В началеноября пришли крепкие морозы. Ночью температура опускалась на десять-пятнадцатьградусов ниже нуля. Никакие ухищрения не помогали уже по-настоящему согреться,разве что бутылка водки, из которой Алексей прихлебывал, словно лекарство,когда особенно доставал мороз. В одну из таких ночей, сквозь сон, он явственноуслышал голос: “Сейчас ты умрешь!” Он даже не успел испугаться, как вдругоказался на какой-то пустынной дороге. Было жутковато. Он вроде бы понимал, чтоэто ему снится, и все же не был в этом полностью уверен. К тому же, в ушах ещезвучала давешняя угроза.  Может, и правда, того... умер? Неожиданно, неведомокак, рядом оказался юноша в белой одежде, почему-то смутно знакомый.

— Где я? —спросил у него Алексей.

— Ты в миремертвых, как по неведению вы его называете. На самом деле это мир живых, гдевсе мы живем и будем жить вечно, а ваш мир — лишь временное пристанище.

— Кто ты?

— Я твойАнгел хранитель и сейчас проведу тебя разными дорогами загробного мира.

Алексейвнимательно взглянул на юношу и понял, где точно видел его — это был Ангел стой иконы в сторожке. Правда, тот более грозный с трезубцем, но все же — точно,тот. Растерявшись, спросил:

— Так значит,я умер?

— И да, и нет— ответить тебе более определенно не в моей власти.

Алексей вдругвообразил, что неведомо как оказался внутри той самой иконы, но почему-тосовсем не испугался: не было никаких чувств, должных будто бы явиться вподобной ситуации — он не бился в истерике, не хохотал и не плакал. Словно внекоем оцепенении он двинулся за своим спутником.

Они шли обычнымшагом, но на удивление быстро. То, что мгновение назад было на горизонте, вдругоказывалось рядом, потом исчезало позади. Впрочем, Алексей чувствовал, что покавсе это маловажно — главное еще грядет. А вот, похоже, и началось...  Открыласьвдруг темная лента реки. Дорога восходила на мост, по которому они перешли надругую сторону. Сверху вода казалась совершенно черной, испускающей несносныйотвратительный запах и мглу. За рекой открылся зеленеющий луг, и  они попали вполосу благоухания полевого разнотравья. На некотором отдалении друг от другатут стояли дома: некоторые совсем простенькие, некоторые же поосновательней идаже роскошной архитектуры. Кое-где у иных  домов ощущалось речное зловоние, ак другим смрад не проникал. Меж домов прогуливалось множество народа.Большинство было в красивых светлых одеждах, они собирали цветы и мирнобеседовали, иные были одеты скромнее, но никто не грустил, все были веселы ивсем довольны. Странно, что Алексей сразу все это разглядел и осмыслил. Когдаже он обернулся назад, то понял еще кое-что. Оказывается, перейти реку было нетак и просто. На его глазах некто, вступивший на мост, поскользнулся и однойногой сорвался вниз, тут же из воды высунулись страшные существа и потянули егоза собой. Чрез мгновение он скрылся в страшных глубинах. Затем подобноепроизошло еще с одним человеком.

— Этонечестивые люди, — пояснил его ангел-хранитель, — им никогда не перейти этуреку.

— А что этоза река? — осмелился на вопрос Алексей.

— Ежедневноиз вашего мира стекает в преисподнюю нечистота людских пороков. Суди сам,насколько зловонна и нечестива ваша жизнь. Даже многие праведные люди, сумевшиеперейти сюда, причастны каким либо образом к этому нечестию — поэтому-то у ихдомов ощущается смрад. Ты же сумел перейти эту реку потому, что на это былаволя нашего Владыки и Судии.

Между тем ониоказались у какого-то белого храма. Из его открытых врат доносилось чудесноеумилительное пение. Алексею такого слышать доселе не доводилось. Оно былонастолько совершенно, что вызывало неописуемый трепет души и вселяло в сердценепередаваемую радость и блаженство. Хотелось остаться тут и слушать, слушать —безконечно! Но следовало идти дальше. Вдруг из храма вышел пожилой седобородыйсвященник в золотой ризе и с золотым венцом на голове. Он молча посмотрел наАлексея и издали благословил его, и тот вдруг почувствовал, что откуда-то знаетэтого благообразного старца.

— Это твойпрадед, — пояснил стоящий рядом спутник, — он достойно жил и принялмученическую кончину, за что сподоблен от Господа мученического золотого венца.По его молитвам Господь призвал тебя сюда, чтобы через лицезрение адскихмучений ты исправил свою жизнь. Тебе нельзя сейчас с ним разговаривать, но,если ты изменишься , если очистишься покаянием, то еще увидишь его после.

Тут Алексейразом вспомнил давние рассказы отца о своем прадеде, протоиерее Илии, которогов двадцатые годы замучили большевики. Он потянулся к старцу, но спутник увлекего за собой, и они быстро переместились куда-то в иные места.   Небо вокругзатянуло серой пеленой. Как бы густые сумерки сгустились вокруг, а впередипоявилось зарево, превратившееся скоро в целое море огня. Алексей ощутилнарастающий чудовищный жар, от которого вот-вот готова была закипеть в жилахкровь.

— Дальше намнельзя, — сказал спутник, — к этой огненной реке и мы, ангелы, не смеемприближаться.

Ониостановились, и Алексей услышал гул человеческих голосов, который перекрывалдаже рычание огненной стихии. “Истинный Владыка, Царь Небесный, долго ли наммучиться здесь?”, — слышалось жуткое стенание невидимых Алексею страждущихлюдей.

— Здесьблудники, — пояснил ангел-хранитель,— прелюбодеи, убийцы и самоубийцы, чародеи,колдуны и прочие грешники, которых ежедневно тысячами выносит сюда та перваячерная река.

Вдруг изогненной пелены прямо к ним выскочили несколько отвратительных черных существ спылающими глазами. Они тянули свои огромные когтистые лапы к Алексею, силясьего схватить.

— Наш! Наш!Отдай этого грешника нам, — кричали они громкими гнусавыми голосами.

Было в этомчто-то нереальное, такого кошмара невозможно было даже вообразить. Дикий ужасобуял Алексея, его сердце, казалось, уже лопнуло, он не чувствовал ног и рук итолько едва слышно шептал: “ Нет, нет, нет...”

—Уходите! —властно выкрикнул ангел-хранитель. — Сейчас вам нет власти над ним!

— Наш! Наш!Все равно будет наш! — прокричали напоследок бесы и с гнусным гомоном скрылисьза стеной огня.

Последующиенесколько минут Алексей был совершенно не в себе и поэтому не осознавал, куда икак они двигаются. Когда же наконец отошел, то огненного моря уже не увидел.Небо по-прежнему было сумеречным, и они стояли у какого-то огромногораскидистого дерева.  Алексей машинально поднял голову вверх и вдруг разглядел,что все ветки были сплошь увешаны крестиками, самыми различными: были тутдешевые, оловянные, были огромные золотые и серебряные на массивных золотых жеи серебряных цепях, такие он видел только на толстых бандитских шеях. Труднодаже вообразить, сколько их тут находилось.

— Что это? —спросил он, обнаружив, что голос все-таки у него остался.

— Это кресты,— объяснил ангел-хранитель, — снятые с тех умерших, кто при жизни носил ихтолько для украшения тела, без трепета и благоговения пред сей высочайшейсвятыней, кто не искал у крестной силы помощи и защиты от врагов видимых иневидимых, но гордился их красотой или дорогой стоимостью. Также это кресты,снятые с тех, кто при жизни их совсем не носил, но получил только во гробепосле смерти. Для всех этих грешников втуне осталось их крестоношение, и дажеиным послужит для еще большего осуждения из-за греха святотатства.

Они двинулисьдальше и вскоре оказались перед входом в какую-то пещеру. Ангел-хранителькоснулся рукой двери, та тут же отворилась, и они попали наверное в самоесердце ада.  Это были картинки с давешней иконы, но обретшие вдруг реальность ипереполненные всеобъемлющей мукой и страхом — человеческий язык безсилен, чтобывыразить это. Множество людей и множество мук: куда бы Алексей не переводилвзгляд — всюду были стоны, зубовный скрежет, крики, безнадежные просьбы опомощи... Алексей почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума, лопнет,взорвется и растворится в этом ужасе, кошмаре, вместить которые человеческийразум не в состоянии. Он шагал за своим спутником, опасаясь одного — потерятьего из виду или отстать хотя бы на шаг.  В одном месте он вдруг сделал неверныйшаг и очутился в трясине. Медленно его ноги стали погружаться в чернуюзловонную жижу. “Помогите!” — прохрипел он и был тут же спасен Ангелом. Однакоболотная грязь так прочно пристала к ногам, что не помогли никакие ухищренияочиститься, вдобавок она, как кислота, обжигала кожу.