— Никто не струсил, — ответил я.
— Рад этому. Не хотелось бы думать, что мои лучшие друзья — парочка желтобрюхих трусов.
— Пошел ты… — сказал я.
Мы продолжали идти. Большинство домов были ярко освещены, возле каждого крыльца мерцали вырезанные из тыкв фонарики. По обеим сторонам улицы группки детей ходили и бегали от двери к двери с мешочками для сладостей. Почти все были в костюмах: кто-то в недолговечных пластиковых, купленных в магазине (ведьмы, пес Гекельберри, [16]Супермен, Дьявол и так далее), кто-то в самодельных (пираты, цыгане, вампиры, бродяги, принцессы и прочие), а некоторые (кому, видимо, не хватило фантазии, энтузиазма или денег) были в обычной одежде и масках. Каким бы ни был костюм, все смеялись и вопили. Я слышал, как дети стучали в двери и звонили в звонки и хором выкрикивали: «Кошелек или жизнь!»
До этого года мы и сами так развлекались. Но когда тебе исполняется пятнадцать, выпрашивание конфет начинает казаться детской забавой.
Полагаю, оно и было детской забавой по сравнению с путешествием на поле Янкса.
Проходя мимо суетящихся детей, я чувствовал себя очень взрослым и умным — но втайне мне хотелось бегать от дома к дому вместе с ними, в зловещем костюме Безголового Призрака, с вырезанным из резины топором в одной руке и полной конфет хозяйственной сумкой в другой.
В глубине души я мечтал, чтобы мы шли куда угодно, только нена поле Янкса.
И в то же время мне не терпелось там оказаться.
И я подозревал, что Дэгни и Расти чувствуют себя так же.
Но, независимо от того, как чувствовал себя каждый из нас, больше никто не говорил о том, чтобы отказаться от этой затеи. Вскоре мы уже вышли из города и шли по грунтовому повороту к Третьему шоссе. Хотя у нас были с собой фонарики, мы ими не пользовались. Полная луна освещала нам дорогу.
Время от времени мимо проезжали машины, и нам приходилось щуриться и отворачиваться от света их фар. В остальное время мы были в полном одиночестве на старой трассе.
По крайней мере, мы так думали.
Когда мы наконец добрались до грунтовки, которая вела к полю Янкса, Дэгни остановилась и попросила:
— Давайте передохнем пять минут, а?
— Испугалась? — поддразнил Расти.
— Проголодалась.
— Ага! — обрадовался он.
— Кто-нибудь еще хочет кусочек «Трех мушкетеров»? [17]— спросила Дэгни, засовывая руку в карман джинсов.
— «Такой большой, что можно разделить с другом!» — процитировал Расти.
— Точно, — сказал я.
Я достал фонарик и светил Дэгни, пока она, склонившись и прижав батончик к колену, разрезала его своим карманным ножом прямо вместе с оберткой. Расти взял первый кусок, я второй, Дэгни взяла оставшийся.
Прежде чем съесть его, она сунула в рот лезвие ножа, чтобы облизать его.
Мы с Расти принялись за наши кусочки «Трех Мушкетеров».
Освещенная луной, Дэгни медленно вытянула лезвие изо рта между плотно сжатых губ, как деревянную палочку от мороженого. Потом она сказала:
— Кто-то идет.
Не те слова, которые хочется услышать на Хэллоуин, стоя посреди дороги, окруженной со всех сторон лесом, в двух милях от города.
Я неожиданно потерял интерес к шоколаду.
— Не оглядывайтесь, — прошептала Дэгни. — Просто стойте смирно. Притворитесь, что все в порядке.
— Ты что, смеешься? — прошипел в ответ Расти.
— Если бы.
Дэгни замерла, глядя куда-то в пространство между мной и Расти.
— Кто это? — спросил я.
Она помотала головой:
— Сколько их?
— Один. Наверное.
— Что он делает? — спросил Расти.
— Идет по дороге. Пешком.
— Он крупный? — спросил я.
— Очень.
— Дерьмо, — просипел Расти. Потом затолкал остаток своего ломтика в рот и принялся громко жевать, широко разевая рот, так что зубы издавали тошнотворный влажный звук, врезаясь в толстый шоколад.
— Что нам делать? — спросил я Дэгни.
— Посмотрим, кто это? — предложила она.
— Давайте сматываться, — прочавкал Расти.
— Ну не знаю, — ответила Дэгни. — Убегать по лесу не кажется мне хорошей идеей. Если мы останемся здесь, нас могут заметить из проезжающей машины. И потом, этот человек может оказаться неопасным.
— К тому же, нас трое против него одного, — добавил я.
— И у нас есть ножи, — кивнув, добавила Дэгни.
Все еще жуя, Расти глянул через плечо, чтобы посмотреть на приближавшегося человека. Снова повернувшись к нам, он сказал:
— Вот же дерьмо! Не знаю, как вы, а я убираюсь отсюда.
И он кинулся в темноту окружавшего дорогу леса. Оглянувшись на нас, он позвал:
— Пошли же, ребята!
Дэгни не пошевелилась.
Так что и я остался на месте.
— Бежим!
Мы не двинулись, так что он бросил:
— Ваше дело, — и исчез в темноте.
— Ну, здорово, — пробормотал я.
Дэгни пожала плечами:
— Двоепротив одного.
Я затолкал остаток «Трех мушкетеров» в карман куртки и обернулся.
И понял, почему Расти убежал.
Чего я не мог понять, так это как Дэгни могла оставаться такой спокойной.
Над серединой Третьего шоссе скользил призрак. Очень высокий призрак. На самом деле это был высокий человек, обернутый с ног до головы в простыни. На каждом шагу из-под ткани показывалась босая нога. Но кроме этого ничего нельзя было разглядеть, только смутный силуэт. На голове странного явления была надета черная шляпа-котелок. На шее болталась веревка, завязанная в висельную петлю, которая удерживала на месте простыню.
Ветра не было, но простыни развевались и колыхались вокруг приближавшейся фигуры.
Пока что привидение держалось середины дороги.
— Может, он просто пройдет мимо? — шепотом предположил я.
— Как ты думаешь, кто это? — спросила Дэгни.
— Не имею представления.
— Кто может быть таким высоким?
— Никто не приходит в голову.
— Мне тоже, — Дэгни помолчала мгновение, потом добавила: — Кажется, он на нас не смотрит. Действительно. Мы стояли на грунтовой дороге, в нескольких футах от края трассы, и ему нужно было повернуть голову, чтобы нас увидеть.
— Может, он не знает, что мы здесь, — прошептал я.
Мы замерли в полной тишине, стоя рядом, глядя, как завернутая в простыни фигура скользила все ближе и ближе.
Видение двигалось по центру шоссе, не поворачивая головы.
Но я знал, что оно повернет голову.
И кинется на нас.
Мое сердце билось как сумасшедшее. Ноги тряслись.
Дэгни схватила меня за руку.
Почувствовав ее пожатие, я посмотрел ей в лицо. Она оскалила зубы, но я не мог понять, улыбается ли она, или кривится.
Мы снова обернулись к незнакомцу.
Он продолжал идти. А потом прошел мимо.
Дэгни отпустила мою руку.
Я глубоко вдохнул.
Человек в простынях все шел и шел.
Мы боялись издать хоть один звук. Боялись отвести от него взгляд, все время ожидая, что он повернется и пойдет к нам.
Вскоре он исчез за поворотом.
— Что этобыло? — спросила Дэгни приглушенным голосом, так как странный человек был все еще в зоне слышимости.
— Не знаю, — прошептал я в ответ.
— Ексель-моксель, — произнесла она.
— Ага.
Мы продолжали смотреть на дорогу.
— Он ушел? — позвал откуда-то из-за деревьев Расти.
— Да, — ответил я. — Можешь вылезать.
Расти с шумом вывалился из темноты. Лунный свет отразился на лезвии ножа в его руке.
— Чего вы остались так стоять? — спросил он с раздражением.
Дэгни пожала плечами.
— А чего было бежать? — спросила она. — Он же ничего не сделал.
— Я бы ему показал, — сказал Расти, потрясая ножом. — Его счастье, что он прошел мимо.
Мы все уставились в том направлении, куда ушел завернутый в простыни человек. Я почти ожидал, что он появится снова, скользя в нашем направлении.
Но дорога осталась пустой.
— Пошли отсюда, — сказала Дэгни.