пистолет и стреляйся – спаси кого-нибудь от голодной смерти и избавь меня от своих нравоучений! Либо сдохни, либо живи – другого не дано. А умолять жить я не стану, как видишь, на твое место претендует сразу десять человек! Всем все ясно?

Все молча кивнули.

– Дэвери! Ты отказываешься от своей еды? Да или нет?!

– Нет, сэр, – потупив взор, ответил юноша.

– Я не слышу!

– Нет, капитан! – прокричал он.

– Тогда, если все меня поняли. Я еще раз повторяю. Доктор… прошу вас… позвольте Ролану пройти к вашим пациентам…

– Но можно ведь более гуманными… – попытался перебить его доктор, но капитан снова вскипел от злости.

– Молчать! – охрипшим голосом прокричал он, а когда все замолчали, продолжил уже тихо. – Еще раз. Позвольте Ролану пройти к вашим пациентам. Вы, видимо, не понимаете всей серьезности ситуации. Даже беременная жена моего брата, которая прибыла из монастыря, способна на принятие решений. Может, мне ее надо было взять на борт вместо вас? Что ж, я упрощу вам задачу. Либо вы пропускаете Ролана к своим пациентам, либо мы сохраняем им жизнь за ваш счет. Клянусь, если вы готовы, я лично прослежу, чтобы их доктор стал их лекарством от голодной смерти. Так что? Теперь ваша гуманная совесть заткнулась? – он немного помолчал, впившись взглядом в побледневшего доктора. Но тот больше не произнес ни слова. – Вот и хорошо. С одним решили. Лис собирает все оружие и закрывает его в пороховой. Дэвери, вы будете охранять его вместе с Роланом. Остальные понадобятся мне на палубе, когда десять человек не получат еду. Сегодня к вечеру я решу, кто именно. Все, кто находятся в этой каюте, получат свой стандартный паек и воду. Дадут боги, протянем до ветра.

– А если нет? – спросил Дэвери. – Если ветра все не будет? Что мы станем делать тогда?

– Выберем еще людей.

– И вы останетесь последним? Я правильно понимаю?

Натан безумно улыбнулся, хотя улыбка его потрескавшихся губ на лице с шелушащейся кожей больше была похожа на оскал.

– Нет, юный мистер Дэвери. Боюсь если мы дойдем до этого, то последним останется самый сильный из нас. Вы даже представить не можете, насколько сильно в человеке желание выжить. А теперь всем выполнять приказ. Ави, задержись.

Авика уже давно перестала бояться разговоров с капитаном и опасаться за то, что ее маленькая тайна будет раскрыта при беседе. Натан Виару настолько уверился, что перед ним юноша, что даже допустить иного не мог. Но теперь отчего-то, стоило ей только услышать собственное имя, как сердце в бешеном ритме пустилось в пляс. Пытаясь сохранять спокойствие и подавить в себе желание сбежать из каюты, она покорно ожидала, пока все покинут свои места и выйдут.

– А ты хорошо держишься, – произнес капитан через некоторое время, как только они остались одни. – Я даже удивлен. Думал, что ты одним из первых начнешь проситься на берег и винить меня во всех грехах.

Она подумала, что большая цель – это лучший стимул для выживания. К тому же ей просто нельзя было умирать, нельзя было плакать, хандрить, нельзя было положить кому-то голову на плечо и забыться, нельзя было позволить эмоциям, настроению и состоянию взять верх. Да много чего было нельзя, возможно, куча запретов и было единственной причиной того, что она могла держаться не хуже заядлых моряков. Но вслух Авика сказала другое:

– Мы все знали, зачем идем, сами выбрали такую жизнь и такой путь. И все знают, что если дойдут, то получат награду, которая позволит обеспечить всю дальнейшую жизнь. Ради этого стоит рискнуть и попытаться выжить.

Капитан утвердительно кивнул.

– Так скажи мне, если мы в твоем междумирье, как скоро будет ветер? Я не вижу здесь вокруг пустых кораблей и трупов в воде. Так как нам его пройти?

– Не знаю, – пожала плечами Авика. – Если бы знал, давно бы сообщил вам об этом. Может, в ваших умных книгах найдется ответ?

Натан тяжело выдохнул и сел за стол.

– В том-то и дело, что нет, – ответил он. – Ничего не сказано. Ни одного слова. Иногда мне даже кажется, что тем, кто это писал, было просто стыдно говорить, через что пришлось пройти. Может, мы должны дойти до крайности, чтобы это все закончилось. А, может, просто умереть. Такого я тоже не отрицаю, и тогда мне становится понятно, почему нет ни одной заметки или правдивой истории о твоем Эльрехаре – мертвецам нет смысла говорить. – На некоторое время он замолчал в задумчивости, но, довольно быстро выдернув себя из размышлений, протянул ей карту. – Я не только для этого тебя позвал. Работы у тебя все равно нет, поэтому проложи маршрут.

Авика подняла глаза на капитана, посмотрела на карту и довольно улыбнулась.

– Нет, капитан, – ответила она, подмечая его озадаченное лицо. – Какой толк будет от меня, если я проложу вам маршрут и укажу, где мы. Зачем вам тогда бороться за мою жизнь? Со всем уважением, но мои знания останутся при мне, а ваша карта – при вас. И только так мы будем точно знать, что не бросим друг друга.

Натан пристально посмотрел на карту.

– А ты хитер, гаденыш, – сказал он. – Что ж, пусть будет так. Но тогда выполни одну мою просьбу: не смей умирать до ветра.

– Уверяю вас, сэр, – твердо заявила Авика и скрылась за дверью.

Все началось ночью. Она с ужасом ждала, что случится, когда капитан предоставит список будущих мертвецов и кто в нем может оказаться. Да что она? Все, кто знал об этом, с ужасом ждали.

Дэвери и Лис за ночь тихо перенесли все оружие в пороховую, надежно заперев двери на большой замок. Ночью же Ролан убил заразных больных, оставив жить лишь двоих, на которых указал доктор. Их скинули в воду, объявив команде о естественной смерти.

Утром же десять человек не получили свою еду.

Они стояли на баке, сперва недоуменно оглядываясь по сторонам, все надеясь, что это ошибка. Десять матросов, с которыми Авика за все время перекинулась лишь парой незначительных фраз. Они в надежде ждали другого решения.

Потом один из них, высокий, с золотыми зубами и в порванной жилетке, начал возмущаться. За ним последовали остальные. Они взялись за мечи с криками, что последние силы отдадут, чтобы перебить всех предателей, которых раньше именовали друзьями.

Кто-то вступился за них, желая справедливого голосования и выбора других жертв. Обреченные проклинали капитана и его подхалимов, они попытались отобрать еду, которая еще осталась у команды, грозились выбить двери камбуза, разорвать на куски охранников.

Началась потасовка. Авика забилась в дальний угол, стараясь укрыться подальше от разъяренной толпы и острых мечей. Радовало только, что большая часть оружия была надежно спрятана в пороховой, но зато теперь в бой шло все, что было на палубе. На бак подбежали люди капитана, Лис схватил кого-то за грудки, Ролан с протяжным криком скинул кого-то за борт, только Святой Хас продолжал сидеть на одном месте и вязать узлы, изредка ударяя каждого, кто прилетал к его ногам, «стальным» кулаком. В этот же момент раздался выстрел, заставив матросов повернуться к носу корабля.

Сперва Авика подумала, что это стрелял боцман или квартирмейстер, желая утихомирить разъяренную толпу, которой больше не было дела ради чего драться – они жаждали лишь крови. Потом проскользнула мысль, что до оружия добрались «обреченные», и тогда всем, кто был рядом с капитаном, точно не жить. Но через минуту стало ясно, произошло нечто иное.

На носу корабля одиноко стоял Уайт. Правой рукой он приставил пистолет к своему виску, в левой держал недописанное письмо. Еще один пистолет, из которого он выстрелил раньше, лежал прямо у ног штурмана.