Её привезли в эрмерий. Нет, никто Лане этого прямо не сказал, но не требовалось особой проницательности, чтобы определить назначение этих обнесённых побеленной кирпичной стеной построек, затаившихся на пустынном берегу, сразу за линией дюн, среди приморских сосен, тянувших к серому небу свои костлявые ветви.

Даже воздух за массивными дощатыми воротами был другим, не мирским. Исчезли ветер и запах соли, сменившись ароматами тщательно ухоженного сада. Белые стены приземистых зданий терялись в густых зарослях садовых кустарников и невысоких деревьев, часть из которых Петулания раньше видела только на картинках в зачитанном учебнике ботаники, купленном её отцом по случаю у странствующего торговца, а других не видела даже там. Многие из садовых растений уже цвели, и пока девушка с наставницей шли по усыпанной толчёным кирпичом дорожке, Лана жадно глядела по сторонам, поражаясь разнообразию форм и красок цветов и листвы.

Сестра-наставница Морвин открыла низенькую, выкрашенную зелёной краской дверь в глухом уголке сада, и провела девушку через светлый коридор в одну из укрытых за тяжёлыми дверями келий.

Комната была просторной и очень светлой. А ещё феноменально, геометрически, правильной и аккуратной. Безукоризненно отбеленные стены незаметно переходили в сводчатый потолок. Вымощенный кремовой плиткой пол укрывали строго выравненные относительно стен плетёные из травяного жгута коврики. Высокое узкое окно заполняли аккуратные створки с идеальными ромбиками цветного стекла.

Обстановка кельи богатством не поражала. Молитвенная ниша в дальнем правом углу. Узкая длинная кровать, застланная с таким тщанием, что мягкое шерстяное одеяло и перьевая подушка обрели ровность и геометричность хорошей столярной работы. С левой стороны — небольшой книжный шкафчик из обработанного морилкой, но нелакированного дерева.

— Здесь ты будешь в полном безопасности, дитя, — заверила её сестра-наставница, — эти жуткие люди, из чьих лап тебя удалось вырвать, больше не смогут причинить тебе зла…

Лана хотела уточнить, что лапы этих людей не показались ей очень уж жуткими, но сестра Морвин продолжала свою речь с напором хорошего трактора.

— … после вечерней трапезы я принесу тебе поесть, а пока можешь немного отдохнуть. Ты умеешь читать, дитя?

— Умею. Мой отец — учитель в Верхнем Ручье.

— Тогда в этом шкафу ты сможешь найти что-нибудь, чтобы скоротать время. Там есть полный набор душеполезной и поучительной литературы для юных дев. Если же ты захочешь подчерпнуть что-то из более совершенного источника, то на верхней полке лежит полное собрание всех трёх священных канонов — древнего, старого и последнего, в утверждённом Верховном Синклитом переводе. Естественно в нашей библиотеке есть и тексты оригинального пятиязычия, но мы посчитали, что помещать их в кельи рядовых послушниц необязательно. Ты ведь не владеешь древними наречиями?

Лана смущённо покачала головой — классические языки в программу деревенской школы не входили.

— К сожалению, мне нужно идти, — с явной грустью вздохнула сестра-наставница, — но я обязательно навещу тебя ближе к вечеру. И да — не думаю, что тебе стоит выходить из кельи. Наш эрмерий достаточно велик и ты легко можешь заблудиться.

Она выплыла из комнаты, захлопнув за собой тяжёлую дверь. Удар отозвался в мебели лёгкой дрожью. Похоже, столяры изготовили створку в расчёте на возможное применение желающими её взломать как минимум лёгких осадных орудий…

Петулания несколько раз прошлась по келье. Ознакомилась с хранившейся в шкафу душеполезной и назидательной литературой. Довольно бегло. Изучать её более тщательно нормальную юную девушку можно было заставить, пожалуй, разве что силой. Закончив с просмотром заглавий, она прикрыла шкаф и распахнула окно. За ними клубились густые и определённо весьма колючие розовые кусты.

За спиной распахнулась входная дверь. Странно, несмотря на свой вес и грохот при захлопывании, открывалась она почти бесшумно и Лана заметила это в основном по прокатившемуся по келье сквозняку.

— Не стоит открывать окна, тебя может продуть, — назидательно провозгласила сестра Морвин, — я принесла тебе новую одежду.

Лана внимательно посмотрела на идеально сложенные квадраты серо-голубой ткани и белого накрахмаленного полотна.

— А это обязательно?

— Мы должны вычистить и выстирать твои вещи. Тебе так много пришлось испытать… Кроме того в наших стенах принято носить традиционные одежды.

В чём-то сестра-наставница была права. Путешествия и сон в дешёвом отеле и плацкартном вагоне одежду никак не освежили.

— Напротив, через коридор, есть умывальня. В баке справа — тёплая вода, на вешалке — чистые полотенца. Там ты можешь умыться и переодеться, — заботливо уточнила наставница.

После минутных раздумий Лана последовала её совету, направившись в умывальню. Костюм анахорессы-послушницы шиком не блистал, но оказался неожиданно удобным и практичным. С удовольствием умывшись и переодевшись, она вспомнила о колючей ветке, данной ей Тео на счастье. Так уж случилось, что эта шипастая развилка осталась единственным предметом, напоминавшим ей о доме. Девушка положила её в кармашек передника, и вернулась в келью.

— Ну вот и чудно, — восхитилась сестра-наставница, — ты выглядишь совершенно другим человеком… а что это у тебя в кармане?

Колючая рогатка не укрылась от зоркого глаза Морвин.

— Это? Просто. На память о доме. Мне его Тео дал. Сказал, что оно нечистую силу отгоняет…

— Какое дремучее невежество! — возмутилась сестра-наставница, — выбрось сейчас же.

— Но это память… пожалуйста. Я бы хотела его оставить.

— Это негигиенично. Да-да. Мы, служители клира, тоже знакомы с достижениями прогресса и науки. Давай сюда эту гадость.

— А почему я должна её отдавать?

Этот несложный вопрос вверг сестру-наставницу в кратковременную задумчивость. Но очень кратковременную.

— Это лишь деревенское суеверие. И как я уже сказала — это крайне негигиенично. Ты можешь наколоться, в ранку попадут какие-нибудь миазмы, и даже страшно подумать, как скверно всё может закончиться. Ты ведь образованная и современная девушка, и не можешь всего этого не понимать.

Лана не без сомнений протянула ветку наставнице. Показаться девушкой несовременной и необразованной ей не слишком хотелось.

— Ну, если это так надо…

— Конечно же надо, вот молодец.

Сестра брезгливо взяла развилку двумя пальцами и, держа её на отлёте, направилась к двери.

— После захода солнца я принесу ужин, — добавила она на ходу.

Петуланию эта новость не слишком обрадовала. Показаться несовременной, конечно, не очень хотелось, но сомнения в том, что веточку стоило отдавать, у неё оставались.

Размышления Ланы были прерваны снова распахнувшейся дверью.

— Да, сестра-наставница? — не оборачиваясь, спросила девушка.

Ответом стало лёгкое хихиканье, явно не принадлежавшее дородной сестре Морвин.

Повернувшись, Лана увидела молоденькую послушницу, свою ровесницу или даже немного помладше, тщетно пытавшуюся задавить вырывающийся смех.

— Меня… и-и-к… меня зовут Хельма… я… я младшая послушница. Но меня уже скоро посвятят в старшие. То есть я хотела сказать, привет.

— Привет.

— А ты новенькая? О тебе все говорят…

— Я?

Честно говоря, Лана вряд ли могла внятно сказать, является она «новенькой» или нет, да и что она вообще здесь делает, пожалуй, тоже. Всё происходило как-то слишком быстро и непредсказуемо. Настолько, что она даже не успевала толком вмешаться в события и просто неслась по течению.

— Ага, — закивала Хельма с таким энтузиазмом, что из под кружевного чепчика выбился длинный светлый локон.

— Я… Я не знаю. Наверное. Да.

— А ещё говорят, что о тебе хлопотал сам господин Крапник, — сообщила гостья, поправляя локон, — ты его родственница?

— Не думаю… — не слишком уверенно ответила Лана, на всякий случай перебирая в уме всех известных ей дальних родственников.