— Нет… я не отдам своего ребенка никому. Я уеду, Клаус, и ты нас никогда не увидишь! — взмолилась она.

— Ты разве не поняла, Кэрол? — Клаус приподнял ее подбородок и убрал непослушную прядь волос с ее лица. В лунном свете его глаза казались ей черными, как и его душа. Кэролайн содрогалась от его перемен. — Ты моя навечно, и я буду каждый день, каждый миг напоминать тебе о твоем предательстве. А если ослушаешься и вдруг опять надумаешь сбежать, то клянусь всеми богами, что найду тебя и убью твоего выродка, а твою жизнь сделаю еще более невыносимой. Не испытывай моего терпения, дорогуша.

— Я презираю тебя, викинг! — выплюнула она ему в лицо. Слезы враз высохли, и теперь ее глаза светились лютой ненавистью. Сметая оцепенение, в ней закипала ярость и нестерпимое желание убить его, как и его брата. — Я никогда не прощу тебя за это, если ты так поступишь, — процедила она, пообещав ему. В ее душе еще теплилась надежда на его благоразумие.

— Мне не нужно твоего прощения! Мне плевать на твое презрение! — Клаус насмешливо ухмыльнулся. — Лучше займись своими манерами, пока твой господин будет отсутствовать. — Сердце Кэролайн разрывалось от ужаса, и она прикрыла на секунду глаза, отчаянно сдерживая опять слезы, и в эту самую секунду она клялась самой себе, что больше этот монстр не увидит ее слез, что бы ни случилось, что бы он ни сделал в будущем, но больше она не проявит перед ним слабости.

И когда она открыла глаза, то увидела лишь пустую улицу. Он исчез, как будто его и не было, как будто ей это все привиделось… Но нет, все это было, и его обещания о будущем были не сном, а жестокой реальностью. Ее будущее и будущее еще не родившегося ребенка обречено, и она не сможет защитить его, не сможет быть рядом с ним, не сможет видеть, как он растет, как сделает первые шаги и произнесет первые слова.

— Будь ты проклят, викинг! — закричала она в пустоту, корчась от душевной боли и несправедливости, Кэролайн упала на колени в снег. — Клянусь… я найду способ отомстить тебе и твоему брату… — тихо она дала клятву самой себе.

========== Глава 14 ==========

Три месяца спустя.

Февраль был самым холодным и тяжелым месяцем для нее. Кровь Ребекки и отвары Айяны немного облегчали ее невыносимое недомогание. Сестра мужа жалостливо смотрела на Кэролайн, а старуха только качала головой и бубнила, что это ее боги наказывают, но ей не нужно было ничьей жалости и плевать было на осуждение. Она не хотела быть никому ничем обязанной и каждое утро ходила на охоту, благо отец научил ее, как пользоваться луком, и Петрова всегда приходила не с пустыми руками. Вот только разделывать тушки маленьких животных она не могла сама. При виде свежей крови ее выворачивало наизнанку, и этой всей процедурой занимался Эрик.

По вечерам она часто и подолгу сидела у старика в конюшне, и он рассказывал ей разные истории и небылицы. Тему о своем господине он обходил стороной.

— Я ничем не могу тебе помочь, девочка, — как-то раз печально сказал он ей, и она больше не спрашивала ни о чем. Наверное, как и все, он также думал, что она предала своего мужа, но за это Кэролайн не винила его. Да и никого не винила, лишь только Клауса и Элайджу. И с каждым днем в ней росла ненависть к ним обоим больше и сильнее. Они сломали ей жизнь, и будущее было предопределено. Теперь она прекрасно понимала свою сестру, которая сбежала от этих чудовищ, и молила Бога, чтобы они не смогли найти Катерину. Прекрасно также понимала злость Айяны, которую разлучили с детьми. На ее месте Кэролайн давно бы уже придумала со способностями ведьмы что-нибудь, но Петрова молчала, хотя несколько раз порывалась спросить, почему старуха до сих пор ничего не предприняла против Клауса.

— Мы что-нибудь придумаем, Кэрол, — обещала ей Ребекка, но угрозы Клауса звучали в ее голове, и Кэролайн с сомнением смотрела на сестру мужа.

— Вот увидишь… Ник не поступит так с тобой, он любит тебя, — раз за разом повторяла Ребекка ей. И от этих наивных слов хотелось всегда истерично смеяться, но она лишь молчала и смотрела в сторону. Немудрено, она так любила своего брата, верила ему, что разубеждать единственную подругу не было желания. Совсем скоро Ребекка сама поймет, что ошибалась и тешила себя иллюзиями.

Женщины деревни больше не шептались, когда она проходила мимо. Они просто не обращали на нее никакого внимания, как будто она была пустым местом. Удивительно, но младший брат, который поначалу ей казался полной свиньей, как и Ребекка старался оказать ей поддержку. Хоть он и не охотился, но она часто замечала его присутствие рядом. Как-то раз она спросила его, зачем он следит за ней, на что Кол буркнул, что выполняет приказ брата. Конечно, жертва для мщения должна быть цела и невредима к его приезду, а в лесу водились хищные животные. Пару раз она видела волков и медведей, и Кол быстро перемещал ее на безопасное расстояние, а месяц назад, когда она охотилась, он кинул в нее снежком.

— Ты что, ослепла? — крикнул он ей тогда. — Вон куница! — нетерпеливо показывал Кол на дерево, но зверек от его шума прыгнул на другое дерево.

— Ты разве сам не можешь? Я смотрела на белку, — проворчала Кэролайн, а он опять бросил в нее снежком.

— Могу, но мне нравится, как ты из лука стреляешь, — усмехнулся он, подходя к ней ближе. И она вдруг поняла, что никогда не видела его с луком.

— Ты разве не умеешь им пользоваться.

— Я могу голыми руками поймать, зачем мне твой лук? — нахмурился Кол.

— Ради интереса, — пожала плечами Петрова. — Хочешь научу?

Уже через два дня он с завидной меткостью выпускал стрелы из лука. Теперь они вместе ходили на охоту, и Кол уже не прятался за деревьями. Они устраивали соревнования, кто больше подстрелит, но его убитых животных Кэролайн отказывалась брать, и он относил тушки Айяне.

— Почему ты вдруг переменился ко мне? — задумчиво спросила она его вчера, когда они возвращались с охоты.

— Когда ты появилась, то я был уверен, что Ник тебя сломает, но ошибся.

— У твоего брата вечность, как он сказал мне последний раз, чтобы это сделать, Кол, — тихо ответила Кэролайн.

— Он не сможет, Кэрол. Потому что это ты его поломала.

Кэролайн хотела спросить у него, почему он так думает, но, обернувшись, не увидела его. Дурацкая привычка семейки Майклсонов исчезать не вовремя и уходить от серьезных разговоров.

***

Начало июня выдалось не таким уж и тёплым, а постоянные дожди навевали еще большую грусть и печаль. На днях Ребекка с Колом и Тристаном отплыли к королю. Аврора же, изначально увязалась за Клаусом, но это сейчас совсем никак не волновало Кэролайн. Сегодня Эдгар праздновал свой тридцатый день рождения, и Кэролайн знала, что на празднике должны были присутствовать Клаус с Элайджей. Две недели назад Ребекка получила письмо, в котором они сообщали, что Катерину так и не нашли и после праздника собираются вернуться домой. Странно, но это был ранний срок возвращения Клауса, ведь рожать ей по сроку в начале августа. Ребекка обещала поговорить с братом. Она так верила в то, что Клаус примет этого ребёнка и у них все будет хорошо, что иногда ее наивность очень раздражала Кэролайн.

В ее душе с каждым прожитым днем нарастала щемящая душу боль и обида. Если бы Клаус поверил ей тогда, то при его поддержке ей не было бы так плохо не только физически, но и морально. С каждым днем ей было все хуже и она чувствовала сильную слабость. Ребекка обещала не задерживаться, и на две недели ее крови должно было хватить. Только после нее Кэролайн всегда становилось немного лучше, но вчера, добавив в воду несколько капель, ее сразу же вырвало. Возможно, была нужна свежая кровь, но, к сожалению, кровь Эрика ей тоже не помогала, и Айяна лишь качала головой и бурчала, что долго не сможет продержать ее своими отварами.

— Ты не сможешь разродиться, если будешь такой слабой, — сообщила старуха ей вчера.

— Мне все равно на свою жизнь… только спаси ребенка. — Кэролайн прикрыла глаза от бессилия, она уже давно подозревала, что ребенок высасывает из нее слишком много сил, и уже приготовилась к смерти при родах.