Вера вздохнула. До чего же не хотелось ей идти в этот дом! Но идти надо, необходимо. Еще раз вздохнув, Вера медленно направилась к широким ступеням. И тут распахнулась дверь, появился молодой, щегольски затянутый в новенький мундир офицер. Весело бросил несколько слов в дверь кому-то, кто оставался в доме, обернулся, еще не потушив улыбки, увидел Веру, посмотрел в упор, с интересом.

Вера, вспыхнув, нахмурилась, решительно взбежала по ступеням, с силой нажала кнопку звонка, услышала, как в прихожей рассыпалась требовательная, громкая трель и почему-то почувствовала удовлетворение.

Дверь открыла тоненькая горничная с высоко взбитой прической, в кокетливом, тщательно затянутом на талии фартучке.

— Мне к госпоже Вильчевской, — уверенно произнесла Вера.

— Пожалуйте в дом, — откликнулась горничная. — Как доложить?

— Вера Дерюгина, — все так же, не смягчая уверенной твердости тона, ответила Вера. — Я насчет места…

— Пожалуйте вот сюда, — горничная открыла перед Верой высокую двустворчатую дверь. — Сейчас. Посидите, я доложу госпоже, — и упорхнула в другую, скрытую портьерой дверь.

Комната, где осталась Вера — большая, очень светлая, с высокими окнами, обставлена была богато и со вкусом. Оглядеться Вера едва успела: шевельнулась портьера, бойкий голосок горничной четко выговорил:

— Пожалуйте. Госпожа ждет вас.

Вера оказалась в комнате, которая сразу поразила ее. Не размерами, хотя была она очень большая, не брызнувшим в глаза светом, щедро льющимся сквозь несколько окон справа и откуда-то из глубины, сверху… Вера никак не ожидала, что в этом доме может быть вот такая, вся сплошь заставленная шкафами, заваленная книгами комната. На какое-то мгновение она растерялась: такого обилия книг ни в одном доме видеть ей не приходилось. Строгие, тисненные золотом, тяжелые тома длинными рядами выстроились в высоких, до потолка, шкафах и на открытых полках вдоль стен, аккуратными стопками лежали на этажерках, на каких то подставках, столиках, и даже на полу. Это было всевластное царство книг, и Вера невольно оробела, ища взглядом хозяйку необыкновенной комнаты.

Возле окна стоял резной столик и большое, старинной работы кресло. В кресле сидела женщина, возраст которой Вера сразу же определила: «старуха» — настолько истонченным, иссеченным временем показалось ей продолговатое лицо, обрамленное седыми буклями. С этого лица смотрели на Веру внимательные темные глаза, совсем не выцветшие, с выражением настолько живым, что Вера подумала: «Нет, пожалуй, не старуха. Не молода, конечно, но не старуха». И тут же: «Что это я разглазелась… Как же некстати…»

Паузу прервала хозяйка. Замешательство Веры она, конечно, заметила. Голосом негромким, но очень четким она спросила:

— Вы любите книги? Вам нравится моя библиотека?

— О да, — совершенно искренне ответила Вера. — Здесь такое богатство, даже дух захватило. Кажется, за всю жизнь не прочитаешь столько!

— Ваша жизнь вся еще впереди, — в голосе старой дамы прозвучала грустная нотка. — Если правильно ее употребить, многое можно узнать и сделать… Подойдите ко мне и садитесь, милочка, — она указала на низенький пуф возле кресла.

— Меня зовут Вера Дерюгина, — Вера вскинула голову. Это небрежное «милочка» резануло ее. Так мадам Оболенская обращалась к горничным — ласково и в то же время с явно отстраняющей интонацией. И тут же смятенно подумала: «— Что же я! Словно нарочно злю ее. Ведь мне надо понравиться…»

Но Вильчевская не выказала признаков неудовольствия. Она приветливо повторила:

— Вера Дерюгина… А меня называйте Марией Николаевной. Насколько я понимаю, вы хотели бы помочь мне… — она обвела взглядом комнату. — Врачи запретили мне читать самой, а жить без книг не умею, не научилась. Вот так, дитя мое, — надеюсь, так вы разрешите мне обращаться к вам? — спросила Вильчевская.

Вера кивнула.

— Расскажите о себе, — попросила Вильчевская. — Надо же нам с вами познакомиться.

Вера рассказала очень коротко. Самое необходимое.

— А кто сказал вам, что мне нужна… помощница? — она чуть помедлила, прежде чем выговорить последнее слово, и Вера оценила чуткость Вильчевской.

— Я узнала от знакомого офицера, который служит в управлении вашего мужа…

— Да-да. Я поручила генералу расспросить на этот счет знакомых. Пожалуйста, возьмите вон ту книгу, — Вильчевская протянула руду к стоявшей рядом этажерке. — Да-да, именно эту.

Вера взяла толстый, изящно переплетенный том.

— Читайте, — попросила Вильчевская.

Сначала Вера помнила — нужно во что бы то ни стало понравиться, но потом увлеклась.

— Вы отлично читаете, дитя мое. Однако поговорим о деле. Вы, вероятно, захватили рекомендации?

— Рекомендации… — Вера растерянно умолкла, — Но… я не подумала…

Возникла неловкая пауза. «Вот и рухнуло все, — думала Вера. — Сейчас она откажет».

Вильчевская молча смотрела на девушку, в лице ее была нерешительность, явно непривычная для нее.

— Но я могу, — нетвердо проговорила Вера. — Мон симферопольские знакомые, например, госпожа Оболен-ская, мне не откажут…

— Вы знакомы с Ольгой Викентьевной Оболенской? — живо спросила хозяйка.

— Я училась с Лизой Оболенской. Бывала у них в доме. Ольга Викентьевна всегда была очень добра ко мне.

— Ну и прекрасно, — за веселостью скрывая облегчение, заулыбалась Вильчевская. — Ольга Викентьевна старинная моя знакомая. Да и мужа ее я знавала. Достойнейшие люди. Как они сейчас? Что Лиза?.

— У них все хорошо, — ответила Вера. — Мы виделись недавно…

— Считайте, что все официальности между нами закончены, дитя мое. Да, впрочем, одна осталась — вознаграждение за ваш труд.

— Это не главное, — опять смешалась Вера. — Право, мне неловко…

— Не главное, согласна, — мягко подтвердила Виль-чевская. — Но ваша помощь… — Какой-то шум послышался за дверью, и она, обернувшись, недовольно и властно спросила: — Кто там еще?

Душенька, Мария Николаевна, это я, — услышала Вера, и в комнату вошел генерал Вильчевский.

— Здравствуйте, друг мой, — с недовольством в голосе обронила Мария Николаевна.

— О, ты занята, душенька, — генерал приблизился, как-то неуверенно, неловко двигаясь в тесно заставленной комнате. — Здорова ли ты? — склонившись, он взял тонкую руку супруги так осторожно, будто это была хрупкая драгоценность. — Время обеда, дорогая… Нас ждут…

— Помню. Сейчас, мой друг, — и снова обратила взгляд на Веру. — Зайдете послезавтра, в понедельник. Ну, скажем, часов в пять… вас не затруднит?

— O, нет, — Вера поднялась, испытывая огромное облегчение. — Спасибо вам… Мария Николаевна, — и присела по всем правилам, которые внушала им, гимназисткам, строжайшая их классная дама, ярая ревнительница «этикета воспитанности», как она выражалась.

— Новая чтица? — спросил генерал, когда Вера вышла. — Мила! Она из хорошей семьи?

— Внучка боцмана, — коротко и сухо ответила Мария Николаевна и, вставая с кресла, добавила: — Но ее чувство достоинства и такт могли бы позаимствовать многие девицы из весьма благородных семейств.

Генерал послушно склонил голову. Оценки жены были для него непреложны, как и все ее указания, мнения, требования.

Он, человек громкоголосый, напористый, размашистый, дома, в присутствии жены, становился тихим и кротким. Женитьбу на Марии Николаевне генерал Вильчевский считал главной удачей всей своей жизни и не раз задумывался, почему именно его избрала эта женщина, такая умная, тонкая, обаятельная и властная, в общем — необыкновенная.

Не только генерал, многие считали необыкновенной его жену, урожденную Корсакову, представительницу рода знатного, влиятельного и весьма просвещенного. В доме своем она принимала немногих, попасть на ее приемы считалось привилегией. Известно было, что запросто, почти по-родственному заезжал к Вильчевской Врангель. Ни для кого не являлось секретом и то, что в этом доме решались и многие проблемы ведомства генерала Вильчевского.

Среди волнений и тревог последнего времени Вильчевская еще больше отдалась давней своей страсти — чтению. Но совсем ослабло зрение. Бывшие до Веры две чтицы генеральшу раздражали. Одна своим французским прононсом, чего генеральша решительно не терпела, другая глупостью.