- Зойка про тебя говорила, что ты - её брат, старший, при чем, а сегодня замотался с утра очень, устал, вот и сидишь на кухне, отдыхаешь, как умеешь, - сказала девчушка, окончательно пересмаковав коньяк всеми органами чувств, включая, кажется, шестое. - Так что, ты брат или она, как все мы, бабы, врет и не краснеет?

- На текущий момент, в самом деле - брат, - согласился Симон, скромно, как бы, неторопливо, но с огромной внутренней жадностью, прихлебывая в самом деле очень достойный напиток, прав он оказался в магазинчике, когда не погнался за ценой, проигнорировал назойливое требование напарницы: "Самый дорогой бери..."

Как-то незаметно, легко и совершенно безболезненно, с первых же глотков коньяк вычистил голову агента от затухающего гула реактивных двигателей, от звуков плещущейся воды на поверхности хмурого океана, от бесконечного безмолвия равнодушных звезд, от заключительных слов исчезающего беса.

- Ты поэтому с ними в комнату и не пошел? - оживившись, заинтересованно начала перебирать варианты Маринка. - Тебе с сестрой нельзя, это же инцест... смертный грех или как там считается? или все-таки можно, но чтобы без детей? Так сейчас никто залететь не хочет, думаешь, я детей хочу?.. так, кувыркаюсь для за ради удовольствия, если человек, конечно, приятный.

Она снова засмеялась, прихлебнула коньяку, поискала что-то глазами на столе и спросила собеседника:

- А сигаретки у тебя не найдется?

Симон молча вытащил пачку крепковатых для юной девушки сигарет и разовую, но достаточно изящную зажигалку, и просто положил все это на столешницу, двинув в сторону Маринки. Пока та самостоятельно прикуривала, совсем не обидевшись на такое вопиющее нарушение этикета, мужчина почему-то лихорадочно пытался вспомнить - предусматривается ли в Преисподней отдельное наказание за инцест? Конечно, никаких регламентирующих документов грешным душам никогда и никто из бесов, а тем более бесенят, не показывал и даже не ссылался на них, но заведенные испокон века порядки на том Свете были чрезвычайно строгими, и развратников, к примеру, никогда не смешивали с убийцами или обжорами. Но сейчас, как ни напрягался Симон, он не мог припомнить ничего конкретного, видимо, интимная связь братьев и сестер, а также родителей с детьми и прочих близко кровных родственников шла "десятой" строчкой в списке прегрешений, и была, как бы, вспомогательной, на приговор особо не влияющей, но учитываемой.

Впрочем, если совсем уж углубиться в дебри, то можно было бы вспомнить и обязательный брак с сестрами египетских фараонов, и почти тысячелетние близкородственные браки "внутри домов" европейских феодалов.

Прерывая не такие уж важные и нужные ему самому размышления напарника, на пороге кухни, неслышно, как привидение, появилась Зоя, с мутноватыми, все еще переживающими выпавшие на её долю удовольствия глазами, взлохмаченными короткими волосами и плавными, чуть нетвердыми жестами. Она бесцеремонно, будто и не заметив этого, выхватила из рук Маринки стакан, изрядно хлебнула коньяку и, резко выдохнув после выпитого, сказала с легким разочарованием:

- Зря ты, Симон, тут отсиделся... я такого кайфа давно не помню... с тех самых пор...

Впрочем, не до конца погашенное плотскими удовольствиями чувство осторожности не позволило ей закончить фразу и выговорить, с каких именно времен она не помнит такого наслаждения.

- А ты правда, как с зоны или из монастыря сбежала, изголодавшаяся, - сделала авторитетное заключение Маринка, без обид принимая обратно стакан с остатками коньяка.

- Ну, считай, что с монастыря... специализированного, - засмеялась, окончательно приходя в себя, агентесса Преисподней. - Там, где я была, любой монастырь за санаторий сойдет... но что-то мне кажется, ты об этом сама узнаешь очень скоро...

И после неприятно повисшей в табачном дыму паузы, уже весело, переводя свои слова в несколько нелепую шутку, добавила, как бы извиняясь за неудачное пророчество:

- ...лет через шестьдесят...

- Я столько не проживу, - автоматически ответила Маринка, протягивая стакан Симону для повторного наполнения. - Ладно, чего ты к нам со своими грустными сказками приперлась? Ребят, что ли, совсем выдоила? досуха?

- Шевелятся еще, - хвастливо заявила Зоя, тоже подкуривая сигаретку из пачки напарника. - Молодые, задорные. Чуток передохнут и минут через десять опять готовы будут.

- Тебе-то и самой передохнуть сейчас не помешает, - скептически разглядывая белесые пятна на черных чулочках агентессы, заметила Маринка.

- А-а! Мне-то что, - махнула рукой, стряхивая на пол пепел, Зоя. - Для меня это дело - как накачка энергией, чем больше еб.., тем больше хочется...

Она засмеялась, фривольно, будто по готовому сценарию, ероша жиденькие волосы сидящей девчушки. В ответ Маринка неожиданно на мгновение прильнула ко все еще пышущему жаром животику новообретенной подружки, показалось даже, что она вот-вот лизнет впадинку пупка... но через секунду девица уже сидела, выпрямив спинку, по-прежнему упираясь в стену и поигрывая пальцами с опустевшим стаканом.

- Ну, если у нас хотя бы десять минут имеется, объясни, пожалуйста, куда соскочил так шустро Нулик? - поинтересовался Симон.

- А кто ж его знает, - отстраненно пожала плечами напарница. - Собирался, было, к нам пристроиться, все чего-то читал с экрана одним глазом, а вторым - на нас зыркал, косоглазие зарабатывал, а потом вскочил, чего-то пробубнил и... всё.

- Это у вас там уши письками заложило, он к заказчику какому-то важному и нужному срочно поехал, - деловито пояснила, вмешиваясь, Маринка. - Сказал, что туда и сразу обратно, всего на пару часов, не больше, вы уже во всю к делу приступили, потому и не поняли ничего. А Нулик расстроенный был, что ему по второму кругу достанется, сказал еще, когда выходил: "Мне, как всегда, последнему..." и слинял.

Симон подумал, что девица набивает себе цену перед Зоей, слова рыжего хозяина дома перед уходом были несколько другими, хотя, одновременно отслеживая старт и полет баллистической ракеты и разговаривая с куратором местного Отражения, и сам агент мог не услышать или не совсем верно понять происходящее в это время в квартире.

- Ты не переживай, - будто только что, вспомнила Зоя, кольцами выпуская дым изо рта к серому грязному потолку кухни. - Он для тебя чего-то там оставил, сказал - прямо на мониторе. Как сейчас помню - не любит Нулик бумагу, да и принтер у него, кажись, без картриджей, пустой где-то в углу болтается...

Мгновенно в голове Симона всплыли слова куратора: "...её работа окончена...", что ж, на самом деле девушка выполнила то, для чего, собственно, и была извлечена из Преисподней: легко и непринужденно "подвела" старшего группы к объекту. Хотя и теперь она отнюдь не будет лишней, надо только правильно, с учетом складывающихся обстоятельств и душевных порывов самой агентессы использовать Зою, к примеру, чтобы попридержать после возвращения Нулика дома, в той же постельке... а сейчас...

Не откладывая дело в "долгий ящик" и пользуясь тем, что одинокие мальчишки в комнате тихо, безмолвно отдыхали от противоположного пола, Симон быстро поднялся с места и протиснулся мимо не желающей уступать ему дорогу напарницы. Та негромко, но внятно, от души ругнулась ему в спину...

...на мониторе и в самом деле мерцала зеленоватая крупная надпись "Нажми здесь", стоило агенту лишь чуток тронуть с места обшарпанную, грязную "мышку". Симон не любил вычислительную технику - всякие там системные блок, жесткие диски, оперативную память, клавиатуры и принтеры, операционные системы, прикладные программы, прочее программное обеспечение - хотя достаточно умело обращался с ней, но еще в грешной жизни всегда предпочитал бумажную книгу или рукописный документ экрану монитора. Видимо, в этом Нулик был полной его противоположностью, поленившись просто выписать на листок бумаги совсем небольшой перечень фамилий постоянных членов секты с напыщенным самоназванием "След дьявола", за которыми, на всякий случай, приглядывала местная полиция по наущению, скорее всего, госбезопасности, традиционно интересующейся любыми отклонениями от общеустановленных норм поведения. Впрочем, пригляд был, в основном, чисто формальным, ведь ничего противозаконного в секте не творилось, а свобода вероисповедания была внешне незыблемым принципом устройства здешнего, вполне демократичного и свободного Отражения. Как понял Симон из маленького пояснительного файлика, похоже, целиком скопированного из чьей-то докладной записки или секретного донесения, сектанты вели себя удивительно тихо, скромно и незамысловато: исполняли кем-то и когда-то давным-давно придуманные обряды, извращая, правда, при этом писаную, но мало кем соблюдаемую мораль, потворствовали низменным инстинктам, соблазняли, уговаривали, демонстрировали собственным примером, но никого не заставляли против их воли почитать Сатану. И, что было, наверное, самым главным для полицейских - не нарушали общественного порядка и не посягали на государственные властные институты. Конечно, докладная записка выглядела какой-то облегченной, поверхностной и слегка неправильной, но досконально разобраться сейчас, не имея без Нулика прямого доступа к другим полицейским документам, было невозможно, тем более, еще и Зоя, перекурив и заглянув на пару минут в ванную, вернулась в комнатку и с удивительным для ее маленького, худенького тела шумом упала на диван, защемив, судя по пронзительному воплю, кому-то из мальчишек что-то интимное.