— Так вот почему Кетрин подумала, что под платьем ничего нет, — усмехнулся он. Она стояла, упираясь обеими руками в край огромного стола, и так же насмешливо улыбалась ему. — Я оказался прав, до конца не веря ей. — Её бельё было из кожи под цвет её собственной, и он отдал бы сейчас руку на отсечение, если это не оказалась бы человеческая кожа. Такие же точно сапожки на высокой шпильке завершали её наряд. — А ты шалунишка, дорогуша. Заставила меня понервничать. Значит, это и есть твой костюм? — Клаус весь вечер мечтал о том, как сорвёт с неё эту рясу, но ему как-то не верилось, что она окажется и вправду голой. Всё, что угодно, предполагал весь вечер, и она действительно поразила его.

— Надеюсь, угодила тебе? Напомни мне потом, чтобы я вырвала длинный язык Кетрин. — Сейчас она была такая тёплая, манящая, такая безупречная.

Клаус быстро снял с себя фрак и смёл все свои рисовальные принадлежности со стола. Он, как и утром, усадил её на стол, чувствуя, что возбуждён до предела. Её вкус и запах, сводили с ума. Клаус слышал её сбившееся дыхание от его жгучих поцелуев. Она отвечала на его страсть так открыто и проникновенно, что он опять невольно вспомнил свою жену. За всю вечность он почувствовал так же проникновенно кого-то другого, кроме Кэрол. Возьми её немедленно, кричало всё его существо, но Клаус не торопился. Он желал большего, и не спешил снимать с неё «бельё», которое облегало её интимные места словно вторая кожа. Это так было необычно, и он просто желал, чтобы этот момент никогда не прекращался. Клаус гладил рукой её живот и ниже, поглаживая её лоно, через кожу, отчего она бесстыдно выгибалась ему навстречу. Кэролайн в какой раз пожалела о своей идее, но отступать было уже никак нельзя. Она ощущала, как его руки, поднимают её на вершины блаженства, и так она всегда ощущала себя от его ласк. Ей так хотелось побыть подольше в его объятиях, чувствовать себя не одинокой в этом мире, по-настоящему нужной, и такие чувства начинали пробуждать ненависть к самой же к себе.

— Как мне нравится, когда ты такая податливая, — шепнул он в её губы.

Кэролайн приоткрыла глаза от удивления. Клаус продолжал покрывать поцелуями её шею, в то время как его рука скользнула чуть ниже к её грудям, чтобы наконец содрать с неё «вторую кожу». Она услышала его громкое шипение и чуть не застонала от разочарования. Началось! Кэролайн чуть отодвинулась от него и теперь наблюдала, как муж непонимающе, затуманенным от страсти взглядом, смотрит на свою руку, покрытую волдырями от ожога. Ладонь быстро заживала, и он попытался содрать с неё кожаное бюстье другой рукой, но так же быстро отдёрнул, как и в первый раз. Он молчаливо ожидал заживления, всё так же не понимая, что вообще происходит. От вида мужа ей хотелось хохотать, но она сдерживала себя, как могла. Кэролайн уже почти справилась со своим возбуждением, чего не могла сказать о Клаусе, и кинув взгляд на картину, где был так нахально изображён её позор, убедилась в очередной раз, что правильно поступает с ним. Но Клаус всегда был нетерпеливым и настойчивым, не терпящий отказов, он попытался ещё раз, но уже с её трусиками, причём обеими руками, и моментально отскочил от неё.

— Упс…

— Что ты сделала? — Клаус схватил её за плечи и встряхнул. Страсть в глазах сменялась гневом, и Кэролайн удовлетворённо улыбнулась.

— Ничего плохого, разве что только держать твои лапы подальше от меня. — Она оттолкнула его от себя и легла боком на весь стол. Опустив руку вниз, Кэролайн нащупала бутылку бурбона, которую заприметила изначально.

— Я должен был догадаться, что ты не спустишь мне утреннего казуса. — Клаус на вампирской скорости надел на себя брюки, тогда как Кэролайн продолжала бесстыдно лежать на столе и наслаждаться своей маленькой местью, нахально улыбаясь и попивая мелкими глотками ЕГО бурбон из бутылки.

— Отменный бурбон, Клаус. — Она отсалютовала ему бутылкой.

— Не думал, что мой отказ ударит так по твоему самолюбию, дорогуша, — угрюмо произнёс он. В его душе всё клокотало, и гнев рвался наружу, но он старался сдерживать его. Он не станет ей его показывать, не станет делать то, чего она так отчаянно добивалась. — Твоя маленькая месть меня впечатлила. Теперь у нас равный счёт с тобой. Нужно было сразу догадаться, что Кетрин участвует в твоём заговоре.

— О-о-о, Пирс тут ни при чём, — фыркнула она от его догадливости, — Кетрин видела лишь то, что я ей позволила видеть. И да, она исполнила свою роль в этом фарсе, но только с моего позволения.

— Счёт равный, шутка удалась, дорогуша. — Клаус подошёл к ней и поставил руки на край стола, нагинаясь к ней и заглядывая в её глаза. Кэролайн завороженно наблюдала, как его зрачки расширяются: — А теперь сними с себя это убожество.

— Что? — прыснула Кэролайн. — Серьёзно, Клаус? Ты мне внушаешь переспать с тобой? Но я не смогу этого сделать даже под внушением.

— Ты не на вербене. Тогда почему не можешь? — Он приподнял пальцем её подбородок и опять внушил: — Отвечай, Кэролайн.

— М-м-м, у этого белья своя история, — томно протянула она. От этого зовущего голоса Клауса передёрнуло. Она была сейчас похожа на сирену из сказок: зовущая, сексуальная, с нежным голосом соблазнительницы, которую невозможно иметь, и от этого ему хотелось завыть, как одинокому волку на луну.

— Так просвети меня! — резко приказал, не удержавшись, Клаус, вырывая у неё бутылку и отходя от неё на безопасное расстояние, чтобы не свернуть её шею от злости.

— Его создала и заговорила моя старшая ведьма. — Керолайн села на столе и по-детски начала болтыхать в воздухе стройными ножками в сапожках. На расстоянии в темноте она казалась ему совершенно голой, и можно было предположить, что Пирс действительно ошиблась. Но Клаусу почему-то не верилось в это. — Для Бранда.

— Зачем? — хохотнул он. То, что он не один попался на эту удочку, почему-то развеселило Клауса. Тем более если это была правая рука Кэролайн.

— Они встречались раньше, их роман проходил уж слишком бурно, и этим бельём она наказывала его на месяцы, отчего он просто сходил с ума, и потом готов был пойти на всё ради того, чтобы она сняла его. — Форбс спрыгнула со стола и переместилась к нему, отбирая у него бурбон, даже не спрашивая. Вернувшись на своё место, она сделала огромный глоток, а Клаус достал из шкафчика новую бутылку для себя.

— Ну и? Я жажду продолжения этой истории.

— Рассказывать особо нечего. Бельё из кожи девственницы, которую перед смертью много раз грубо насиловали. — Клаус поперхнулся от её слов и закашлялся.

— И ты называешь это «особо нечего»? Не думал, что ты настолько беспринципна и кровожадна, дорогуша.

— Надев, его можно снять только через сутки, — хмыкнула Кэролайн, игнорируя его замечание. — Час в час, минута в минуту, или же оно автоматически продолжает магически защищать свою хозяйку. Бранд не знал точное время, когда его любовница надевала его, и это могло продолжаться долгое время. Лидия называет этот свой магический шедевр, — она медленно прошлась по белью руками, продолжая издеваться над измученным Клаусом, — «Неприкосновенная». — Кэролайн и глазом не успела моргнуть, как он переместился к ней.

— Но ты ведь знаешь время? — он хищно улыбнулся ей в лицо.

— Знаю, — согласно кивнула она, копируя его улыбку, — но ты ведь не думаешь, что я назову его тебе?

— Конечно, нет, милая, но ты кое-что упустила в своём маленьком мстительном заговоре. — Кэролайн наигранно удивилась, приподнимая точёную бровь.

— Да-а-а? И что же, позволь узнать? — Клаус понимал, что она продолжает потешаться над ним, но эта игра его забавляла: как ни крути, но только он выйдет из неё победителем, и награда будет поистине сладка.

— Моё внушение. — Он раздвинул её ножки и притянул к своей голой груди. — Сначала я заставлю тебя назвать время. И пока мы будем ожидать тот час, я прикажу удовлетворять меня другим способом, который мне, кстати, сейчас очень необходим.

— Серьёзно? — Кэролайн попыталась отстраниться от него, но он продолжал крепко держать её за талию. Она начинала паниковать, ведь если он внушит, ей либо придётся признаться, что она не поддаётся внушению первородных, или же быть его рабой на двенадцать часов. Действительно не учла!