Ангел помотала головой. Не нужно о таком думать, совсем не нужно… Нужно поесть. Пожалуй, она даже проголодалась. Уже очень давно она не ела, если подумать. С тех самых пор, как… У нее не было настроения есть, совсем… А теперь нужны силы. Нужно собраться, окрепнуть, чтобы не поддаваться тому, на что Крылатый хотел бы уломать ее против ее воли. Нужно быть несгибаемой. Нужно быть волевой. Да.
И Ангел решительно зачерпнула пальцами месива из миски и закинула в рот.
Уже остыло. Совсем не горячо. И не так и плохо, если подумать.
Да, возможно, все действительно не так и плохо.
39.5
Крылатому тоже протянули миску, и, когда они оба насытились, все сидящие в хижине встали и вышли. Ангел не поняла этого. Только что столько почтения – или чего там еще? – и вдруг их полностью игнорируют?
Но вот Крылатый отставил миску – и тоже поднялся на ноги. Ангелу не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру. В конце концов, она здесь, вроде как, в качестве его гостьи. Он тут знает всё и всех, она – ничего и никого. Она тут пропадет, наверное. Ну, может, и не пропадет. Может, сумеет как-то жестами с кем-то объясниться. Но гораздо лучше иметь надежного провожатого, который говорит на твоем языке.
Крылатый уверенным жестом откинул циновку от входа, и Ангела ослепил солнечный свет. Да что же такое с этой деревней, в самом деле? Здесь что, совсем не умеют нормально распределять свет в помещениях? Они это специально или как?
Когда глаза снова обрели способность видеть и более менее фокусировать взгляд, выделяя из группы цветных пятен одно конкретное, Ангел поняла, что деревня перестала быть заброшенной. Тут и там сновали люди. Насколько она могла судить – те самые люди из центральной хижины.
Вот белоголовые старики сидят на солнце, закрыв глаза и подставив лица жарким лучам. Думают, мечтают, медитируют… Или просто спят.
Вот идут молодой парень в джинсах и мужчина лет сорока, одетый в казавшийся традиционным индийский костюм. Они куда-то несут средних размеров бревно.
Вот в небольшом кругу на земле сидят женщины – они перебирают зерна и травы. Одна плетет корзину... Или циновку? Нет, наверное, все-таки корзину… Ужасно хочется подойти и посмотреть, но как-то неудобно… Страшновато как-то.
Особенно учитывая, что ни один из присутствующих так и не поднял головы, чтобы взглянуть на нее с Крылатым. Словно их рядом и не было. Словно их и вовсе не было.
- Пойдем.
- Куда?
Крылатый направился в сторону от центрального пустыря, запихнув руки в карманы джинсов. Он не стал отвечать. А Ангелу в любом случае ничего другого и не оставалось, кроме как пойти за ним.
Как-то все-таки эта затея все больше и больше казалась ей неправильной…
Теперь вот и Крылатый с ней не разговаривает… А что она сделала? Совершенно ничего неправильного. Он ведь сам так старался ее сюда затащить, а в итоге…
Господи, и что же она вообще здесь делает?
С этим абсолютно чужим человеком?
В этом абсолютно чужом и незнакомом ей месте?
Почему, черт побери, почему она не осталась с Медведем? Сейчас сидела бы уютно в своем доме… Рисовала бы свои картины… Готовила бы ему ужин… Ждала бы его…
Хотя… Это все было бы только в том случае, если бы не появилось Крыло.
А оно появилось.
И все полетело к чертям.
Как он там сейчас?
Сердце Ангела вновь сжалось от тоски. Слезы начали жечь глаза. Нет, нельзя…. Нельзя плакать… Крылатый увидит и начнет смеяться… А хотя какая ей разница? Плевать… Ей совершенно плевать, что он подумает, увидит, скажет… Ее чувства его не касаются. Они касаются только нее самой. И Медведя… Как же хочется надеяться, что до сих пор касаются!,.. Как-то он там? Может, уже бросил тот городишко и вернулся в их настоящий дом? Может, рассказал всем друзьям и знакомым, как она, стерва, бросила его? И поделом ей, если так… Может, рассказал ее родителям, что ее больше нет? И был бы недалеко от истины…
Как она вообще собирается отсюда возвращаться? И вернется ли вовсе?.. И почему она не подумала обо всем этом дотого, как уехать?..
Ангел не видела, насколько далеко вперед ушел Крылатый. Она просто села на плоский камень у обочины и разревелась. Плевать, кто и что про нее подумает. Ей было жаль себя. Жаль свою потерянную жизнь. Потерянную ни за что, впустую, глупо и безнадежно… Пропащая… Да, она теперь именно что пропащая… Ничего не осталось, некуда возвращаться, и вернуться никак… Только если Крылатый сам ее отвезет, а он вряд ли это сделает, раз уж завез ее в такую глушь… И на помощь отсюда не позвать… Да и кто ей поможет? Одно дело – вывести из гор, и совсем другое – оттяпать Крыло так, чтобы никто и никогда не узнал, что оно у нее было… И хорошо бы еще при этом повернуть время вспять, чтобы ничего этого вообще бы не случилось…
- Эй…
Ангел почувствовала прикосновение руки к своему плечу. Она отбросила ее в сторону. Не нужно ей вовсе его сочувствие… Ничего ей не нужно из того, что он может ей дать…
- Вставай, нам пора.
- Куда?
Ангел вытерла нос тыльной стороной ладони, но сопли все никак не останавливались. Ну не хотела она успокаиваться, так с чего бы это делать ее соплям и слезам?
- Пойдем, нас ждут.
- Да кто, черт побери?! Ты можешь мне хоть что-то внятно объяснить!?
Теперь Ангел откровенно злилась. Да что там… Она была в ярости. В такой ярости она еще никогда раньше, возможно, не была.
- С тех пор, как мы здесь, ты мне ни слова внятного не выдал о том, что нас окружает, что нас ждет, что мы будем делать… Все отговорки и обиняки! Мне надоело! Я с места не сдвинусь, пока ты мне все не объяснишь толком!
Вместо ответа Ангел получила пощечину. Такую звонкую и неожиданную, что ее разом покинули и слезы, и злость.
Крылатый вытер мокрую ладонь о штанину, а второй рукой ухватил Ангела чуть повыше правого локтя и рывком поставил на ноги.
- Успокоилась? – холодно и тихо спросил он.
Ангел только кивнула. Она все еще не пришла в себя от неожиданности… Да как у него рука только поднялась? Гнев хотел было выразить этот вопрос вслух, но изумление было сильнее него и заклеило ей рот намертво.
- Отлично. Идем. Я же сказал, нас ждут. И лучше не задерживаться.
И вновь у Ангела не было выбора – идти или не идти за ним. Что ж… Этот выбор она, вероятно, сделала еще дома. Когда решилась лететь… И это единственный выбор, который ей был предложен – и будет предложен впредь.
39.6
От центральной площадки деревни, петляя между домишками, в сторону леса уходила тонкая тропинка. По ней нечасто ходили. И не многие. Трава была примята строго цепочкой для следов одного человека, узко-узко. Словно уже не один год не было никаких вариаций в том, кто и как ступал по ней.
Крылатый уверенно шел вперед, отводя рукой в сторону низко нависающие листья папоротника. Ангелу тоже приходилось держать ладони перед собой, чтобы ловить все эти ветки, когда Крылатый отпускал их, прежде чем они шлепали ее по лицу. Ну вот он снова за свое. Ведет ее куда-то, а никакого даже самого элементарного внимания оказать не может.
Но Ангел стала замечать и другое – как напряжена его спина, когда он пытается изобразить гордую осанку, как натянута кожа на его скулах, словно он стискивает зубы… Крылатый явно чем-то обеспокоен. И обеспокоен сильно. Интересно, он раскроет ей хотя бы этот свой секрет там, куда они направляются? И не чревата ли эта прогулка по лесу для Ангела какой-то неведомой опасностью?
Она оглянулась. Деревня уже скрылась из виду за густой растительностью. Ангел не сомневалась, что еще сможет найти обратную дорогу, если что… Развернется и побежит… Дорожка позади нее была вполне отчетливой… Вот только… Что ее ждет позади? Какая помощь? Если тут все заодно? А тут наверняка все заодно…
Так что Ангел просто продолжила идти дальше, стараясь не думать. Ни о чем не думать. Потому что если она думала – ей становилось плохо от мыслей. Ей становилось страшно за себя. Ей становилось больно за Медведя. Ей вообще, черт побери, становилось сразу все. Не думать. Ни мысли. Ни слова.