Морозная ночь встретила ее холодными объятиями, и она плотней укуталась в плащ. Она подняла голову и увидела чистое небо. Лишь звезды на небе и молодая луна украшали эту прекрасную чистоту. Этой ночью звезды сверкали так же ярко, как совсем недавно, когда они с ним стояли и так же наслаждались этим прекрасным зрелищем. Клаус рассказывал ей о звездах, но, наверное, он уже не будет этого больше делать, и внутри все сжималось от сожалений и терзаний.

— Помнишь, как тогда я описывал твою душу, Кэрол? — Она вздрогнула от его голоса, он был похож на шелест в ночи. Горло Кэролайн сжалось от мучительных воспоминаний. Клаус стоял прямо перед ней, и его взгляд был наполнен темнотой от едва сдерживаемого гнева.

— Я сказал, что эти звезды такие же, как ты сама — чистые и яркие. Так ведь? — Она едва кивнула, соглашаясь. — Как же я ошибался. — Она была словно околдована и не могла произнести ни слова.

— А помнишь время, когда мы были вместе? — Она отчаянно закусила губу. — Помнишь… Ты не можешь забыть такую страсть и любовь… Тогда почему, ради всех богов, ты сбежала от меня? — От его крика она испуганно отступила, но сзади была стена и бежать было некуда. — Такую страсть невозможно было сыграть, а вот любовь… Дело в любви ко мне? Ты не можешь простить меня? — Клаус замолчал и все ждал от нее хоть какого-то ответа или же оправдания, но она молчала, и лишь горькие слезы, которые стекали по ее бледным щекам, были доказательством того, что ей не все равно.

— Ты была очередной фальшивкой, дурачила меня… или всё-таки боялась моей любви? — Но она лишь раскрыла рот для ответа, но так и не издала ни звука. — Моя любовь пеплом легла у твоих ног, — отчаянно прошептал он ей в лицо.

— Тогда зачем ты пришел? — едва смогла вымолвить хриплым голосом.

— Моя душа умерла вместе с любовью к тебе, — печально произнёс он. Она думала, что задохнется от его слов. — Но мое тело еще желает тебя. Мои руки хотят ласкать тебя, а мои губы выпить тебя. Чистая страсть без души. Ведь ты этого хотела, Кэрол? — Ее внутренний голос кричал, что он не прав. Что она любит его, что все не так, как он представил себе, но она как будто бы стала немой от душившего ее отчаяния и рыданий, которые сдерживала в себе.

— Давай же заключим сделку… будем соединяться, как животные, ради удовольствия.

— Клаус… ты не знаешь… — простонала она.

— Нет. Я знаю все, Кэрол. И больше мы не будем об этом говорить, — выкрикнул он, в порыве страсти притягивая к себе ее податливое тело.

Не успела Кэролайн вдохнуть, как его губы накрыли ее. Жестоко, гневно, страстно, проникая в самую душу. Голова начала кружиться, но не от страсти. Ее руки упали бесчувственно вдоль тела и уже не держали мужа за затылок. В глазах потемнело, закружилось, и она, как тогда, начала проваливаться в пустоту.

***

— Что с ней, ведьма? Ты же говорила, что болезнь отступила?! — нарушил резкий голос затянувшуюся тишину.

Айяна не спешила ему отвечать. Она уже знала ответ и была в полном замешательстве от происходящего. За болезнью она не определила самого главного. Жена Клауса была беременной. И это был не человеческий ребенок. Петрова была на сносях от него, что противоречило балансу. Ведьма была просто в недоумении, что такое возможно. Ведь они сами с Эстер создали этот баланс. Вампиры могли лишь обращать людей и не более, но, возможно, сущность оборотня превышала его вампиризм. Это рушило все. Ребенок — это совсем не по планам. Новая жизнь — это сила, стремление быть сильным и защищать свое чадо. Это чудо даст всей семье очень многое… а может и наказать в будущем, но нужно лишь только поторопиться.

— Я спрошу у мертвых, а ты пока отойди в сторонку и не мешай, мой господин.

Айяна была сейчас слишком загадочной, и Клаус с подозрением смотрел на нее. Он резко схватил ее за грудки и приподнял дряблое тело.

— Зачем тебе они? — прорычал он ей в лицо. Предчувствие чего-то нехорошего не покидало его с того самого момента, как она стала лечить его жену. Что-то невидимое надвигалось на них, и Клаус подозревал, что Айяна могла потихоньку травить Кэрол и с ее смертью наконец отомстить ему.

— Ты ведь хочешь узнать правду? — ведьма была излишне спокойна, но также он понимал, что она была последним шансом.

— Разве без них нельзя? — он резко опустил ее на пол. — Предупреждаю еще раз, если она умрет, то умрут и твои дочери. Род твой наконец прервется. Делай, что нужно. Завтра я хочу видеть свою жену в полном здравии, старуха, — викинг отошел в сторонку и прислонился к каменной стене.

Он, наверное, вечность наблюдал за ее обрядом. Смотрел, как ведьма ходит вокруг обездвиженного тела жены со свечой, как шепчет себе под нос слова на непонятном ему языке, как сбрызгивает ее лицо заговоренной водой и обмахивает потом неизвестными ему травами, как затем становится подле Кэрол на колени и, закрыв глаза, молится своим богам. Терпению приходил конец, но вот она наконец встала и посмотрела на него.

— Все очень просто, господин… твоя жена на сносях и плохо переносит беременность. Поэтому твоя кровь не может излечить…

— Что ты мелешь, ведьма?! — опасно тихим голосом спросил он, надвигаясь на нее. — Как такое возможно?

— Подойди к ней. Ты должен услышать два сердцебиения, — ведьма смело посмотрела ему в глаза. Теперь уж ей нечего было бояться, он сам ей позволил. Глупец!

Он с ошарашенным видом подошел к постели своей жены и прислушался: спокойное Кэрол и еле слышное ребенка. Дрожащей рукой он накрыл ее живот, отчаянно желая почувствовать хоть малейшую связь с ним, но чувствовал лишь чужое. Не его.

— Это не мой ребенок, — севшим голосом прошептал он скорее себе, чем Айяне, отдёргивая руку, словно она была объята огнём.

— Ты прав. Это человеческий ребенок, — ответила ему ведьма. Она наслаждалась его болью и разочарованием. Это действовало даже лучше, чем предполагалось изначально. — Ты же знаешь, что существует баланс и вампиры не могут иметь детей. Неужели ты рассчитывал на чудо? — в душе старуха ликовала. Она взяла полностью контроль над ними. В голове созревал план, коварнее прежнего. И когда Клаус вылетел из дома, Айяна не смогла сдержаться и рассмеялась от счастья и своего величия.

***

Кэролайн проснулась рано утром. Она чувствовала себя намного лучше и была полна сил. Потянувшись, она встала с кровати, но тут же села обратно, вспоминая встречу с мужем прошлой ночью. Она отчаянно пыталась вспомнить, что произошло после того, как он начал ее целовать, но не смогла. Очередной провал в памяти. В углу послышался шорох, и Кэролайн увидела спящую на тюфяке Айяну. Подойдя к ней, она начала тормошить старуху.

— Айяна, просыпайся! — Та недовольно закряхтела и открыла глаза.

— Чего встала в такую рань? — недовольно спросила ведьма своим скрипучим голосом.

— Что вчера произошло и почему ты спишь тут? — нетерпеливо спросила Кэролайн. Айяна с кряхтением поднялась.

— Вчера тебе сплохело и ты опять провалилась во тьму, — ведьма старалась не смотреть ей в глаза и, подойдя к столу, начала перетирать травы. Заметив её неуверенность, Кэролайн подошла к ней и резко развернула к себе.

— Говори, что со мной, ведьма? — процедила девушка.

— Ты ждешь ребенка, девка. И твоя болезнь от этого медленно отступает.

Кэролайн в шоке смотрела на Айяну. В глазах старухи стояло ликование, но она на это не обратила внимание.

— Ребенок?! — девушка положила руку на ещё не округлившийся живот, совсем как ночью это сделал Клаус, но в отличие от него Кэролайн почувствовала тепло. Приятное, родное, которое вызвало материнскую улыбку.

— К несчастью для тебя, — противно рассмеялась старуха. Кэролайн перевела удивленный взгляд на Айяну. — Мой господин вчера ночью вылетел как ошпаренный, когда понял, что ты действительно от него сгульнула.

— И он думает, что это не его ребенок? — отчаянно воскликнула девушка.

— Мертвецы не могут как зачать, так и родить. Это противоречит балансу природы, девка, — покачала головой ведьма.