Перевернули расстрелянного. Никаких документов, кроме фотографии Макса Шмеллинга, не обнаружили.

– Странно, – сказал задумчиво пожилой, – не окоченел еще окончательно, вроде даже теплый немного… Словно недавно его убили. А жандарм говорил, что три дня назад…

– Ну? А может, он вовсе и не мертвый? – племянник, отбросив лопату, склонился над телом Миклашевского. – Стекло бы сейчас… Дай нож, он у тебя шире!

Пожилой вынул свой тесак, начищенный до блеска. Молодой вытер его рукавом, для верности, и приложил к ноздрям расстрелянного. Плоскость тесака сразу припотела, появились малюсенькие капельки влаги.

– Видал? – племянник вопросительно посмотрел на дядю. – Дышит… Весь продырявлен, как решето… А дышит еще! – он снова приставил тесак к носу, и тот снова запотел. – Живой, выходит… Что ж делать нам, а?

Пожилой засопел трубкой, нахмурился. Облокотившись на лопату, долго молчал. Выпустив клубы дыма, произнес:

– Могильщиками они еще могли нас сделать, но палачами мы не станем. Живых закапывать не будем. Так-то, Лео! Стели сено на повозку.

– Ты прав, дядя Анри, – племянник сразу оживился, поняв родственника с полуслова. – В отряде там русские есть. Хорошие ребята! Отчаянно храбрые. И доктор туда из города наведывается. А дорогу я знаю.

Летом сорок четвертого советские войска, успешно форсировав полноводную Вислу, закрепились на ее западном берегу. Следом за передовыми частями ночью, по наведенному понтонному мосту, переправился танковый батальон капитана Шагина. Командование поставило батальону задачу: не только удержать плацдарм, а по возможности расширить и углубить его.

Не теряя времени, танкисты готовились к трудному бою. Заправлялись горючим, пополняли боекомплекты. Старшина Колобродько в замасленной гимнастерке, на которой сверкал новенький орден Красной Звезды, химическим карандашом отмечал в своей замызганной толстой тетради номера боевых машин и отпущенный боекомплект. Танкисты сами сгружали ящики со снарядами, пулеметными лентами и патронами для автоматов.

Григорий Кульга, переправлявшийся через Вислу одним из последних, подкатил на своей «тридцатьчетверке» почти к пустому «форду». Кульга по привычке вскочил на подножку грузовика, заглянул в кузов и удрученно присвистнул:

– Что ж ты нам оставил, земляк?

– Что и положено, – отозвался артснабженец загадочным тоном и, приподняв брезент, показал на два ящика. – Всим выдавав по одному, а тоби припас вот парочку. Якись новы громебойны, товарищ младшой лейтенант. Их для пробной проверки из самой Москвы самолетом прислали.

– У меня за проверкой дело не станет, – ответил довольный Кульга, снимая тяжелые ящики.

– Так я то ж и говорю, что ты у нас танковый первый снайпер, для тэбэ и припас.

Не успел Кульга уложить боекомплект по ячейкам, как его вызвали в штаб. В землянке, слабо освещенной фонарем «летучая мышь», были в сборе все командиры танков. У стола, составленного из снарядных ящиков, разостлана карта. Рядом с комбатом Шагиным стоял командир полка.

– Все в сборе? Тогда приступим, – сказал полковник и посмотрел на танкистов. – Из штаба фронта сообщили, что нашей разведке удалось раздобыть важные сведения. Немцы на нашем участке собираются применить новые секретные танки. Что это за машины, какова их огневая мощь, нам неизвестно. Неизвестно и количество этих вражеских боевых единиц. Неизвестно пока и место, где именно их применит противник. Так что прошу вас, орлы, быть предельно внимательными и, если только обнаружите немецкие танки, чем-то отличающиеся от обычных, немедленно сообщите в штаб. Называйте их самоварами.

– А бить по ним, по тем самоварам, можно? – спросил Кульга.

Танкисты дружно засмеялись. Улыбнулся и полковник:

– Не только можно, но и обязательно! Вашему батальону мы передали и запас спецснарядов, присланных из столицы.

– Тогда постараемся, товарищ командир полка!

Тут же, склонившись над картой, помечая ее синим карандашом, комбат расставлял свои боевые машины на плацдарме. Кульге достался рубеж на правом фланге, у польской деревушки. Не теряя времени, Григорий повел боевые машины на передний край. До рассвета надо занять позицию, замаскировать «тридцатьчетверки» и приноровиться к местности, на которой придется вести бой. Танкисты не подозревали, что они на самом острие тщательно подготовленного гитлеровцами мощного контрнаступления. Перед ними в польской деревне находился бронированный кулак – особый батальон секретных танков.

Это были мощные танки, построенные по личному указанию Гитлера. Фюрер питал страсть к стальным чудовищам, изрыгающим огонь и смерть. Генералы и фельдмаршалы, связавшие свои судьбы с танковыми войсками, пользовались личным покровительством Гитлера. Высшие офицеры генерального штаба, хорошо знавшие пристрастие фюрера к бронированным машинам, разрабатывая боевые операции, тщательно рисовали на картах контуры танковых соединений, которые прорывают оборону противника.

Но особой заботой и вниманием фюрера были окружены доктор Порше, владелец нескольких танкостроительных заводов, глава фирмы «Порше и К^о», и главный конструктор этой фирмы прусский барон Вильгельм фон Шилленбург, которого в танковых соединениях вермахта с почтением называли отцом танков. В сокровенных беседах Гитлер развивал перед ними свои идеи: создать сверхтанк. Он должен иметь сверхсильное оружие, сверхтолстую непробиваемую броню и сверхмощный мотор.

– Дайте нам пятьдесят таких сверхтанков, – убеждал Гитлер доктора Порше и конструктора фон Шилленбурга, – и мы остановим наступление русских!

Доктор Порше и фон Шилленбург принялись воплощать мечту фюрера в жизнь. Разведчики многих стран пытались проникнуть в секретную лабораторию, заглянуть в сейф конструктора, но агенты службы безопасности тщательно оберегали тайну танкостроительной фирмы.

К лету 1944 года на подземном заводе был изготовлен опытный образец. Сверхтанк отвечал всем требованиям, предъявленным Гитлером. Испытания на полигоне прошли успешно. Срочно были изготовлены пятьдесят машин.

В начале июля доктор Порше и фон Шилленбург прибыли в Берлин, в ставку фюрера, для доклада. Хмурые эсэсовцы, тщательно проверив предъявленные документы, быстро распахивали перед посетителями бронированные двери, пропускали в подземный бетонированный бункер – штаб-квартиру Гитлера.

Фюрер, просмотрев киноленту, заснятую во время испытаний, пришел в восторг. Новые сверхтанки по своим боевым качествам превосходили мощные танки «пантера» и «тигр». Новым бронированным чудовищам дали громкое название «королевские тигры». Гитлер пожелал немедленно опробовать машины в бою. Он лелеял надежду, что «королевские тигры» помогут остановить наступление русских, внесут перелом в ход войны. Фюрер подошел к карте и ткнул пальцем в западный берег Вислы, где советские войска развивали наступление.

– Здесь мы остановим большевиков!

Конструктор «королевских тигров» Вильгельм фон Шилленбург изъявил желание лично участвовать в историческом контрнаступлении и в ходе боев проверить все качества своих боевых машин. Побледневший доктор Порше робко возразил – ему не хотелось рисковать конструктором, – но Гитлер уже торжественно вскинул руку, разрешая фон Шилленбургу ехать на фронт…

На передний край вместе с особым батальоном секретных «королевских тигров» прибыл и их конструктор Вильгельм фон Шилленбург. Командир батальона и начальник личной охраны конструктора пытались удержать знаменитого «отца танков» от участия в наступлении, но фон Шилленбург высокомерно заявил:

– Не рассказывайте мне сказки. У вас устаревшие представления о войне. Броня «королевских тигров» непробиваема. Вперед, и только вперед! – и, жестом отстранив рослого начальника охраны, который встал на его пути, уверенным шагом хозяина подошел к головной машине и влез в нее. – Господа офицеры, первую машину я поведу сам!..