Девушка положила приборы на пустую тарелку и, откинувшись на спинку стула, с любопытством смотрела на Мэри-Бет.

— Я работаю волонтером в Детском центре развития и реабилитации.

— И много ли платят волонтерам…

— Чичи! — возмутился Винченцо.

— Я просто пошутила, — улыбнулась Франческа.

Но поймав взгляд сестрицы своего кавалера, Мэри-Бет поняла, что та вовсе не шутила.

— Нет, — сказала Мэри-Бет, — платят совсем немного. Но не переживайте, Франческа, я не охочусь за деньгами вашего брата, поскольку достаточно обеспечена. А в центре я тружусь, как говорится, по велению души. Люблю, знаете ли, приносить радость детям.

— Похвально! Значит, вы сумеете подружиться с моими племянниками.

— У Витторино и Колетт есть дети? — искренне удивилась Мэри-Бет. Она как-то не представляла Колетт Бальдуччи заботливой матерью, да и вообще матерью ее не представляла.

— Нет, у них нет детей, — Франческа сникла, виновато поглядывая на брата.

— Дети у меня.

— Что?! — шокированная девушка во все глаза смотрела на Винченцо.

— У меня пятилетние близнецы: Леле и Коло.

— Понятно.

Голова Мэри-Бет кружилась, в ушах звенело. Девушка потянулась за бокалом с вином и вмиг осушила его. Она все еще не могла поверить, что у Винченцо есть дети, а он ни разу ей не упомянул о них.

Дети. Магическое слово для Мэри-Бет. Сможет ли она найти с ними общий язык? Вообще Леле и Коло — это кто? Мальчики или девочки? Или те и другие? Она обязательно спросить об этом Винченцо, когда они останутся наедине.

Мэри-Бет заставила себя улыбнуться сидящим за столом людям. Парочка старательно делала вид, что занята друг другом, и вовсе не обращает внимания на странное поведение своей американской знакомой. Винченцо спрятался за бокалом, но Мэри-Бет чувствовала исходящие от него флюиды сожаления. Она помнила, как поведала ему свою грустную историю и выпалила, что у нее никогда не будет детей. Возможно, поэтому он и не сказал о своих детях.

Было еще одно объяснение подобной скрытности, но Мэри-Бет была слишком хорошего мнения о Винченцо, чтобы даже предположить, что дети для него ничего не значили.

Все удовольствие от ужина и веселой компании смыло волной горечи. Но просто так встать и уйти девушка, к сожалению, не могла. Будь проклято это воспитание, ставшее неотъемлемой частью сознания!

К счастью, Винченцо понял ее состояние и, прервав мучительную тишину, воцарившуюся за столиком, заявил:

— Перелет меня утомил. Давайте, обойдемся без десерта.

Анджело и Франческа понимающе закивали, а Мэри-Бет промолчала. У нее было такое чувство, словно она выпрыгнула из самолета, а парашют все никак не желает раскрываться: земля приближается с неумолимой скоростью, а мысли разбегаются.

Пока оформляли счет, Анджело попытался развлечь присутствующих шутливыми историями про иностранных туристов, останавливавшихся в отеле. Мэри-Бет слышала каждое его слово, понимала, в чем заключается шутка, вот только смех, рождавшийся где-то глубоко внутри, там же и затухал.

Уже на выходе, Мэри-Бет вдруг услышала, как Франческа, наклонившись к брату, прошептала:

— Прости меня, пожалуйста, Энцо. Я и представить себе не могла…

— Все нормально, — прервал ее извинения мужчина.

Брат с сестрой расцеловались, потом Винченцо пожал руку «бывшему» другу, и парочки разошлись: Франческа и Анджело решили прогуляться под звездным небом, а Винченцо и Мэри-Бет отправились ловить такси.

Девушка не заметила, как они добрались до отеля, как поднялись на последний этаж. Винченцо не пытался развеять ее грусть и молчал всю дорогу. Очутившись в уединении номера, Мэри-Бет заметила, как изменилось лицо мужчины: оно так и пылало решительностью — и девушка поняла, что разговора по душам не избежать.

Как бы там не было, ей все же хотелось узнать все тайны этого мужчины. И девушка, обогнув столик, прошла к диванчику, присела на мягкие подушки. Винченцо расположился рядом. Но слова не шли с языка, и он решил облегчить им дорогу вином.

Достав бутылку вина, заботливо оставленного в серебряном ведерке со льдом, мужчина откупорил ее, разлил по бокалам пряную жидкость.

Мэри-Бет приняла свой бокал, то пить не стала. Она и так превысила норму алкоголя за сегодняшний день. Повертев бокал в руках, девушка наблюдала за тем, как Винченцо в несколько глотков выпил свою порцию.

Она уже знала, что итальянцы боготворят вино, но никогда прежде Винченцо не проявлял подобную неумеренность. Неужели мужчине, чтобы откровенно поговорить с ней, требовалась поддержка? Это настораживало. Забывшись, Мэри-Бет и сама пригубила вино.

Винченцо поставил бокал на столик и повернулся к девушке.

— Я был женат. Ее звали Амели Ле-Блан. Мы познакомились около шести лет назад. Я только начал ездить с концертной программой по миру. Париж увлек меня своей магией, и я поддался его романтической атмосфере. И когда встретил Амели, то думал, что это любовь. В тот момент я считал, что безумно влюблен в нее. Через месяц мы поженились, а еще восемь месяцев спустя у нас родились близнецы, мальчики — Рафаеле и Николо. Если бы только я знал истинную сущность Амели, — он вздохнул, — а так пострадали ни в чем не повинные дети.

Мужчина помолчал, вспоминания нахлынули мощной волной. Хотя горечь ошибок никогда не давала возможности забыть, кто во всем виноват.

— Во время беременности Амели сполна показала свой характер. Она злилась, что ее некогда прекрасная фигура испорчена, но первое время еще сдерживала себя. А когда ей прописали постельный режим, то стала просто невыносимой. Еще бы, она ведь надеялась разъезжать по миру, а тут нужно пять месяцев безвылазно провести в Сиене под наблюдением врачей. Когда у меня закончилось турне по Европе и я вернулся домой, меня ожидал настоящий ад. Я старался и, как мог, угождал жене, выполняя каждую ее прихоть. Я тогда еще надеялся, что после родов все вернется на свои места. Но не случилось. А потом все стало еще хуже. Мне снова нужно было уезжать, на этот раз в США. Я не считал нужным таскать детей за собой, поэтому Амели пришлось остаться дома. Но кроме злости за мое решение ее разъедала зависть, ведь Колетт, которая недавно вышла замуж за Вито, повезло отправиться в Штаты. Кстати, Колетт и Амели кузины, — сообщил Винченцо.

— И что случилось, когда ты вернулся?

— Я тогда еще не вернулся, — вздохнул мужчина. — Амели надоело сидеть с детьми, но и в Америку она тоже не полетела. Моя милая женушка просто смылась из дома, отравившись на какой-то курорт. Для меня уже было не важно, где конкретно она предпочитает проводить свое время. Главное, что она бросила наших детей. Да, рядом с ними были боготворящие их родственники, но никто не в силах заменить любящую мать. Хотя Амели любящей никогда и не была. Когда мы пересекались в Сиене, то ужасно скандалили. Куда-то пропала любовь. Хотя сейчас я готов согласиться, что любовью те чувства, что я изначально питал к Амели, трудно назвать. Просто бурлили гормоны.