— …я же вам в тысячный раз объясняю… — нудила Эрин, сидящая под другую сторону стола от начальника стражи. — Это эльф, вот с такими волосами…

На шум студентка повернула голову и тут же издала визг, словно ее чем-то укололи. Через полсекунды она уже повисла на мне под обескураженными взглядами Ги-Ги и Стига.

— Так, — сказал стражник, почесывая неправильной формы череп, утыканный, как полупустыня, чахлыми кустиками растительности. — Так. Так. Так.

— Нашелся! Ых…

Эрин еще раз стиснула меня в очень сильных объятиях, оторвала от себя, рассмотрела.

— Ты где был?

— Долго объяснять!

— Потом объясним, — сказал Стиг. — Надо идти…

— Господин начальник! Он нашелся! Извините, что оторвали вас от дел. — Показывая меня стражнику, чародейка улыбалась до ушей и не подозревала подвоха.

— Да что вы, что вы… Я даже рад… — Словно змея, желтушный человек выскользнул из-за стола. Вмиг он очутился у двери, оказавшись между нею и нами.

Его улыбка мне совсем не понравилась.

— Теперь, значит, вашего друга нам искать не нужно? — спросил он вкрадчиво.

— Нет…

— Как хорошо! Эй, Балсин и Эревон!

Дверь скрипнула, и в комнату непостижимым образом протиснулись, не столкнувшись в дверном проеме, два громадных, почти как тролли, человека. Стражники.

Веселый гомон, производимый моими друзьями, мигом сошел на нет. Физиономии стражников могли отбить даже желание существовать на этой планете, не говоря уже о чем-то более сиюминутном.

Мурашки еще резвее поскакали по моей спине.

— Так, — снова сказал начальник, уже не улыбаясь. — Я напомню. Меня зовут Чубан. Я тут уже пятнадцать лет служу и не позволю всяким тут беззаконие нарушать! Поняли? Ишь, придумали! Смеяться они над стражей будут! Ишь?! — Желтушный погрозил Эрин пальцем. Почти перед самым носом.

— Эй, уберите лапы! В чем дело? — Чародейка покраснела от злости.

— Тут вам закон или где? — спросил Чубан.

— Что он говорит? — шепнул я Ги-Ги.

— Это специфический язык стражников, — шепотом же ответил студент.

— Приходят, отрывают от отдыха… то есть работы… рассказывают всякое вранье, а потом этот заявляется, видите ли. А в чем дело? А?

Мы молчали.

— А дело в том, что этот никуда не терялся, и кое-кому здесь хочется посмеяться над стражей. Дураками нас показать! Да? Эх, студенты! Всегда знал, что ничего святого у вас нету… Дискредитируем правоохранительную систему? Грязью решили полить? Это сейчас модно?

— Да постойте! Не было такого! — сказал Гийом.

— Я сам буду решать, что было! Ишь! — Чубан снова погрозил пальцем, на этот раз студенту. — Я с вас живо собью все, что вы захотите. Совсем нахальство потеряли!

Я все пытался понять, что происходит, но не понимал.

"Проще пареной репы, как тут говорят. Это полицейское беззаконие…" — сказал ПЖ.

"Да?"

"Коррупция. Планы раскрываемости. Корпоративность… Перечислять далее?"

Я сглотнул. У нас на Плоне отродясь ничего подобного не было. Я читал о творимых охранителя безобразиях только в книгах, где рассказывалось о ситуации в других мирах.

— Всем молчать, а то хуже будет! — Желтушный подтянул ремень и бросил через плечо своим подчиненным. — В камеру их. Пусть попарятся на нарах, а там посмотрим, что им пришить. У нас тута глухарей целое стадо! Ха-ха!

Нас начали скручивать, что, естественно, вызвало немалое сопротивление. Из коридора тут же набежали ожидавшие команды другие стражники. Получилась натуральная потасовка. Только у Стига ввиду его размера был шанс вырваться, но и у него не получилось…

И вот нас, орущих по все горло, уже буквально несут куда-то. Мелькает передо мной потолок, стены, лезет в нос вонь каземата. Стражники отвешивают нам смачные удары, чтобы несколько подкорректировать наше сопротивленческое стремление, а потом бросают в тесную сырую комнатушку.

— Ишь! — доносится до нас, после чего дверь с грохотом закрывается. — Ха-ха-ха!..

Дальше — темнота и ошеломленное молчание.

— Вот тебе, колдуньюшка, и пенсионный день, — первая подала голос Эрин.

Я сидел на какой-то жесткой деревяшке, которая даже через "одежду" колола меня занозами. В голове звенело после того, как по ней двинули дубинкой. Я чувствовал себя каким-то зомби, с которым недорасправились истребители нечисти.

— Ну, это уже наглость, — сказал гном, потирая в темноте ушибленные места.

— Эрин, я говорил тебе, что идти к страже — неудачная идея! — проворчал Гийом.

— Отвянь!

Чародейка, хотя я этого и не видел, явно мрачнее тучи.

Все еще не понимая, что, собственно, случилось и за что нас заперли, я спросил:

— Крониэль внесет за нас залог?

— Что? Какой залог? Тут не ломбард! — фыркнул Ги-Ги.

Я объяснил, какая практика применяется у нас в судебной системе, а также, не слишком решительно, напомнил о существовании адвокатов.

Мои друзья помолчали. Им было меня, очевидно, жаль.

На Гиксе-3 со Всеобщими Правами Живых Существ была явная напряженка. Эрин сказала, что ни о чем вышеперечисленном здесь и не слышали. Стража тут занимается не охраной правопорядка, а обеспечением собственного материального благополучия и лишь делает вид, что помогает подданным. При первом же удобном случае "служители закона" начинают защищать собственные интересы.

"Я же говорил — здесь коррупция процветает, — сказал ПЖ. — Ничего больше от такого примитива ждать не приходится… Вот если бы ты был немного расторопнее, то давно уже сидел бы на своем заднем дворе в шезлонге и попивал коктейли!"

Пришлось снова выключить искина. Невыносимо было слушать его брюзжание в безвыходной ситуации. А то, что она именно безвыходная, мне становилось яснее с каждой секундой… Я представил себе только часть ужасов полицейского произвола, о котором повествуют древние источники, и мне сделалось плохо. Аж в животе заурчало.

— Пытки, вымогательства, сфабрикованные дела… — перечислял гном, в голосе которого слышалась все возрастающая покорность судьбе.

— А еще убьют, вывезут за город и закопают в лесу… — жалобно промямлил Гийом. — Я слышал, что в неделю так исчезает до сотни народа в Шинбаре…

— Ага… Потом жалуйся… — подтвердил Стиг.

— Так, выходит, ничего нельзя сделать?

— Только уповать на то, что им не захочется сильно напрягаться, — сказал гном. — Может, и отпустят. Но если решат повесить на нас все глухари, которые скопились, нам крышка.

— И что? — спросил я. — Суд разве не разберется?

— Суд? — Гном зловеще рассмеялся. — Суды всегда на стороне стражи, брат.

— Почему?

— Одна шарашка потому что.

— А король?

— О!

Комментариев насчет короля не последовало, и я сделал вывод, что с этим еще хуже.

— Теперь я понимаю, насколько глубока бездна между нами мирами, — философски заметил я, перемежая свою речь отчаянной дробью стучащих зубов. — Вот где пролегает главный водораздел…

— Где? — спросил Гийом, зубы которого отстукивали громче моих. — Через эту камеру?

— Он хочет сказать, что их социально-политическая сфера устроена по-другому, — сказал Стиг. — Интересно, а как? И тут будешь молчать, Уолдо?

— Да. Иначе преждевременная революция нарушит целостность вашего мира.

— Ого! — сказала Эрин. — Так тебе известен рецепт? Я имею в виду, как все это можно исправить? Изменить?

— М… Можно, но… Не спрашивай, пожалуйста!.. Уста мои должны быть сомкнуты!

— Ты упрям, словно ишак, — разозлился гном. — Знаешь, мое терпение велико, словно Рубиновый океан, но и у него есть границы…

— И что ты сделаешь? — хмыкнула Эрин.

— Я… я…

Тут Гийом разрыдался, не выдержав еще даже не начавшегося толком психологического давления, и нам пришлось утешать беднягу.

Обстановка накалялась. Кто-то предавался отчаянию, кто-то напрягал мозги в поисках выхода, кто-то терзался чувством вины. Последним был я.