Вот так-то лучше.

Неужели он произнес это вслух? Что же такое с ним происходит?

Туп осторожно присел на краешек койки, что само по себе уже могло бы чуть не до смерти потрясти его однополчан. Вогоны, как правило, не дают себе труда опускать свое седалище на что-либо с какой-либо осторожностью. Обыкновенно раса вогонов предпочитает плюхаться на что-либо без оглядки, чтобы не сказать — с размаху. Довольно часто это сопряжено с телесными повреждениями; впрочем, процесс вставания у вогонов едва ли не опаснее. Хорошо, если поднимаясь с любого сиденья ниже барной тумбы, вогон отделается лишь ушибом копчика, да и это требовало отменного равновесия и сплевывания нескольких пинт слюны. Однако Туп обладал неслыханным для вогона качеством: крупицей изящества.

Пошарив пальцами под матрасом, Туп извлек оттуда маленький розовый кусочек контрабандного пластика. Сунув этот предмет под мягкое бедро, он некоторое время нервно трепетал, набираясь хрюмпстадля того, чтобы вытащить его на свет.

— В самый последний раз, — пообещал он себе. — Вот посмотрюсь разок — и выброшу. Совсем выброшу, да. Последний-распоследний раз.

Посмотри на меня,говорила розовая штуковина, грея его сквозь ткань форменных штанов. Посмотри на меня — и увидишь себя.

Туп побарабанил пальчиками по рамке, потом, разом исполнившись храбрости, схватился за пластиковую ручку и выдернул штуковину.

Штуковина представляла собой пластиковое зеркальце Барби, купленное на дешевом блошином рынке в Порт-Брасте. Настоящий антиквариат с Земли. Зеркала на борту бюрокрейсера запрещались как класс, поскольку поводов для депрессии у вогонов хватало и без того, чтобы смотреть на отражения своих ряшек.

Необходимое пояснение.Вогоны как раса выжили только благодаря сознательной нацеленности вовне. Помимо отвратительного пристрастия вогонов к отвратительной поэзии, большинство их старается концентрировать внимание на представителях других рас — это позволяет им отвлечься от собственных физических и психологических недостатков. Вогоны редко проводят досуг в плавательных резервуарах и совсем никогда не медитируют в парных, не говоря уже о созерцании своих незадачливых угреватых физиономий в зеркалах. Единственной цивилизацией, благополучно избежавшей намеченного вогонами уничтожения своей планеты, до сих пор остаются тубавиксы с Синнустры — они переслали на суда вогонского флота вирус, превративший все их мониторы в зеркала. Спустя пять минут после внедрения вируса вогонские корабли открыли огонь из всех торпедных аппаратов друг по другу.

Непрроходим смотрел на свое отражение в зеркальце и не испытывал ни малейшего отвращения. Более того — увиденное ему даже нравилось.

Боже мой,думал он. Что со мной происходит?

Что-то с Тупом определенно происходило. И даже, можно сказать, уже произошло. Несколько месяцев назад приготовленной ему на завтрак байды коснулся кончик щупальца мандарина-поганки, в результате чего в его организм попало достаточно психотропных токсинов, чтобы он признал-таки то, что заподозрил уже достаточно давно.

Я не ненавижу себя.

Для вогона одна эта мысль являлась революционной, чтобы не сказать — еретической, и Тупа наверняка изгнали бы с позором из бюрократического цехового сообщества, признайся он в этом при прохождении психологического теста. Если бы, конечно, члены бюрократического сообщества проходили психологический тест.

Рядовой Непрроходим в последнее время много, даже очень много думал.

— Я не ненавижу себя, — прошептал он зеркалу. — Во многих отношениях я вовсе не так уж и плох.

И раз уж рядовой Непрроходим не настолько плох, чтобы ненавидеть себя, чем он может отблагодарить за это Вселенную? Ну, если не любовью, то хотя бы симпатией, этакой разбавленной версией.

Я себе нравлюсь — значит, возможно, могу нравиться и другим.

— Только если я их прежде не убью, — мрачно заметил Туп своему отражению.

Раз он уже испытал боль, став свидетелем уничтожения землян; случись это еще раз — и он может себя возненавидеть.

Туп крепче стиснул в пальцах крошечное зеркальце.

Зачем я сказал отцу о колонии?

Впрочем, ответ на этот вопрос Туп уже знал.

Затем, что о ней известно многим, и он бы все равно узнал о ее существовании — и тогда я стал бы тем, кто не сообщил ему о ней. И без меня у землян вообще не было бы никаких шансов.

Туп едва заметно улыбнулся своему отражению и запихнул зеркальце обратно под матрас.

Наверняка ведь есть способ спасти их,подумал он. Спасти землян так, чтобы и меня при этом не вышвырнули в космос через торпедный аппарат.

7

Борт «Тангриснира»

Корабль Гавбеггера ушел красным смещением из реальной Вселенной в неведомые слои темного пространства. Вид в иллюминаторы открывался такой, что среднестатистический гуманоид выдержал бы всего несколько минут созерцания этого зрелища, прежде чем забиться в эпилептическом припадке или заменить реально воспринимаемые сетчаткой образы на что-нибудь более приятное — кстати, это «что-нибудь» может многое рассказать о личности того, кто это «что-нибудь» видит.

Форд Префект так прямо залился краской.

— Зарктвоюмать! — прохрипел он и прикрыл иллюминатор сумкой. — На своем веку я всякого повидал, но это… это… —И сбежал с мостика, рассудив, что в жизни каждого мужчины случаются моменты, когда лучше побыть одному, а не обсуждать то, что ты видишь. Тем более, если то, что ты видишь, вполне вероятно, произошло из твоего собственного сознания. В случае Форда это происходило из воспоминаний об одном мясном фестивале на Карна-Валле, на который он нарядился мишкой-полло и запутался в штабеле запасных стульев, а спасла его компания треногих стажеров — пластических хирургов, потребовавших за спасение очень и очень специфическую плату.

— Что это он? — удивилась Рэндом. — Я ничего такого не вижу. Я вообще ничего не вижу. Целую бесконечность ничего.

— Тебе повезло, — заметил Тяверик Гавбеггер. — Можно увидеть вещи и похуже, чем ничего. Ничтожность, например.

— Ух ты, это радует. Вы могли бы зарабатывать, сочиняя тексты для поздравительных открыток.

— Ты слушай, слушай, странная девочка. Может, чему-нибудь и научишься.

— У вас? Нет уж, спасибо. Лучше останусь дурой.

— Твое пожелание, можно сказать, уже удовлетворено.

Рэндом ощетинилась — сильнее, чем обычно — при том, что обычно она ощетинивалась на порядок сильнее, чем среднестатистический клубненосый иглокабан, учуявший свору охотничьих псов.

— Да как вы смеете! Знаете, кто я такая?

— Адепт Культа Придурковатости с Заикающихся Грязнопустошей Сантрагинуса-5? — предположил Тяверик.

— Дурь какая!

— Ох, прости, ошибся. Культа Придурков с Заикающихся Грязнопустошей Сантрагинуса-5.

Необходимое пояснение.Этот диалог в некотором отношении схож с тем, который имел место непосредственно перед крахом подлинного Культа Придурков с Заикающихся Грязнопустошей Сантрагинуса-5. В рядах КП во времена его расцвета состояло несколько десятков членов, однако всему пришел конец после затянувшихся пятничных викторин, на которых Хранитель Казны комитета Т'тал Йчунь обозвал Председателя Ойлууна Йджита олицетворением названия сообщества. Дальнейший диалог записан следующим образом:

Йджит: Комитет опознает в выступающем казначея Йчуня.

Йчунь: Еще бы ты меня не узнал. Я твой двоюродный брат. Мы с тобой вместе по пышкам ходили… или тебе хотелось бы забыть о таких делах?

Йджит: Прошу тебя, Т'тал…

Йчунь: Казначей Йчунь.

Йджит: Прошу вас, казначей Йчунь, почему бы нам не разобраться с этим по-человечески?

Йчунь: Тебе ведь ничто человеческое не чуждо, а? Очень по-человечески заваливаться к моей голубе с пачкой контрацептивов на всякий случай, как на прошлой неделе. Прямо-таки по-братски.