– П-прекратите! – прокричал Уайт, оглядывая команду. Все обступили его в полукруге, стараясь не шевелиться и не попасть под дробь. – Прекратите! Вы выйдите отсюда. Уже сегодня. К-клянусь вам! Богам нужна жертва, если С-вятой Хас п-прав, то никто не умрет от г-олода. Если богам нужна жертва, то я буду этой жертвой!

Со злобой расталкивая людей, вперед вышел Натан Виару.

– Глупый мальчишка, – произнес он, – остановись, ты ничего не добьешься, если…

– Вы с-сами назначили меня штурманом, сэр, – гордо сообщил Уайт, – а з-значит п-поверили, что я смогу. Я не п-одведу вас. Я должен вывести корабль из штиля, это мой долг и моя работа, и я с-сделаю это. Прощайте, я счастлив, что был с вами.

Раздался выстрел. Авика вскрикнула и отвернулась, впервые за эти дни слезы покатились ручьем. Натан кинулся к Уайту, а команда осталась стоять на месте, переглядываясь между собой. Было слышно, как закричал Дэвери, начал молиться Святой Хас, поднимая голову к небу, поспешил убрать тело Ворон.

А потом волос Авики коснулся легкий ветерок. Сперва едва заметный, в который сложно поверить. Но уже через минуту вода пошла рябью, паруса надулись, и корабль, устало заскрипев, впервые за пятьдесят дней пришел в движение.

– В какой момент проявляется смелость человека? – Натан Виару возвышался над всеми, стоя на капитанском мостике и оглядывая команду. Несмотря на то, что ветер раздул паруса и позволил бы «Близзарду» набрать несколько узлов, никто не подошел к мачтам. Вместо этого они аккуратно завернули тело Уайта и положили на помост, стоящий на планшире. – Тогда ли, когда мы спасаем свои жизни, убивая врагов, или тогда, когда ведем борьбу со штормами, или когда стойко переживаем любые невзгоды, посланные нам? Сегодня Феазин Уайт Абергейс доказал нам всем, что истинная смелость проявляется в способности пожертвовать собой на благо других. Неуклонно следовать своему долгу и понятиям чести. Мы все… все, кто так отчаянно боролся за свои жизни, все, кто уже начал забывать о собственном достоинстве и был на грани превращения в животное. Мы все должны выучить урок, преподнесенный нам этим юношей. Кому-то он был давним другом, кому-то хорошим приятелем, кто-то невзлюбил его с первого взгляда. Но кем бы он ни был нам, все мы видели его искреннюю веру в наше дело, наш путь и нашу удачу. Веру настолько сильную, что он готов был пожертвовать собой, ради этого. И пожертвовал, когда пришел его час! Можем ли мы подвести его теперь, когда ветер снова надул наши паруса?! Имеем ли мы право предать его, когда цель близка как никогда?! Нет! Ради Уайта! Ради всех, кто был с нами! Ради тех, кто верил в нас, мы не имеем права отступать! Память о них будет в наших сердцах, ее мы пронесем через эти воды! Храни их Боги!

«Хвала!» – прокричала обессиленная команда, но слышалось в этом крике столько страсти и надежды, будто у каждого открылось второе дыхание и вернуло их к жизни. Раздался всплеск от скатившегося за борт тела мертвого штурмана и тотчас же послышались первые приказы.

– Парус по ветру! – прокричал капитан. – Ворон – к штурвалу, матросы – на мачту! Через три дня будем на суше!

«Близзард» ожил: то тут, то там повторялись слова капитана, забегала команда, принялись выставлять паруса, потянули шкоты, в два счета поднялись на реи матросы, зазвучал корабельный колокол. Но Натан оглядывал свою вотчину и не мог унять странное чувство неизбежного фиаско: несмотря на то, что до земли остается всего несколько дней, изголодавшийся экипаж очень быстро начнет выдыхаться, а если Ави ошибся, то через три дня им не миновать крупных неприятностей.

– Поздравляю, – подошел к капитану Лис, – ты умудрился сделать из смерти мальчишки огромное знамя. Поднять его вместо флага и повести под ним команду. Ничего святого. Но действенно.

– И что говорят? – спросил Натан, отведя квартирмейстера в сторону.

– Это все еще твой экипаж. По крайней мере, никто больше не хочет поднимать вопрос о голосовании и захватывать корабль. Пока. Хотя теперь поползли слухи, что место штурмана проклято, и я бы посоветовал некоторое время никого на эту должность не назначать. Особенно Дэвери, – после недолгого раздумья добавил он. – Есть у меня опасение, что он не готов смириться с потерей двоих друзей за такой короткий срок. Мальчишка держится. Но их последний разговор с Уайтом я бы не рискнул назвать дружелюбным. Жить дальше и думать, что он тоже виноват в его смерти… нет, думаю, некоторое время он будет во всем винить тебя одного. А он умен, Натан, очень умен. Но из-за возраста вспыльчив – опасное сочетание. Поэтому молись, чтобы за три дня мы без проблем добрались хоть до самой захудалой бухты.

Натан еще раз оглядел корабль и бойкую работу его исхудавших матросов. Что ж, пока они находились в полном воодушевлении, а что будет дальше, одним богам известно. Капитан повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как на мостик возвращается Ролан. И лицо Снежка выражало крайнюю степень непонимания и даже ужаса. Повезло только, что больше ни у кого не было времени это увидеть.

– Тут такое дело, – шепотом обратился он сразу к капитану и квартирмейстеру, – в общем, корабль сменил название. Мы больше не на «Близзарде», там теперь «Бродяга».

– Ты пьян? – необычайно размеренно и даже назидательно произнес Натан Виару. – Или видения от голода?

– Да говорю же! – воскликнул Ролан, но сразу остановил себя и перешел на шепот. – Да говорю же, на корме теперь «Бродяга» написано. Я собственными глазами видел. Не верите мне, так сходите и убедитесь. Дурная примета менять название, не к добру это… не к добру.

– Да у нас, куда ни плюнь, все не к добру, – в сердцах откликнулся Лис. – Паруса красные, место штурмана проклято, компасы превратились в волчки, а теперь еще и «Бродяга». Какого … здесь вообще творится?

Лис замолчал, увидев поднимавшуюся с квартердека на мостик Авику. Боцман тоже, заметив помощника штурмана, быстро отошел от капитана, желая вернуться к команде и своей работе. О названии он сказал, о дурной примете тоже, дальше уже дело и решение за капитаном, а ему и с матросами забот хватает.

– Вы звали, капитан, – быстро протараторила Авика, проведя взглядом Ролана и отмечая озабоченный вид Натана и Лиса.

– Посмотреть на тебя, мертвец мертвецом, – сурово сказал Натан Виару, – ты не заметил, что ветер появился? Или не помнишь, что наш компас приказал долго жить? Мне за тобой по всему кораблю бегать надо или ты все-таки будешь выполнять свою работу?! Где твои тридцать пять градусов?

– Два румба вправо, – уверенно ответила Авика, искренне не понимая такую суровость капитана. И нескольких минут не прошло с момента, как принялись ставить паруса.

К слову, куда двигаться дальше она просчитала, как только почувствовала первый порыв ветра. Небольшой отцовский медальон, который она, не снимая, носила уже несколько лет, был одной из немногих вещей, привезенной ее прадедами из Эльрехара.

Вначале он казался простой игрушкой. Одним нажатием на небольшой рычаг сверху медальона, он раскрывался и превращался в четыре сферы, которые вращались друг в друге, постоянно меняя свое место и размер. Три из них показывали точки на карте, четвертая – движение корабля, при этом и без лишних приборов просчитать можно было все до мельчайших деталей. Медальон Авика надежно прятала от посторонних глаз: сначала, как единственную оставшуюся об отце память, а теперь, как дорогое сокровище, которое обеспечит ей место рядом с капитаном. Собственно, карта и компас были как старинные возлюбленные – один без другого мог для чего-нибудь сгодиться, но только вместе они были настоящим целым, открывающим путь к величайшим сокровищам всех пяти миров.

Авика подумала, что нужно отдать должное Натану Виару – он не стал спорить и не пытался узнать, откуда у нее такие точные сведения, а доверился и указал Ворону на новый курс.

Корабль бойко шел выбранным маршрутом, а попутный ветер разгонял его настолько, что самые молодые члены команды начали довольно ловить встречные потоки и травить байки о своих победах на берегу. Многие расслабились, поддавшись общему настроению и надежде, а когда стал накрапывать небольшой дождик, некоторые даже решили, что боги благосклонны к их капитану и с радостью освящают им путь. Только Дэвери не поддавался подобному настроению. Он продолжал работать, но то и дело искоса поглядывал на Авику или в сторону капитанского мостика.