- Не волнуйтесь, Алевтина Аркадьевна. Дело житейское.
- Правда? - обрадовалась Богунец. - Вы меня успокаиваете?
- Я же не из налоговой инспекции... А какой телефон у Клеопатры Антоновны?
- Все-таки я навредила Нателлочке, - опять испугалась Богунец. - Ну, да что теперь делать! - И она продиктовала телефон, который совпал с номером телефона последнего покупателя в списке ювелира.
- Ас каким сапфиром крест, Алевтина Аркадьевна?
- Ой, сапфир большой, девять с половиной карат, овальный, темный, почти черный.
- Спасибо вам большое, вы нам очень помогли, - от души сказала я.
"Только Нателлочке навредили", этого я вслух не произнесла. Какая-то это была удивительно чистая тетка, из старых интеллигентов.
- Алевтина Аркадьевна, мне уже неловко вас затруднять, я хочу задать еще несколько вопросов, можно?
Она кивнула и приготовилась слушать.
- Сколько времени вы прожили в Ленинграде после смерти вашего брата? Я имею в виду, до какого возраста Нателла росла у вас на глазах?
- Ой, - Богунец задумалась, - мы уехали в Москву, когда Димочка уже ходил в школу. Нателлочка, конечно же, как только представилась возможность, ушла от матери. Она с шестнадцати лет зарабатывала самостоятельно и жила на свои деньги..
- А десять лет она все-таки прожила с матерью?
- Да, - подтвердила Богунец. - Нателла часто бывала у меня, я, естественно, к ним ни ногой и не знаю, как складывались их отношения. Нателла очень гордая девочка и никогда не сказала ни одного плохого слова про мать.
- А мужа ее вы знали?
Я не ожидала, что этот вопрос так смутит мою собеседницу. Она покраснела, потом кровь отхлынула от ее щек и задрожали руки.
-Нет, вы знаете, я видела его всего раз, мы были практически не знакомы.
- А отчего он умер?
- Умер? - переспросила она, и руки у нее опять задрожали. - Я точно не знаю.
- А каких-нибудь подруг Нателлы вы знаете? Хотя бы давних, еще тех времен.
Богунец честно задумалась и никого не вспомнила.
- Вы знаете, - сказала она, - Нателлочка вела замкнутый образ жизни, все-таки трагедия, пережитая в детстве, наложила на нее отпечаток. Мне казалось, что она избегает людского общества.
- И работает при этом моделью?
- Да, как ни парадоксально это. Там она отделена от людей подиумом, и нет необходимости общаться, а за кулисами во время показов некогда.
- А про жизнь ее сына вы что-нибудь знаете?
- Понимаете, Димочку я в последний раз видела, когда он пошел в третий класс. На свадьбе у него я не была, с женой не знакома. Но все равно, их гибель была для меня ужасной трагедией. Порой мне кажется, что на нашей семье лежит какой-то рок. Может быть, это связано с крестом? - задумалась она. - Ведь все несчастья происходят, пока крест в семье. Когда крест был на стороне, у нас в семье был относительно спокойный период... Хотя нет... - И она оборвала себя на полуслове.
- Вы что-то хотели сказать?
- Я? Нет, я была несправедлива к кресту.
По тому, как она решительно сжала губы, я поняла, что больше мы ничего не добьемся.
Следующей нашей инстанцией была кузина Алевтины Аркадьевны, которая оказалась не такой утонченной, как Алевтина, даром что носила имя Клеопатра. Она тут же сдала нам все секреты. Похохатывая, с сигаретой, зажатой в зубах, она поведала, что согласилась на просьбу племянницы выступить официальным покупателем, та ей что-то объясняла о причинах, но ей было все равно. А муж Нателлочки был посажен вместе с нею, по одному делу, и погиб в местах лишения свободы. Нателлочка получила пять лет за хищения, что-то они там с мужем химичили с левыми показами. Маленький Димочка был отдан на попечение матери Нателлы, и, вернувшись из заключения, она не спешила его забирать. Он вырос практически на руках бабушки, которая к старости, видимо, в шоке после счастливого избавления от тюрьмы, взялась за ум, пить бросила, посвятила себя внуку. Может, Диме и повезло, что мать его села и он оказался на попечении бабушки... Нателла, вернувшись из заключения, жила с каким-то оперативником, он за ней надзор осуществлял, там, где она квартиру снимала, и доосуществлялся, охмурила она его. Но что-то они быстро расплевались, и с тех пор, насколько известно Клеопатре, племянница живет одна, мужиков у нее нет. Вообще она с племянницей в последнее время общается крайне редко и ничего про нее не знает. Когда оформляли покупку креста, сапфир в нем был темным, почти черным. Сейчас крест должен быть у племянницы, о его продажах и дарениях ей ничего не известно. Хотя формальной владелицей креста является она, крест с согласия Алевтины подарен племяннице, и ей абсолютно все равно, как племянница им распорядится.
Когда мы вышли на улицу, Сашка задумчиво сказал, что у моей Нателлы, как он выразился, должно быть что-то не в порядке с психикой; такие вещи, как убийство отца матерью на глазах ребенка, бесследно для ребенка не проходят. А потом еще зона; и мужика у нее-нету уже много лет...
- Да она лесбиянка, Машка, тебе в голову такое не приходило?
- Честно говоря, нет. - Я даже остановилась. - А разве лесбиянки такие бывают?
- Какие "такие"? - не понял Сашка.
- Такие очаровательные, душистые, умные...
- Господи, какой ты еще ребенок! - Сашка тоже остановился и погладил меня по голове.
Таким образом, уик-энд в Москве прошел плодотворно. Мы выяснили массу интересных вещей, ребенок опух от сидения перед телевизором. (В родном городе программы точно такие же, поддел его Сашка; ребенок только плечом повел.) Походя выяснили, что Москва - очень дорогой город, поэтому надо срочно уезжать от соблазнов. Если мне удастся установить, где Нателла Редничук заряжала крестик смертоносными лучами, я могу считать, что цепочка замкнулась: поскольку в моем распоряжении уже есть фотография, запечатлевшая жирного Вертолета в обнимку с тростиночкой Нателлой в интерьере какого-то ресторана, опознать который я не смогла в силу небольшого опыта посещения подобных мест. Вот разве что китайский ресторан, да и то за счет Вертолета... Камера, сделавшая снимок, была снабжена таймером, и было видно, что позирует эта парочка в день рождения Вертолета. Крест у него на шее уже висел, и он весьма недвусмысленно за него рукой держался, как бы демонстрируя только что сделанный подарок.